Книга Расплата за любовь - Евгений Костюченко

Чтобы добраться до старого яхт-клуба, где жил Петрович, Ян выбрал самый красивый маршрут — по набережным, мимо разведенных мостов. Правда, вел этот маршрут совсем в другую сторону. Ян оставил «Вольво» у ночного клуба, обменялся парой слов с вышибалой — одним из своих бывших учеников — и через две минуты отъехал от служебного выхода на его «Тойоте». Если слежка продолжается, пусть ребята отдохнут, наблюдая за «волчонком». Незачем им знать про домик сторожа. Хотя бы потому, что Петрович жил там нелегально — в яхт-клубе он работал по чужим документам.

Обычно Ян Стрельник старался пореже выпивать с инженером Амурским. У того была дурная привычка доводить собутыльников до беспамятства. Но сейчас Яну просто необходимо было встретиться. Ему не терпелось рассказать о жутких испытаниях, выпавших на его долю в последние два дня, и о новых пытках, наверняка еще предстоящих. Хотелось наконец и выпить за упокой коршуновой души. Только рассказывать о слежке он не собирался. Боялся услышать диагноз.

Он привез ему вина и еды, но Петровичу уже ничего не требовалось. Инженер Амурский свернулся калачиком на рундуке, укрывшись солдатской шинелью.

В домике сторожа не включали свет, принимая гостей. Отнюдь не из-за экономии, а просто чтобы вид светящихся окон не вызывал у госпожи Амурской законного желания позвонить бывшему мужу и пригласить его для производства ремонтных работ. Но и в рассеянном свете белой ночи, сидя у раскрытого окна, Ян смог легко прочитать ту самую книгу, над которой заснул Петрович.

Это была трудовая книжка инженера Амурского. Если поднимать тост за каждую запись в этом документе, можно серьезно подорвать здоровье. Впрочем, организм потомственного ленинградского пролетария, аборигена Нарвской заставы, мог перенести и не такие нагрузки.

Ян знал, что еще дед Амурского, так сказать, Иван Амурский-Первый, был мастером на Путиловском заводе. Отец, Петр Иванович, слесарил там же, на Кировском, и некоторые его изделия дошли до Берлина, а потом, входе развития развивающихся стран, намочили свои траки в волнах всех океанов. Изделие, к которому приложил руки последний из династии Амурских, заехало еще дальше, на самую Луну, и оставило на пыльных тропинках отпечаток широких колес. Но, по всей видимости, покорением ближнего космоса и завершилась историческая миссия Нарвской заставы. Дальнейшая карьера инженера Амурского выглядела непрерывным сползанием с завоеванных вершин — КБ закрывались, кооперативы разорялись, мастерские сгорали, лишь их бассейн еще продолжал функционировать.

Но поэма трудового подвига была перечеркнута последней записью.

Оказывается, кооператив «Лагуна» несколько дней назад был преобразован в совместное предприятие «Мадлен Руж». И инженер Амурский был принят туда на должность дежурного администратора, с каковой должности и был уволен по собственному желанию. Дата — сегодня. Подпись — исполнительный директор СП «Мадлен Руж» Л.С. Хорьков. Круглая печать с русским и английским текстом.

— Вот так живешь-живешь, и не догадываешься, что ты уже наполовину не россиянин, — сказал себе Ян Стрельник.

— Это ты не россиянин. А я родину не продаю, — пробурчал Амурский из-под шинели.

— Вставай, Петрович.

— А я и не ложился.

Петрович казался совершенно трезвым, и только багровый нос выдавал его, пламенея в сумраке. Они помянули Илью Исаевича, обсудили моральную деградацию Хорькова и пришли к выводу, что подозрения в его склонности к гомосексуализму подтвердились. Как известно, друзья познаются в самый неподходящий момент. Что же тогда говорить о врагах?

— Ты обещал подробности насчет Коршуна, — напомнил немного повеселевший Амурский, обгладывая копченого цыпленка.

— Я был на месте преступления, — доложил Ян. — Старика грохнули недалеко от его лагеря.

