Книга Верю тебе - Марта Шилдз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что? Он сказал, куда?
Сильвия поднялась по лестнице на крытое крыльцо.
— Нет, по-моему, не говорил.
— А он сказал, когда вернется?
Сильвия покачала головой.
— Думаю, что-нибудь через час после тренировки или около того. Что-то не так?
— Мы собирались сегодня сказать Габи, что Раф — его отец. Но он всегда такой усталый после тренировок. Хорошо, если он не уснет сегодня прямо в ванне.
Теперь Эмма по-настоящему забеспокоилась. А вдруг Раф решит сам все сказать Габи?
Она пошла к парадной двери и стала мерить шагами прихожую. На улице уже было совсем темно, когда перед домом остановился грузовик Рафа. Шел десятый час.
Эмма распахнула дверь и вышла на крыльцо.
Раф понял, что его ждут неприятности, в ту же минуту, как вылез из грузовика и увидел Эмму, которая стояла на крыльце, обхватив себя руками. Размышляя, что же он опять сделал не так, он обошел вокруг кабины, чтобы взять с переднего сиденья уснувшего сына.
Не успел он отстегнуть ремень безопасности, как Эмма подскочила к нему.
— Что с ним?
Раф повернулся и взглянул на нее.
— Ничего. Он уснул на обратном пути.
— Где вы были? Уже десятый, час.
— Мы с Пэрри Дженкинс повели детей поесть мороженого после тренировки. Я сказал Сильвии. Разве она тебе не передала?
— Только после того, как появилась в половине девятого. Почему ты не оставил мне записку? Я бы сходила с вами.
Он подождал, пока она открыла ему дверь.
— Ты хочешь сказать, чтобы защитить своего сына от его отца?
Эмма бросила испуганный взгляд на Габи.
— Тшш! Он услышит.
Раф встряхнул сына.
— Ничего он не услышит. Хоть из пушек пали. Ну так что, будем стоять и пререкаться или я могу отнести его в постель?
Эмма посторонилась и пропустила его.
— А как же быть с его купанием?
— Поспит сегодня чумазый, — ответил Раф.
— Но…
— Все в порядке? — послышался голос Сильвии из гостиной.
— У нас все хорошо, мама. Смотришь свои мыльные оперы?
— Только что начала смотреть первую, но если я вам нужна, то могу…
— Все нормально, Сильвия. — Раф поднимался по лестнице. — У нас все хорошо.
Эмма пошла следом. Она суетилась вокруг Габи, раздевая его, убирая волосы со лба, сокрушаясь по поводу грязи. Когда она отправилась в ванную за влажной тряпкой, Раф преградил ей путь и подтолкнул к лестнице.
— Он грязный, — запротестовала Эмма. — Мне нужно…
— Пусть спит, — сказал Раф. — Завтра отмоешь грязь.
Она подняла брови.
— Прекрасно! Значит, мы можем поговорить.
— Только не сегодня, Эмма. Я все утро искал помещение для офиса, весь день сражался с компьютером, потом весь вечер носился по полю. Потому что тебя не было там, чтобы сделать это вместо меня. У меня чертовски болит нога, и единственное, чего я хочу, — это влезть в ванну с горячей водой и отмокать дня три.
— Нам надо поговорить.
— Утром.
— Утром мне на работу. — Он тяжело вздохнул. — Хорошо. Но тебе придется вести этот разговор через дверь ванной. Я не могу оставаться дольше в этой одежде.
Остановившись внизу лестницы, он повернулся к задней двери.
— Спокойной ночи, Сильвия.
— Спокойной ночи, Раф, — отозвалась та. — Приятного сна…
Помедлив, Эмма не удержалась, чтобы не съязвить:
— Ты бы так не взмок, если бы носил шорты и футболку, как все нормальные люди.
Он сверкнул на нее глазами.
— Очень смешно.
— Ты — единственный человек, кого волнуют твои шрамы, Раф. Меня нисколько. И детей, уверяю тебя, тоже.
Он остановился на дорожке.
— Это все, что ты хотела сказать? Тогда можешь идти спокойно спать.
— Это не все.
— Хорошо. — Он показал рукой в сторону гаража. — Только после вас.
Раф хмуро смотрел ей в спину, когда она поднималась по лестнице, — его усталое, измученное болью и раздражением тело еще способно было реагировать. Он открыл дверь и пропустил Эмму вперед.
— Ты сказал Габи. — Это прозвучало как обвинение.
— О чем? — спросил он в ответ.
— О том, что ты — его отец.
— Так весь сыр-бор из-за этого? — Раф закрыл глаза и застонал.
— Ты сказал ему.
Он бросил на нее взгляд.
— Нет. Но не потому, что не хотел.
Раф вошел в ванную и решительно закрыл за собой дверь.
Но дверь тут же распахнулась.
— О чем вы говорили в грузовике?
Раф отодвинул ее от дверного проема.
— Я оставлю дверь приоткрытой, чтобы ты могла кричать на меня.
— Я не кричу.
— Все равно.
Он прикрыл дверь, оставив щель шириной сантиметров пятнадцать и включил воду погорячее, пока из ванны не повалил пар.
— О чем вы с Габи разговаривали? — прокричала Эмма, перекрикивая шум воды.
— А о чем, по-твоему, мы могли разговаривать? О бейсболе. — Раф бросил взгляд в сторону двери и расстегнул рубашку. — Он рассказывал мне об игре «Отважных», которую видел вчера по телевизору. Потом мы обсуждали разные приемы игры.
— И это все?
Он сбросил рубашку и потянул майку через голову.
— Ехать до парка двадцать минут. Ты думала, мы обсуждали мирный договор?
— Я только… Вы с Габи впервые оставались наедине так долго.
Он снял часы.
— Да, я заметил.
— Мы собирались сказать ему сегодня вечером, — резко напомнила Эмма. — Я подумала… ты мог поспешить… увидев, что уже поздно.
Раф снял ботинки и носки.
— Я не сделал этого.
— Почему?
— А ты бы хотела? — В жизни не встречал такой упрямой женщины. — Я не сказал ему, потому что… потому что я дурак… Я уже решил, что ты начала мне верить, и не хотел обмануть твое доверие. Мы ведь вроде вместе собирались сказать ему?
Он открыл кран, чтобы почистить зубы, и шум воды заглушил ее ответ.
— Что?
— Я сказала, что так и было.
Раф понял, что Эмма наклонилась ближе к щели.
Он выдавил пасту на зубную щетку.
— Тогда в чем проблема?