Книга Темное предсказание - Мелисса Марр

— Но я не убиваю смертных… даже тех, кто стоит у меня на пути. Пока что я согласен, чтобы все оставалось так, как есть. Это ведь не продлится целую вечность.

В голосе Кинана звучали нотки грусти. Сет не знал, относится ли королевская грусть к его смертной природе или к тому, что в будущем Кинану придется искать другие объяснения размолвкам с Айслинн.

— И я буду ждать.

Сет не успел оценить эти слова. Айслинн вновь оказалась у него на коленях и в его объятиях.

— Хорошо поет, — сказала она, кивая в сторону Дамали.

Сет кивнул.

— Мне даже захотелось потанцевать. — Айслин раскачивалась, как маленькая девчонка на коленях у взрослого. — А ты хочешь?

Сет не успел ответить. Кинан коснулся ее руки.

— Прошу прощения. Мне пора уходить.

— Уходить? Сейчас? Но…

— Увидимся завтра.

Кинан медленно встал. Каждое его движение отличалось нечеловеческим изяществом. Но он ведь и не был человеком.

— Стражи будут ждать у входа. Они проводят тебя… куда пожелаешь.

— К Сету, — прошептала Айслинн.

Ее щеки вспыхнули. Лицо Кинана не изменилось.

— Тогда до завтра.

И он ушел, двигаясь быстрее, чем могли уследить глаза смертного — даже того, кто наделен магическим зрением.

ГЛАВА 11

Когда после нескольких танцев Айслинн вдруг захотела уйти из «Вороньего гнезда», Сет не удивился. Она и до превращения в фэйри была такой. Эта черта ее характера осталась неизменной, как и скрытность. Айслинн с раннего детства приходилось хранить тайны; всякий раз, боясь насмешек или непонимания, она вспоминала давний навык. Сет знал о причинах, сделавших ее скрытной, однако все равно отказывался это принимать. Когда они покинули «Воронье гнездо», он спросил;

— Так мы поговорим о том, что тебя тревожит?

— А стоит ли?

Сет даже остановился и удивленно посмотрел на нее.

— Ты же знаешь, что я тебя люблю. Что бы ни случилось.

Айслинн сжалась, и слова вдруг вырвались сами собой:

— Кинан меня целовал.

— Я догадывался.

Сет обнял ее за талию, и они пошли дальше.

— О чем? — с запозданием спросила Айслинн, и ее кожа вспыхнула.

— Он сегодня как-то странно держался. И ты тоже, — сказал Сет, не сбавляя шага. — Эш, я же не слепой. Я сразу заметил. С приближением лета ваши отношения становятся напряженнее.

— Ты прав. Я стараюсь не обращать внимания, но легче сказать. Я буду стараться. Ты очень рассердился?

Сет медлил с ответом, подбирая слова.

— Нет, — наконец сказал он. — Само собой, я не в восторге, но я ждал этого от него. Важно не то, что сделал Кинан. Скажи мне, чего хочешь ты.

— Тебя.

— Всегда?

— Если бы была такая возможность.

Айслинн крепко прижалась к нему, словно боялась, что он исчезнет, если она отпустит руки. Ее прикосновение жгло Сету кожу. Айслинн в который раз забыла, что у него кожа смертного человека.

— Увы, возможности нет. Я не могу сделать тебя фэйри.

— А если бы я захотел стать фэйри?

— Это не вопрос твоего желания. Я ведь не хотела превращаться в фэйри. Зачем тебе это? — Айслинн выскользнула из его объятий и посмотрела ему в глаза. — Ты же знаешь: я тебя люблю. Я люблю только тебя. Если бы в моей жизни не было тебя… Даже не знаю, что я буду делать, когда ты… — Она резко встряхнула головой. — Мы не должны думать об этом. Когда Кинан меня поцеловал, я сказала ему «нет». Я сказала, что люблю тебя, а он — лишь мой друг. Я сопротивлялась ему, когда была смертной, и буду делать это и сейчас.

— Тогда в чем дело?

— Иногда у меня внутри что-то появляется. Какое-то давление. Я чувствую: держаться от Кинана на расстоянии — это неправильно.

Вид у Айслинн был подавленный, словно она хотела заставить Сета поверить в ложь, в которую пыталась поверить сама.

— Со временем мне станет легче. Должно стать. Я еще не совсем освоилась с состоянием фэйри. Кинан тоже в новом для него положении. Таких отношений между королем и королевой у них не бывало. Это должно… должно облегчиться со временем, с практикой. В общем, должно. Согласен?

Сет не мог сказать Айслинн то, чего ей хотелось услышать. Они оба знали: легче не станет. Айслинн уставилась в землю и понизила голос.

— Я спрашивала у Доний… до этого. О твоем превращении. Она мне сказала: это… что-то вроде проклятия. Она не в силах тебе помочь. И я тоже… и Кинан. Кинан не изменил ни меня, ни летних дев. И Бейра никого не могла изменить. Это по плечу Айриэлу. А мы не можем.

— Значит… Ниалл…

— Может быть. Не знаю.

Айслинн снова оказалась в его объятиях, но Сет хотел услышать от нее совсем другие слова.

— Возможно, так оно и лучше. Нести на себе проклятие, чтобы быть вместе, это совсем не круто. А если ты меня когда-нибудь возненавидишь? Посмотри на Донию и Кинана. Их отношения длятся не один век, и они постоянно воюют друг с другом. А летние девы? Они зачахнут без своего короля. Зачем же мне желать и тебе такой судьбы? Я люблю тебя, а бессмертие… Моя мать выбрала смерть, чтобы не становиться фэйри.

— Но я хочу всегда быть рядом с тобою, — напомнил ей Сет.

— Тогда ты потеряешь все остальное и…

— Я хочу вечности с тобой. — Сет поднял ее подбородок, чтобы смотреть ей прямо в глаза. — Если я смогу быть вместе с тобой, все остальное устроится.

Айслинн покачала головой.

— Даже если бы я не считала это плохой затеей… я не могу тебе помочь.

— А если бы могла?

— Не знаю, — честно ответила Айслинн. — Я не хочу обладать властью над тобой. Я не верю Ниаллу, даже если бы он смог. И…

Огоньки на коже Айслинн тревожно вспыхивали и гасли. С каждым словом ее голос звучал все печальнее.

— Я очень хочу, чтобы ты был со мной, но терять тебя не хочу. А если бы ты был таким, как летние девы? Или…

— Или меня бы не было? А если меня не станет, потому что какой-то фэйри окажется сильнее меня? — сказал Сет. — Что, если я нужен тебе, но не могу быть рядом, поскольку смертен? Сейчас я в твоем мире только наполовину, и это делает меня уязвимым.

— Знаю. Тэвиш говорит, что я должна тебя отпустить.

— Я не ручная зверюшка, которую решили отпустить на волю. Я тебя люблю и знаю, чего хочу.

Сет поцеловал ее, пытаясь передать то, что не удавалось высказать словами. Его обжигал солнечный жар; кожу покалывало, как от электрических разрядов. Сет ощущал и еще какую-то странную энергию, для которой в языке смертных не было нужных слов.