Книга Не люблю поддавки - Светлана Алешина

Стрельба тем временем в лесу возобновилась, но вторая попытка была намного слабее первой.

Раздались еще один или два одиночных выстрела, и все стихло окончательно. На смену звукам выстрелов пришли рычания моторов. Боевые дружины разъезжались зализывать раны и сочинять планы мести.

Мы подобрались к парочке, преодолевающей канаву, и вот теперь-то я разглядела, что мужчиной, толстым и низкорослым, был наш неприятный знакомец по фамилии Крамер.

Раньше бы догадаться, но я даже представить себе не могла, что такой наглый предводитель целой толпы охранников вдруг останется один и будет спасаться бегством, как заяц. А армия его где? Получается, что тоже разбежалась? Ну и вояки. куда же они тогда лезли с такой моральной подготовкой?

Это им не над девушками глумиться…

Виктор подбежал первым, как оно и должно всегда быть, все-таки он настоящий мужчина, не как некоторые. Он приподнял расползающегося, как желе, Крамера за одно плечо, женщина в это время уцепилась за второе – и самый главный скат из «Ската» встал вместо четырех конечностей на две, как и положено стоять нормальным людям Толстую ряху Крамера перекосила гримаса боли, он, наверное, здорово ударился, падая в канаву, или уже был немного подранен еще до своею падения.

Однако, несмотря на боль, Крамер шустро обежал нас всех взглядом и сморщился еще больше.

– Опять вы? – простонал он, приподнимая левую ногу и сгибая ее в колене.

– Увы, – призналась я, – но не волнуйтесь, сейчас я просить интервью не буду.

– Вы и тогда не просили, – попробовал улыбнуться Крамер, но вместо улыбки у него вышла еще одна гримаса.

Женщина подозрительно взглянула на меня, но сразу же обратилась к Крамеру:

– Котик, котик, тебе очень больно?

– Мне будет очень больно, если я отсюда быстро не уеду, – отрывисто ответил «котик» и шагнул вперед. Левая нога у него при этом подогнулась, и Крамер еще раз чуть не упал. И снова удержать его смог только Виктор.

Глава 7

Лариса, жена Крамера, с которой мы познакомились во время транспортировки ее необъятного мужа к «БМВ», оказалась дамой немножко нервной, если можно так выразиться, но это если говорить мягко.

Через минуту после того, как мы присоединились к этой парочке, она начала осыпать мужа такими изысканными ругательствами, что я сначала опешила, а потом с интересом стала прислушиваться. Оказалось, что половины выражений я даже и не знаю, а второй половины – почти не понимаю.

Всякие там слова вроде «козла», «сволочи» и «лоха» плюс матерные наборы из известного пятикоренного сборника были знакомы и известны, но, извините меня, как понимать идиому «вертушка от сортира»?

Не вру, честно, я чувствовала себя немножко иностранкой. Маринка, как я заметила, тоже, но еще я заметила, что эта швабра тихо шевелит губами, как бы стараясь запомнить получше самые залихватские из оборотов.

Сам Крамер на этом вербальном фоне выглядел беднее своей супруги. Он упорно и монотонно посылал ее по одному и тому же адресу, но она совершенно не обращала внимания на такую ерунду.

Словно это и не муж ее посылал, а так, птичка на веточке чирикала что-то неразборчивое.

Короче говоря, дама просто немного понервничала и сейчас рассказывала о своих переживаниях в изысканной форме.

Как только мы уложили Крамера на заднее сиденье «БМВ», тут же Ларису затрясло, она швырнула наземь свои очки, моментально разбившиеся, и закричала:

– А если бы я не поехала сюда? А если бы не поехала, и что было бы?! Да ты бы сдох, урод жирный, сдох бы, не доползя до дороги! А если бы дополз, то упал бы, как гвоздь беременный, разлегся бы здесь глистой вонючей и сознание бы потерял, и тебя какой-нибудь твой бы недоебок и переехал бы! И правильно бы сделал! Господи, за что мне все это! У всех мужья как мужья, только у меня одной, несчастной, такой мешок дерьма, как ты, морда очкастая!

Маринка, повернувшись ко мне и шевеля только уголком рта, пробормотала:

– А у некоторых и вообще никаких мужей нету.

Лариса же без передыху продолжала:

– А ведь обещал, обещал же, клялся, что никогда! Никогда! И сегодня что ты мне сказал? Что ты мне сказал, я спрашиваю, бублик сраный? Не молчи! Ты еще не сдох? Не сдох еще, будка ты понтовая, лысый гад!

Крамер, запрокинув голову на подголовник сиденья, закрыл глаза и приоткрыл рот. Ему было тяжело дышать, он захрипел и закашлялся.

– Господи, Гена, пупсик, пупсик, что с тобой?! – Лариса наклонилась над Крамером и начала его целовать. – Пупсик, мальчик мой бедненький, тебе очень плохо? Да? Плохо тебе, сука, я спрашиваю?! Ты почему рожу от меня отворачиваешь?! Видеть меня не хочешь?! Да я сама век бы тебя не видела!..

– Его нужно отвезти в больницу! – сказал Маринка. – Вы же видите, у него что-то с ногой. Кровь течет!

Лариса не слышала, она то целовала Крамера, то била его ладонями по щекам и кулаками по груди, крича:

– Гена! Гена, ты меня слышишь? Что с тобою?

Господи, что с ним? Только не умирай, пожалуйста, что я буду без тебя делать?!

Мы с Маринкой переглянулись.

– А что мы делать будем? – тихо спросила у меня Маринка.

– А что делать? – ответила я. – Нужно везти их обоих в больницу. Его – к хирургу, а ее – к невропатологу.

– Лариса, – я дотронулась до плеча беснующейся жены Крамера, – ехать нужно, а то Геннадию Петровичу, кажется, становится хуже.

– Да, да, да, – вздрагивая всем телом, пробормотала она и дрожащими руками поправила на себе юбку, – надо, надо ехать.

Она вылезла из салона, распрямилась, провела рукой по лицу и недоуменно уставилась на растоптанные остатки своих очков.

– Ну вот, – проговорила она и повернулась к Крамеру, – ты во всем виноват, сучара бацильная!

Из-за тебя вон и очки разбились! Как я теперь машину поведу?! Ты же знаешь, что я не вижу без очков!

Лариса гневно топнула ногой и заплакала, всхлипывая, как маленькая девочка.

– Послушайте, Лариса, – сказала я, – может быть, вы позволите мне сесть за руль, кажется, вы сейчас не в форме.

– Я не в форме, как замуж вышла за тварь эту жирную, – всхлипнула Лариса, подняла голову и сказала:

– Садись.

Делать было нечего, как говорится, назвался груздем, полезай, куда назвался.

Я села за руль, Маринка рядом со мною, Виктор устроился на заднем сиденье вместе с Крамером и Ларисой. С мгновенье поколебавшись, я нажала на педаль.

Ну что сказать, «БМВ» – это, конечно же, не «Лада», хотя я и честная патриотка родного Отечества. Впечатление от разницы было сильным, и только через несколько минут я вспомнила, что нужно, наверное, стыдиться – вон моя «ладушка» стоит одна-одинешенька впереди на дороге, а я так легко променяла ее на импортное чудовище.