Книга Распутник и чопорная красавица - Маргарет Мур

— Вот именно. Огастес бы наверняка поехал. Ну а я жду бала с нетерпением, пышечка моя! — ответил он, сразу же развернулся и зашагал к двери.

И снова оставил ее одну.

— Передайте, что граф Дубхейген хочет с ней поговорить, — надменно сказал Куинн мужчине средних лет.

Они стояли в прихожей особняка, расположенного недалеко от центра города.

Мужчина окинул Куинна цепким взглядом, кивнул и зашагал вверх по лестнице. На полпути он обернулся и показал на открытую дверь:

— Подождать можете там.

Куинн решил, что может подождать Молли и сидя. В последний раз они виделись незадолго до того, как он покинул Эдинбург. Тогда ее уже нельзя было назвать молоденькой: ей минуло двадцать пять лет.

Комната, куда он зашел, оказалась весьма своеобразной. Она ничем не напоминала гостиную в семейном доме. Обстановка изобличала дом разврата: красные бархатные шторы, тяжелая мебель, также обитая красным бархатом. Над каминной полкой висела картина, на которой изображалась группа пухлых обнаженных женщин. Эзме, несомненно, считает, что именно в таких местах он проводит каждую ночь. На самом деле вот уже много лет Куинн не имел дела с продажными женщинами — если только ему не нужно было о чем-то их расспросить, как сейчас. Предыдущую ночь он провел в таверне, где дремал в углу, пока владелец не приказал ему уходить…

— Милорд?

Услышав знакомый голос, он усомнился в том, что правильно поступил, придя сюда. Но сейчас уже слишком поздно поворачивать назад, так что придется играть роль, если только она не догадается, что он — не Огастес.

— Мисс Макдоналд? — спросил он, поворачиваясь к ней лицом.

Молли, конечно, изменилась. После их последней встречи прошло много лет, а ремесло у нее было не из легких, хотя ее по-прежнему можно было назвать красивой женщиной. Видимо, ее заработков хватало на модную одежду, хотя фасон ее платья и отличался некоторой вульгарностью. Она подошла к нему, покачивая бедрами.

— Я Молли Макдоналд, Чем я могу вам помочь, милорд? — добавила она с улыбкой, явно не узнавая его. — Попробую угадать…

На секунду ему захотелось насладиться ее разносторонними талантами; раньше он бы поступил именно так, не задумываясь. Но то было раньше. До того, как Джейми нашел его на Тауэрском мосту. До того, как ему дали возможность искупить свои грехи.

— Мне нужна информация.

Молли нахмурилась и сразу стала казаться старше, чем есть.

— Я ничего не делаю бесплатно!

— Так я и думал и потому готов заплатить, — ответил Куинн.

Она выжидательно смотрела на него. Он достал из бумажника десятифунтовую банкноту. Молли проворно выхватила ее и засунула за вырез корсажа, между своими пышными грудями.

— Ладно, спрашивайте!

— До меня дошли нелестные слухи о моем поверенном, Гордоне Макхите. Говорят, он часто наведывается в ваше заведение.

Куинн блефовал. Он исходил из того, что молодой человек с приличными доходами, который к тому же хочет, чтобы никто ничего не узнал, наверняка выберет заведение Молли.

— Да, он у нас был, — кивнула Молли.

Как ни странно, Куинн совсем не обрадовался. Он представил, как огорчится Эзме. Ей хотелось верить, что все юристы — образцы добродетели, как ее брат. К сожалению, вскоре она узнает, что ошибается.

— Но был только один раз, и вовсе не за тем, за чем обычно приходят мужчины, — продолжала Молли.

Она презрительно расхохоталась, увидев на его лице удивление, которое Куинн не мог скрыть.

— Что, по-вашему, шлюхи встречаются с юристами только в суде? Я умираю и решила составить завещание.

Молли умирает? Куинн присмотрелся и заметил бледность Молли под толстым слоем румян.

— Это не заразно, — вызывающе продолжала она. — Но я не протяну и года, так сказал доктор. Вот я и решила составить завещание. Ведь заведение принадлежит мне, — не без гордости пояснила она.

— М-м-м… Сочувствую, — буркнул Куинн, жалея, что нельзя выдать себя.

Когда он впервые приехал в Эдинбург, сбежав из школы, Молли предложила ему не только свое тело, но и утешение, и радость, и подобие домашнего уюта — то есть то, в чем он тогда жестоко нуждался — как, впрочем, и сейчас…

— Можете мне поверить, мистер Макхит — порядочный джентльмен. Он не ходит в притоны разврата, как другие! Поверьте мне, уж я бы знала, если бы он посещал такие заведения, как мое, и уж тогда я бы подыскала себе другого душеприказчика. — Она снова расхохоталась, но хохот закончился приступом кашля. — Уж если шлюхи в чем и разбираются, так это в мужчинах, а он человек, которому можно доверять.

Куинн достал из бумажника еще одну десятифунтовую банкноту.

— Может, среди ваших завсегдатаев имеются банкиры? Мне говорили, что с некоторыми из них лучше не стоит вести дела…

— По-вашему, мои клиенты, приходя сюда, говорят о делах? — ухмыльнулась Молли. Через миг вторая купюра последовала за первой. — Извините, но сюда клиенты являются за другим. И даже если бы я что-то слышала, вам я бы ничего не сказала. Я умею хранить тайны, иначе сразу сообщила бы вам, что знавала вашего младшего брата. Знавала достаточно хорошо. — Она посуровела, и Куинн отчетливо увидел, как она подурнела от болезни. — По-моему, вы и ваши родные обращались с ним просто постыдно!

Куинн вовремя вспомнил, что должен изображать Огастеса.

— Раз вы такого низкого мнения обо мне, зачем берете у меня деньги?

— Я женщина практичная, а деньги есть деньги. Что еще вы хотели у меня узнать, милорд?

Куинн покачал головой и направился к выходу.

— Слышала, вы обзавелись славной женушкой, — сказала Молли ему вслед. Он медленно развернулся к ней лицом. — На вашем месте я бы приглядывала за ней в оба глаза! Красавицы похожи на спелые плоды, а в Эдинбурге хватает охотников полакомиться. Я предупреждаю вас вовсе не ради сохранения вашей драгоценной чести. Просто ваш брат был моим другом. Что бы вы о нем ни думали и как дурно с ним ни обращались, ему была небезразлична его семья! — Молли шагнула к нему, и ее изможденное лицо немного смягчилось. — Он не… надеюсь, он еще жив?

— Да, жив.

— Есть у него жена? Дети?

— Нет, он живет один.

— Жаль, — тихо сказала Молли.

Куинн пожалел о другом. Молли Макдоналд, которая когда-то была красива, как Катриона Макнэр, и умна, как Эзме, пришлось зарабатывать на жизнь собственным телом… Он достал из бумажника еще одну Купюру в десять фунтов. Этот визит он собирался оплатить из собственных средств.

— Это еще за что?

За то, что ему было жаль, что он уехал тогда из Эдинбурга, даже не попрощавшись с Молли, пусть их отношения уже и закончились. За то, что ее скоро не станет, но он всегда будет вспоминать о ней с уважением и сочувствием. За то, что он не сумел спасти ее от той жизни, которую она вела… Вслух же он сказал: