Книга Испанские страсти - Айра Уайз

Молодой человек расхохотался. А что еще ему оставалось? Он понимал, что сам напросился. Но до чего же это забавно, когда жена говорит на твоем языке! Однако пора было уносить ноги — прежде, чем Джасмин придет в голову идея загнать его в угол. Вот тогда он точно до офиса не доберется. Поднявшись, Эстебан попрощался с Кэтрин, поцеловал жену в холодную щеку и удалился, ощущая приятное, волнующее возбуждение.

— Ты разве не хочешь пойти на вечер, Джасмин? — осведомилась Кэтрин, видя, каким негодующим взглядом дочь проводила мужа.

Джасмин обернулась к матери. Та знала о ее проблемах с Эстебаном, но вот о семье де Ривера молодая женщина рассказывала Кэтрин крайне скупо. Слишком живо еще ощущала пережитое унижение, когда ее сочли вторым сортом?

— Я слегка нервничаю, — уклончиво ответила Джасмин. — Уж очень быстро все произошло.

— Если упала с лошади, самое лучшее — это подняться и сразу же снова сесть в седло, — со свойственной ей прямотой сказала мать, напрочь игнорируя тот факт, что между падением и вставанием прошло целых три года. — А если уж я вижу, что вы счастливы друг с другом, то дайте же и другим шанс сделать то же самое открытие.

Джасмин собралась было сообщить матери все, чего та не знала про этих самых «других», но передумала. Зачем предвосхищать неприятности? Она вернулась к мужу, хотя не могла взять в толк, как это произошло. Она решила остаться, хотя мучительное ощущение неопределенности проходить и не думало. Кэтрин меж тем с довольным вздохом откинулась на стуле.

— Ощущение такое, будто я заново на свет родилась, — промолвила она. — Даже петь хочется.

Что Кэтрин и сделала чуть позже, когда привезли платья в комплекте со всеми необходимыми аксессуарами. Она мерила их и от каждого приходила в бурный восторг. К тому времени, когда мать улеглась вздремнуть, Джасмин уже не чаяла, как бы сбежать к себе и передохнуть в одиночестве. Тем более что вскоре должен был вернуться Эстебан, а ей хотелось хорошенько подготовиться к этой встрече.

Тихо постучавшись, Эстебан вошел в комнату. Джасмин в последний раз оглядела себя в зеркале, сама не зная, по душе ли ей то, что она видит.

Дрожащими пальцами она поправила бретельку короткого прямого платья. Бирюзовый шелк эффектно облегал ее хрупкую фигуру, и при этом покрой не казался чересчур вызывающим — по крайней мере, Джасмин от души надеялась на это. Легкий макияж смотрелся вполне естественно, изящные босоножки на высоких каблуках под цвет платья дополняли наряд. Но удалось ли ей попасть в нужный тон, отказаться от прежней раздражающей «вульгарности», при этом, не подделываясь рабски к условностям испанского высшего света?

— Как тебе? — осведомилась Джасмин. Глаза ее потемнели от волнения. Она очень жалела, что не может распустить волосы. Прежде ей в голову не приходило, что рассыпавшиеся по плечам волосы служат ей своеобразной защитой. А сейчас, со сложной высокой прической, молодая женщина чувствовала себя странно уязвимой.

Эстебан не ответил. Джасмин робко подняла взгляд на мужа — и дыхание у нее перехватило. Перед ней стоял мужчина, способный свести с ума любую женщину. В белом смокинге, черных брюках и черном галстуке-бабочке он казался воплощением сексапильной мужественности, так что у Джасмин беспомощно заныло в груди.

Восхищенный взгляд темных глаз скользнул по ней. Моя, говорил этот взгляд.

— Потрясающе, — промолвил Эстебан вслух. — Просто потрясающе.

То же самое собиралась сказать ему и Джасмин. Но тут Эстебан шагнул к ней, и она заметила в его руках обтянутый черным бархатом футляр, который тут же узнала.