— Какого лагеря? Строгого режима? Или социалистического?

— Пионерского.

— Так это не сказки? — Петрович прекратил жевать. — Я тут как-то встретил одного нашего гоблина, из первых выпусков. В народе уже ходят легенды об этом лагере. Что Коршун выкупил его у какого-то военного завода, сделал евроремонт и заселил беспризорниками. Типа колонии Макаренко. Значит, это правда. Ну, и как тебе лагерь?

— Не видел, не знаю. К нему не проехать.

— Что бы ты — и не проехал? — усомнился Амурский. — Где это?

— На Ладоге. Пристань Пионерская.

— Закрытая зона? Полигоны всякие, танкодромы, окопы? Надо было мой «запор» взять, тогда бы точно пробился.

— Я бы пробился, если б один был. И кстати, меня пасли, — вспомнил Ян. — Не знаю, откуда они взялись, как из-под земли выросли. Может, и ехали за мной, но я их не видел… Черная «девятка». Двое быков. Угрожали предметами, похожими на «Сайгу». Пытались блокировать. Я их снес и уехал.

— Таранил, значит? «Волчонка» сильно помял? — расстроился Амурский.

— Крыло поцарапал, ерунда, уже сбрызнул краской. Тем более что это уже неважно. Тачку у нас отнимают.

— А мне все равно, — обиженно насупился Петрович. — Пусть отнимают, мне-то что? Я — человек вольный. Не то, что некоторые.

— Я тоже уйду оттуда, — сказал Ян.

— Ну и правильно. Молодец, Яшка, — Петрович наполнил стаканы. — Все эти козлы только на нас и выезжают. Если бы все нормальные люди перестали работать на козлов, жизнь была бы совсем другой. Будь здоров.

Ян чокнулся с ним, но пить не стал, только пригубив вино. Ему еще предстояло возвращаться на чужой машине.

Когда, уже при ярком свете низкого солнца, Ян подъехал к ночному клубу и пересел в боевой «Вольво», ему больше не хотелось встречаться со следователем. Каждый должен заниматься своим делом. Если свидетеля Стрельника вызовут на допрос, он даст исчерпывающие показания, и будет говорить правду, только правду, ничего кроме правды. А если не вызовут, и вместо этого будут продолжать негласное наблюдение за ним — то хрен вам, а не показания. Он притормозил на набережной и полез в бардачок за пакетом со строительным мусором из леса, чтобы выбросить его в воду. Если этот мусор может послужить уликой, то пусть следователь сам порыщет в лесу, и сам эту улику откопает. А свидетель Стрельник…

Ян не успел додумать эту мысль до конца, потому что рука не нащупала в бардачке никакого пакета. Несколько секунд лихорадочных и тщетных поисков — и он вытер холодный пот.

Если мусор мог послужить уликой, то эта улика пропала. Нет, все гораздо хуже. Улика попала в чужие руки.

11. Новости архитектуры

Алина уже привыкла к тому, что все чиновники, проверяющие работу фонда, на самом деле приходили только для того, чтобы чем-нибудь поживиться. Опытный в таких делах Артем с первых же минут озадачил Земфиру Касимовну, предложив ей на выбор две загранпоездки. И Фира, мельком осмотрев объекты, весь вечер была поглощена решением неимоверно трудной задачи — куда поехать? Что выбрать — выходные на Ибице либо отпуск на Адриатике? Трагизм ситуации заключался в том, что обе поездки предлагались ей бесплатно, но Фира знала, что Ибица в четыре раза дешевле Адриатики. А из двух халяв надо выбирать ту, что пожирнее. Однако каждый день, проведенный не на рабочем месте, наносил бюджету Фиры ощутимый урон. Передоверить решение вопросов своим заместителям? А выдержат ли они такое искушение? Не войдут ли во вкус? Не обзаведутся ли собственными клиентами, пока начальница загорает на Адриатике? Фира, не стесняясь, обсуждала с Алиной эту животрепещущую проблему, смакуя гусиную печень во французском ресторане.