Книга Медовый месяц под прицелом - Марина Серова

Мы остановились у ресторана с красивым названием «Царевна-Лебедь».

— Все, приехали, — радостно сообщил Никита.

Я не совсем поняла, чему он больше рад: тому, что мы на этот раз не промахнулись, или тому, что сейчас наконец-то поедим. Пока мы добирались от Арефьева, я сама успела порядком проголодаться, и у меня посасывало под ложечкой.

Никита первым вышел из машины, он обошел ее и, как истинный джентльмен, открыл мне дверь. За его спиной тут же вырос швейцар.

— Здравствуйте, Никита Андреевич, — растянул он рот в улыбке.

— Добрый вечер, как настроение?

— Отличное. Правда, сегодня утром я порядком за вас перепугался, когда услышал выпуск новостей, в котором сообщили о взрыве вашей машины. Очень рад, что все обошлось и вы не пострадали.

— Я тоже рад, что все так удачно вышло.

— Кстати, Никита Андреевич, вас искала милиция.

— Зачем это?

— Не знаю. Они сказали, что им нужно с вами поговорить по поводу взрыва, и просили, чтобы вы к ним зашли.

— Спасибо, но для начала мне бы хотелось поесть. Отгони машину на служебную стоянку.

— Будет сделано, — задорно сказал парень.

Я протянула ему ключи от «жука» и попросила:

— Вы только поаккуратнее с моим насекомым, молодой человек.

— Обещаю обращаться с ним бережно и ласково, — ответил тот, поняв мою шутку.

Мы с Никитой зашли в полумрак ресторана. Было очень приятно оказаться в прохладной комнате после изнуряющей жары, которая воцарилась сразу после дождя.

Мы сели за самый дальний стол, но тем не менее вниманием официанток обделены не были. Нас окружили сразу три девушки, которые улыбались нам во весь рот. Я так понимаю, что эти улыбки относились совсем не ко мне, но зато они были гарантией того, что я голодной здесь не останусь и отравить они меня тоже не собираются. Все-таки я была с их боссом, хотя это им явно не нравилось. Но ничего страшного. Мне кажется, что на их месте было бы глупо надеяться на то, что Никита обратит на них внимание как на женщин.

— Что будем заказывать? — спросил у меня Никита.

— Я полностью полагаюсь на твой вкус.

— Хорошо, тогда принесите нам, пожалуйста, по фирменному блюду и бутылочку белого вина.

— Никита, ты не забыл, что я за рулем? — напомнила я ему.

— Нет, не забыл, но думаю, что ничего страшного не случится, если мы немного выпьем.

Никита улыбнулся обворожительной улыбкой. Я больше не могла сопротивляться и, что называется, сдалась на милость победителя.

— А что подразумевается под словами «фирменное блюдо»?

— Шашлык из осетрины. Ты рыбу ешь?

— Ем. Особенно осетрину, — решительно сказала я.

— Тогда все в порядке. Думаю, тебе понравится. Ты не против, если я закурю?

— Нет, кури.

Никита достал пачку «Captain Black» и закурил. Клубы ароматного дыма окутали нас. И мне захотелось оказаться где-нибудь далеко-далеко… На необитаемом острове. Чтобы вокруг было только море и чайки. Мне захотелось полежать на теплом песочке рядом с ласкающим ноги морем.

Стоп, Женя, что-то ты совсем размечталась. Никто такой команды тебе не давал. Сейчас же вернись обратно! В нашу серую будничную реальность.

Я послушалась своего внутреннего голоса и перестала мечтать.

Как раз вовремя — нам принесли шашлык из осетрины.

Кто сказал, что чревоугодие — грех? Полностью с ним согласна. Потому что шашлык был отменный. Я никак не могла наесться. Но когда я совершенно случайно подглядела в меню и узнала, сколько стоит фирменное блюдо, то поняла: для того чтобы есть такой шашлык каждый день, надо совершить не один грех. Я наелась до отвала и… вдруг обнаружила, что мне чуть ли не плохо. Тут как раз самое время вспомнить об эпикурейцах, которые утверждали, что наслаждаться едой можно, только зная меру, иначе навредишь себе. Что я, собственно говоря, и сделала.

Не знаю я меры ни в чем, за что бы ни бралась. Если дерусь с кем-нибудь, то, значит, дерусь чуть ли не насмерть. Если я ем, то, значит, ем. И так во всем. А потом страдаю от своей чрезмерности. Эх! Ничему путному древние греки меня не научили, а я так старательно их изучала.

Когда с «легким» ужином было покончено, мы решили больше не откладывать и ехать прямо к тете Миле.

Никита попросил парня, дежурившего на входе, подогнать машину. Пока мы его ждали, снова пошел дождь. Мне так захотелось ощутить прохладу воды на своем теле, что я не выдержала и вышла из-под крыши.

— Что ты делаешь? — крикнул Никита.

— Ничего, просто схожу с ума. Я же тебе говорила, что люблю дождь, люблю гулять под ним. Не бойся, я не сахарная, не растаю, — пообещала я.

— А вдруг заболеешь?

— Спасибо, конечно, за заботу, но меня дождем не испугать. Если честно, то я не помню, когда в последний раз болела. Наверное, мне тогда было лет пять, а может, пять с половиной.

Я подняла руки вверх и закружилась. Никита не вытерпел и присоединился ко мне. Издалека мы были похожи на двух сумасшедших или просто на влюбленных, которым море по колено. Никита обнял меня и прижал к себе.

— Знаешь, Женя, если бы я целый день не был с тобой и не видел, что ничего серьезного ты не пила, то я мог бы предположить, что ты пьяна.

— А может, это именно так на меня действует вино, — смеясь, сказала я, обвив руками его шею.

— Может, и вино, но ты выпила всего один бокал.

— Тогда виноват дождь.

Я попыталась оттолкнуть Никиту и вырваться из его объятий, но Панкратов держал меня крепко и, судя по всему, отпускать не собирался. Никита наклонился и поцеловал меня.

— Ты опять решил сыграть роль влюбленного?

— Нет, я сейчас не играю. Мне очень нравится тебя целовать. А еще мне нравится осознавать, что я держу в своих руках сильную и красивую женщину.

— А по совместительству своего телохранителя. Никита, ты понимаешь, что прежде всего ты — мой клиент. Я не имею права тобой увлекаться, иначе я могу потерять бдительность, а это может плохо кончиться.

— Я все прекрасно понимаю. Но дай мне возможность хотя бы ненадолго почувствовать себя твоим рыцарем. Ты на вид такая хрупкая, что мне сейчас даже страшно обнять тебя посильнее, боюсь сломать.

— Не бойся, — прошептала я.

На этот раз целовать Никиту была моя очередь. Я тоже не играла, мне тоже нравилось. На минуту я позволила себе быть слабой и беззащитной, позволила себе быть женщиной, а не телохранителем. Никита прижимал меня к себе все сильнее и сильнее, и я не сопротивлялась.

Не знаю, сколько времени мы еще целовались бы под дождем, если бы нас не осветили фары моего «жука», которого подогнал швейцар.