— Значит, ты их все-таки забрал, — прошептала Джасмин, снова нервно теребя бретельку платья.

— Фамильные драгоценности? — Губы его дернулись. — Как видишь.

Одним движением пальца Эстебан приподнял крышку и дал ей несколько секунд полюбоваться на платиновые украшения со сверкающими сапфирами в россыпи искрящихся бриллиантов. Когда Джасмин увидела их впервые, у нее дух захватило от подобной красоты. Но это было до того, как его сестра презрительно обронила: «Ах, Эстебан подарил тебе это старье? Маме эти украшения никогда не нравились. Впрочем, боюсь, они несколько не в вашем стиле».

А теперь длинные, чуткие пальцы снова извлекли колье из футляра.

— Повернись, — попросил Эстебан.

— Я… — Молодой женщине отчаянно не хотелось прикасаться к этим вещицам.

— Я же тебе их вернула. Мне они не нужны!

— Мы договорились дать друг другу еще шанс, помнишь? — ответил Эстебан. — Так давай дадим шанс и этим блестящим камешкам. Сапфиры изумительно подойдут к твоему чудесному бирюзовому платью.

Здесь Эстебан ни, словом не погрешил против истины. Но… Джасмин опасливо заглянула в глаза мужа — ощущение было такое, словно она тонет в бездонной, темной пучине неизбывной нежности. Пожалуйста, давай лучше отправимся в постель, сказал ее ответный взгляд. В постели с тобой я чувствую себя в безопасности…

— Тебе не кажется, что, если я надену драгоценности, твоя семья воспримет это как пощечину? М-может, лучше прибережем их для другого раза?

— Зачем ждать другого раза? — невозмутимо пожал плечами Эстебан. — Ты моя ослепительно прекрасная жена. Я дарю тебе эти ослепительно прекрасные украшения, и я — я, а не моя семья! — хочу видеть их на тебе. Так что повернись.

Джасмин послушно повернулась спиной. Колье легло ей на грудь, чуть холодя кожу и ласково обнимая шею, — точно для нее предназначенное.

— Мы с тобою начали все сначала, того же я хочу и от других, querida, — глубоким, грудным голосом произнес Эстебан, и в следующее мгновение она ощутила прикосновение теплых губ к своей шее.

Затем он ласково повернул жену к себе и с легким щелчком застегнул браслет на хрупком запястье. Потом осторожно извлек из ее ушей золотые «гвоздики». Вряд ли на свете отыскался бы второй такой мужчина, способный осторожно вдеть в уши тяжелые серьги-подвески с сапфирами и бриллиантами, совершенно не причинив боли.

Эстебан стоял так близко, что достаточно было сделать шаг, чтобы очутиться в его объятиях. Джасмин заворожено любовалась чувственным изгибом его губ и изнывала от желания припасть к ним с поцелуем. В груди у нее заныло, дыхание прервалось. Как эффектно смотрятся они вместе, если судить по отражению в зеркале. Эстебан на целую голову выше ее и в плечах куда шире. Контраст тьмы и света, хрупкой женственности и суровой мужественности. Как они не похожи и при этом выглядят так, словно самой судьбой предназначены друг для друга!

— И все равно мне кажется, что в этих украшениях я только разозлю твою семью еще больше, — настаивала Джасмин.

Эстебан ласково провел пальцем по сверкающему колье.

— А я предвкушаю неземное наслаждение, что ждет нас по возвращении…

То есть они займутся любовью на широкой супружеской кровати, и на ней вместо одежды будут только драгоценности, сапфиры и бриллианты. Эстебан намеренно воскрешая в ее памяти волнующие картины прошлого, отвлекая от нынешних проблем. Он поцеловал жену в плечо, заставив ее затрепетать, а затем жестом фокусника извлек из кармана еще одну бархатную коробочку, на сей раз совсем маленькую. Крышка открылась с легким щелчком. Прямо в глаза Джасмин полыхнул изумительной красоты сапфир огранки «маркиза». Эстебан извлек перстень из футляра и надел его жене на палец рядом с обручальным.