Книга Притворщик - Селеста Брэдли

Поразмыслив, Джеймс решил, что нападение на Быка едва ли закончится успешно. Он не смог бы справиться с ним, даже когда был намного сильнее.

Как только он отбросил безумные и неосуществимые планы, оказалось, что наилучший выход – отодрать несколько планок от стены. Если повезет, то он попадет в другой отсек трюма, выход из которого будет не так крепко заперт.

Но как это сделать без шума, который немедленно привлечет внимание охраны? Хотя судно находилось, в плачевном состоянии, но и его состояние было не лучше. Если он не найдет, что использовать в качестве рычага, то ему придется разбирать эту проклятую переборку с помощью ногтей.

В его клетушке из вещей имелись только тюфяк из полусгнившей парусины, набитый еще более гнилой соломой, и ведерко для воды с вмятинами и без ручки. Джеймс присмотрелся к нему внимательнее. А что, если…

Он вылил содержимое ведра на пол и подполз к перегородке, после чего, поддерживая ведро за дно, вставил его край под угол планки, а потом повис на нем, держась трясущимися руками за другой край.

Планка поддалась, но издала при этом громкий протестующий скрип, и Джеймс на мгновение прекратил свой эксперимент.

Поставив на пол ведро, он заметил, что оцарапал ладонь острым краем, и тут же решил, что это знак свыше.

Усевшись на тюфяк спиной к двери, он зажал ведро между коленями и принялся перепиливать острым краем веревку, которой были связаны его руки.

Несколько минут спустя он проверил, что получилось. Несколько прядей толстой веревки разошлись, и хотя результат был не ахти какой, но все же лучше, чем тогда, когда он пытался перекусить веревку зубами.

Сквозь скрипы и скрежеты старого рыбацкого суденышка послышался раскат грома, и Джеймс снова принялся за работу, полагая, что перепилит веревку за несколько часов. Если разразится буря, она отвлечет внимание его тюремщиков.

Когда снова прогремел гром, на этот раз где-то совсем близко, Джеймс мрачно усмехнулся и снова принялся за работу.

Саймой не вернулся домой ночью, и Агата, не дождавшись его, отправилась спать. Правда, она спала с приоткрытой дверью и даже в своем беспокойном сне прислушивалась, не скрипнет ли входная дверь.

Когда она встала, часы уже пробили десять. Торопливо умывшись, Агата оделась и спустилась вниз, но оказалось, что Саймон не появился за столом и вообще еще не возвращался домой. А между тем ей было абсолютно необходимо видеть его, потому что с почтой она получила нечто совершенно особенное: приглашение на ужин в Этеридж-Хаус.

Разумеется, она ответила согласием, хотя тот факт, что приглашение прислано не заблаговременно, заставил ее с раздражением взглянуть на украшенную монограммой бумагу. Далтон Монморенси был весьма самоуверенным человеком, но ведь это свойственно каждому мужчине, не так ли? И тут Агате пришла в голову не слишком приятная мысль. Если завтра вечером обнаружится, что лорд Этеридж является Грифоном и ей каким-то образом удастся убедить его сказать ей, где найти Джейми, то у нее не останется никаких доводов, чтобы заставлять Саймона продолжать выполнять их договоренность.

Она хотела, чтобы Джейми благополучно вернулся домой, и одновременно хотела, чтобы Саймон остался с ней навсегда. Именно это противоречие заставляло ее шагать из угла в угол в своем доме на Кэрридж-сквер и спорить с собой до тех пор, пока солнце не стало клониться к горизонту.

Ох, пропади все пропадом! Зачем она отрекается от своих чувств? Кого и в чем пытается убедить? С ней случилось то, о чем говорится во всех романах: она нашла свою вторую половинку и не сможет дальше существовать без нее.

Саймон был вором, они принадлежали к разным классам, однако разве понятие «джентльмен» не подразумевает человека чести, достаточно сильного, чтобы никогда не воспользоваться этим своим преимуществом против тех, кто слабее его? Если это так, то Саймон, несомненно, является джентльменом, тогда как Мерзкий Реджи им не является.

Ах, если бы ей удалось получить от Саймона признание в его чувствах к ней до того, как он узнает о ее богатстве! Тогда бы она точно знала, что он искренне любит ее.

Если Саймон признается в своих чувствах, думая, что она самая обычная женщина, все сложится превосходно и планы лорда Фистингема будут сорваны.

Нынче ночью.

У нее участилось дыхание. Воспоминания о губах Саймона нахлынули на нее, и ее тело обдало жаром.

Силы небесные! Она не могла дождаться этого момента.

Она отдаст Саймону свою девственность, и когда он заявит о своих чувствах, сообщит ему приятную новость.

Агата улыбнулась. Ей не терпелось увидеть выражение лица Саймона, когда он узнает о том, что она очень богата. Отвернувшись от окна, она снова принялась шагать, из угла в угол гостиной, раздумывая над тем, что следует надеть, когда собираешься кого-то соблазнить?

Было уже позднее утро, когда солнечные лучи, пробившись сквозь облака, заглянули в офис Джекема.

Саймон скатился с дивана и потянулся, потом потер лицо. Ему следовало пойти ночевать домой. В конце концов, не зря же он потратился на меблировку, сделав свое жилье довольно уютным. Однако разительный контраст этого тихого величественного дома с теплым, гостеприимным домиком Агаты делал ночь, проведенную в бурлящем жизнью клубе, вполне приемлемой альтернативой.

Усилием воли Саймон переключил свои мысли на проблему, которую предстояло решить в первую очередь. По правде говоря, в его организации не было сейчас человека, обладающего подходящими данными, способного видеть каждую ниточку в клубке, за которую следует дернуть или которую следует ослабить, не теряя при этом из виду весь клубок. Конечно, со временем можно многого добиться, но придется потратить несколько лет на подготовку другого человека, как в свое время готовили его на замену Старику. К счастью, время у него есть.

На мгновение Саймону очень захотелось сбросить со своих плеч этот груз. Но что у него будет за жизнь без этого груза? Любящая жена, смышленые дети, жизнь, лишенная каких-либо тайн…

Жизнь при свете дня?

Он тут же прогнал эти вздорные мысли. Если бы не Старик, он, вероятнее всего, не дожил бы до своего тринадцатого дня рождения и тем более не имел бы ни уютной жизни, ни семейных радостей.

Схватив шляпу, Саймон поспешно вышел из клуба. Заполучить Агату – голенькую и с готовностью отдающуюся ему, – не это ли осуществление его мечты?

Как только он представил Агату в своих объятиях, вся его хандра мгновенно улетучилась, и он ощутил настолько острое желание, что остановился, прислонился спиной к холодному металлу ближайшего фонарного столба и сделал несколько глубоких вдохов.

Уличный воздух трудно было назвать свежим, но в нем ощущались привычные запахи, а вокруг слышались привычные звуки: грохот колес и шум толпы, знакомый любому лондонцу. Это была реальная жизнь, в которой ему отводилась особая роль: бороться с опасностью, присущей военному времени и именуемой шпионажем.