Книга Бедная Настя. Книга 7. Невозможное счастье - Елена Езерская

— Так не бывает, — покачал головой Владимир и понял, что падает, а Ангел с грустью смотрит на его полет к Земле и беспомощно протягивает крылья-руки, не в силах расстаться с Небом…

— Барин, Владимир Иванович! — сквозь сон услышал Корф свое имя и недовольно дернул плечами, стараясь стряхнуть с себя чью-то крепкую руку. — Владимир Иванович! — голос стал требовательным, и Корф открыл глаза.

Рядом с его постелью стоял Никита и извиняющимся тоном звал его.

— Да чего тебе, Никита?! — рассердился Корф. Красочный сон канул в Лету. — Что случилось? Или дел у тебя нет?

— Дела-то есть, да там в гостиную княгиня Мария Алексеевна Долгорукая вломилась. Еще хотела сюда прорваться, но я ей пригрозил и позвал Григория. Он ее стережет.

— Долгорукая? — наваждение как рукою сняло. Владимир почувствовал злость, и негодование овладело им. — Как она посмела явиться сюда?!

— Вы же знаете — княгиня, страсть как настойчива. Ей поперек дороги не становись, — принялся оправдываться Никита.

— Да ты не извиняйся! — кивнул ему Корф. — Не твоя это забота — строптивых дам выгонять. Я сам с нею разберусь. Ступай, я скоро буду.

А вот это уже и тяжелая артиллерия пожаловала, подумал Владимир, одеваясь к выходу. Мадам Долгорукая, видно, слишком осмелела, что рискнула приехать к нему, не опасаясь вспышки гнева в ответ на свой визит.

Но ничего, я поставлю зарвавшуюся княгиню на место!

— Что вам угодно, сударыня? — бесстрастно спросил Корф, входя в гостиную и давая знак Григорию и Никите оставить их наедине.

— Если вы полагаете, что мне было легко решиться на этот шаг, то вы глубоко заблуждаетесь, — с вызовом ответила Долгорукая. — Но обстоятельства складываются таким образом, что я вынуждена явиться к вам и вести переговоры об одном важном деле, от которого зависит благополучие нашего рода.

— Я уже сказал Петру Михайловичу, что ни о какой женитьбе на Лизе не может идти и речи…

— Бог с вами, Владимир, эта тема сейчас не главная, — улыбнулась Долгорукая, предупреждая продолжение его заявления.

— Чем же я еще обязан вашей семье? — саркастически усмехнулся Корф.

— Дело в том, что принадлежащая вам крепостная девица Полина смеет утверждать, что она — незаконнорожденная дочь Петра, и посягает на наше имя и часть наследства.

— То есть, как это — посягает? — растерялся Корф.

— Возможно, вы уже слышали, что князь Петр ищет свою пропавшую двадцать лет назад дочь, которую он прижил от бывшей крепостной вашего отца Марфы.

— Я слышал эту историю, — кивнул Владимир. — Но при чем здесь Полина?

— Вчера, будучи у вас в имении, Петр узнал от нее историю ее рождения и вбил себе в голову, что эта Полина и есть его исчезнувшая дочь Анастасия.

— Удивительно… — промолвил Корф, раздумывая над услышанной от княгини новостью.

Ничего удивительного! — вскричала Долгорукая. — Эта девка где-то услышала рассказ о безумной идее моего мужа и решила обольстить его, прикинувшись проклятой Настькой! А Петя, по своей простоте душевной и мужской слабости, размягчился от ее голубых глаз и готов на все ради неизвестной оборванки!

— Княгиня! — возвысил голос Корф. — Вы хотя бы раз о ком-нибудь говорили хорошо и в приятном изложении?

— А за что мне осыпать ее комплиментами? — разгорячилась Долгорукая. — Какая-то шантажистка пытается отнять у моих детей по праву принадлежащее им наследство, а я должна выбирать слова для описания ее непристойного и подлого поступка?!

— Да говорите, что хотите! — разозлился Корф. — Я-то здесь при чем?

Петр намерен явиться к вам с тем, чтобы выкупить эту самую Полину. Заклинаю — не продавайте ее! И вообще — отошлите с глаз долой куда подальше. Карл Модестович знает одного помещика в Архангельске…

— Есть ли в вас хотя бы что-то человеческое? — прервал княгиню Корф. Он с ужасом смотрел на Долгорукую, пытаясь понять, как живет на земле это исчадие ада, и Господь все никак не решит ее судьбу. — Вы понимаете, о чем просите? Князь Петр нашел своего пропавшего ребенка, а вы советуете мне умножить муки отца, двадцать лет не видевшего свою дочь?!

— Вам ли жалеть Петра? — издевательским тоном спросила Долгорукая. — Не он ли давеча отказался внять вашим мольбам и требует жениться на Лизе? Не он ли угрожает вам дуэлью?

— Я не понимаю, как это связано, — хриплым голосом сухо сказал Корф.

Связано, батенька, связано! — вскричала Долгорукая. — Петр — сумасшедший! Он никого не слушает, не внемлет голосу разума! Он бредит своей Настей и ни в грош не ставит наших с ним детей. Такой человек не имеет права жить, дышать, а тем более — наслаждаться счастьем! Но Петру ведь и того мало, что он разрушает вашу жизнь, жизнь Лизы, он решил обокрасть своих наследников в пользу этой чужой всем нам девицы. Не идите на поводу неоправданной жалости, Владимир! Спасите мою семью от позора и разорения, помогите мои детям! Я знаю, вы дружите с Андреем — подумайте о нем. На днях он женится — что ждет его жену и детей в будущем, если князь Петр на радостях лишит сына наследства, которое полагается ему по рождению?!

— Я не могу помешать князю Петру любить свою потерянную дочь. И он имеет право выражать свои чувства к ней так, как считает это возможным и достойным его положения, — пожал плечами Корф.

— Вы и в самом деле настолько черствы, — озлобленно прищурилась Долгорукая, — или просто решили использовать эту ситуацию, как способ отомстить мне и моим детям?

— Только благодаря своим детям, — воскликнул Корф, — вы живете дома, а не прозябаете на каторге или в больнице для слабоумных! Если бы Андрей не убедил меня, что вы полны благородного раскаяния и потеряли душевное равновесие, я ни за что не отступился бы от желания наказать вас так, как вы этого заслуживаете!

— Благодетель вы наш! — не удержалась от ерничества Долгорукая.

— Молчать! — вне себя от гнева закричал Корф. — Мне было обещано, что вы забудете дорогу в этот дом, но вы явились и без малейшего смущения принялись учить меня творить мерзости! Да кто вы такая, чтобы ставить мне условия, издеваться над моими чувствами и оскорблять меня?!

— Я? — смех Долгорукой казался потусторонним, сатанинским. — Я — та, кто по милости вашего батюшки лишилась покоя и здоровья! Потеряла мужа и сломала жизнь своих детей. И все потому, что однажды так называемый друг семьи предложил отцу моих детей услуги сводника.

— Я убью вас! — зарычал Владимир, бросаясь к ней.

— Давайте! — Долгорукая и не думала уклоняться от столкновения — смотрела ему в лицо и стояла, выпрямившись, с надменностью во взоре. — Я готова принести себя в жертву, чтобы, наконец, разрубить этот узел. Вас посадят в тюрьму, ваше имение и ваших холопов продадут, кого куда. Я уже говорила с Карлом Модестовичем. Уж он постарается подговорить своего приятеля, чтобы перекупить эту негодную Полину и сгноить в северных шахтах до смерти!