Книга Дом у Русалочьего ручья - Линдсей Лонгфорд

И все потому, что при встрече с ним сердце у нее замирало, а потом начинало учащенно биться. Это было таким новым и пугающим чувством, что она опасалась не справиться с собой — боялась, что бросится ему на шею, умоляя уладить все проблемы в их жизни. Такая перспектива приводила ее в ужас! Она столько времени училась быть самостоятельной, принимать самой решения и отвечать за них. Женщина не должна виснуть на шее у мужчины как бесполезное и прекрасное украшение!

Однако отчаявшаяся женщина способна на все, а Фиби уже была близка к отчаянию.

Несмотря на то, что она засыпала все местные школы и детские сады заявлениями о приеме на работу, никакой вакансии по-прежнему не открывалось. Фиби даже была готова поработать официанткой в ресторане, но и там ничего не предвиделось. Ей срочно нужна была работа — любая, с любой оплатой. Правда, она наконец смогла открыть счет в банке, поскольку пришел денежный перевод от продажи ее старой машины в Висконсине, но этих денег надолго не хватит.

Стоя перед дверью ресторана, на вывеске которого красовались замысловатые иероглифы, Фиби глубоко вздохнула, прижала руку к животу и вошла.

— Мне повезло, — рассказывала она за ужином тем вечером. — «Дом Суши» как раз искал официантку. — Она подлила Мерфи куриного супа и продолжила: — Теперь у меня есть работа. Скоро у нас будут деньги.

— Поздравляю, — сухо отозвался Мерфи.

— В чем дело?

— Я рад за тебя, Фиби. — Он положил ложку. — Когда ты начинаешь?

— Завтра. Процент от чаевых выплачивается каждый вечер, так что скоро мы слезем с твоей шеи, Мерфи.

Ложка Берд со звоном упала на стол. Берд промолчала, но, как и Мерфи, смотрела на Фиби так, точно та лишилась рассудка.

— Да, правда, Берд, скоро у нас будет собственный дом. Ли, управляющий, сказал мне, что чаевые очень хорошие. Ну же, Берд! — Фиби хлопнула в ладоши. — Что с тобой? Ведь это очень хорошая новость.

— Нет, не хорошая! Я ухожу в свой замок. По-моему, ты сошла с ума, мама.

Девочка слезла с табуретки и ушла в комнату, где стояли картонные коробки. Фиби уже разобрала и разложила вещи, но не выбрасывала коробки, потому что Берд любила играть среди них.

Фиби в смятении смотрела ей вслед, но она хорошо знала свою дочь, чтобы бежать за ней следом. Вместо этого она повернулась к Мерфи.

— Скоро ты получишь дом снова в свое полное распоряжение. Никаких чужих вещей, разбросанных по комнатам. Ты будешь рад, что мы уехали. Я знаю, тебе пришлось непросто! Мы перевернули вверх дном всю твою жизнь.

— Да, наверное.

Он отодвинул стул, взял свою тарелку и приборы и понес в мойку. Фиби пронзила неожиданная боль.

— В чем дело? Я думала, ты обрадуешься.

— Правда? — Опершись бедром о мойку, он повернулся и посмотрел на нее, скрестив руки на груди. — Я действительно рад, что ты получила то, что хотела, Фиби.

Лицо у него оставалось спокойным, но в нем ощущалось какое-то напряжение, заставившее ее почувствовать неловкость.

— Ну, работа не Бог весть какая. Рабочий день очень длинный, к тому же придется все время быть на ногах.

— Работа тяжелая, — уточнил он. Лицо у него словно окаменело, губы сурово сжались.

— Это не навсегда. Работа позволит мне сдать экзамен на получение преподавательского сертификата, потом я смогу работать учителем.

— А Берд? Кто будет присматривать за ней?

Она помедлила. Именно этого вопроса она и опасалась больше всего.

— Я договорилась, что утром и днем буду работать в садике, за это они согласились бесплатно принять туда Берд; а вечером я буду брать ее с собой в ресторан. Там даже есть место, где она может спать.

— Великолепный план! А где ты будешь спать? И как будешь добираться до той конуры, где развесишь свои шмотки?

— Прекрати, Мерфи! Это суровая правда жизни матери-одиночки. Мы так живем — работаем на двух работах, спим мало и когда придется. Я сожалею, что ты не одобряешь моих планов.

Она хотела встать из-за стола и гордо удалиться, но вместо этого оказалась возле него. Положив руки ему на плечи, Фиби сказала.

— Я благодарна тебе за все, что ты для нас сделал. Если я когда-нибудь смогу вернуть тебе долг, я это сделаю. Но мы с Берд должны жить своей собственной жизнью, а ты — своей.

— Понятно. — Его ладонь легла ей на руку. — Ты настаиваешь на этом?

— Да, — кивнула она, — так должно быть.

— Прекрасно, поступай, как знаешь. — Он резким движением сбросил ее руки. — Ты же всегда все делаешь по-своему.

Повернувшись, он направился к двери.

— Ты о чем? — Побелев от ярости, она последовала за ним и, схватив его за полу рубашки, заставила остановиться. — Мерфи, с тех пор как я приехала, ты все время роняешь эти странные намеки. Скажи же, наконец, о чем ты? Насколько я знаю, я ничего плохого тебе не делала! В чем дело? Почему я все время чувствую, что ты злишься на меня? Я не понимаю, за что!

— Не понимаешь? — Он развернулся и схватил ее за руки. — В этом-то все и дело, детка! Как ты думаешь, на что была похожа жизнь твоих родителей после того, как ты сбежала и больше здесь не показывалась? Разве это не ранило их? По-твоему, открытки и телефонные звонки могли заменить им тебя? Ты никогда не думала о том, как они тосковали по тебе? А Берд? Как можно быть такой эгоистичной? Ты так бесповоротно решила жить своей жизнью, что не нашла времени и возможности дать родителям увидеть внучку?

Ей овладевала холодная ярость.

— Ты вообще не имеешь понятия, о чем говоришь! Я иногда виделась с ними! И я послала тебе половину суммы от продажи родительского дома после их смерти! А ты вернул мне этот чек… Я разорвала его.

— По-твоему, я нуждался в этих деньгах? После всего того, что они дали мне? Ты попросту оскорбила меня.

— Это было не оскорбление, а твоя доля… С чего вдруг такие обвинения, Мерфи? Что ты затаил против меня? Я все пытаюсь отгадать, откуда ветер дует, но не могу. Я хочу знать!

Глядя в ее обиженное, сердитое лицо, Мерфи вдруг понял, что ему будет нелегко предъявить тот список обвинений, который он хранил в душе все эти годы.

— Ты всегда делаешь, что хочешь, Фиби, не обращая внимания на других людей. Уехала учиться в другой штат и не объявлялась дома даже на каникулах. Как ты думаешь, что чувствовали твои родители, когда ты потом бросила колледж, решив, что учеба уже не имеет значения?

— Понятно. И это подогревало твой гнев все эти годы? Почему ты не спросил маму и папу, как часто мы с ними виделись? А знаешь, что бы они тебе ответили?

Он опять что-то сделал не так, как в тот день, когда сунул деньги ей в сумочку.

Скрестив руки на груди, Мерфи спросил:

— И что бы они мне ответили?