Книга Ш-ш-а... - Пол А. Тот

Так он и сделал. Я получил два удара по яйцам и еще два в желудок. Потом он схватил меня за рубашку и вздернул, порвав воротник. Стукнул по разу в оба глаза. Я полетел на тротуар, вспоминая при падении, что глаза приобрели нормальный вид всего пару дней назад.

– От этого типа одни неприятности, – сказала женщина. – Хочешь прикончить его, так прикончи. Если явятся копы, я ничего не видела.

– Ты кто, слабоумный брокер? – спросил меня парень. – Почему так одет?

– Меня зовут Рей. Рей…

– Крупная шишка?

– Рей – это мое имя.

– Ты стоишь у меня на пути, Рей.

Я перекатился, освобождая место.

– Проходите, пожалуйста. Я хочу сказать…

– Слушай, Рей, – сказал он, опустился на колени, схватил меня за руку. – Тебе нужен новый костюм. Может, Рей Стиль купит.

– Нет, Рей Правильный. Рей Стиль…

– Никогда со мной больше не заговаривай, – сказал он. – Если увидишь, сверни в другую сторону. И душ прими, черт побери. Воняешь, как мокрая собака.

И пошел по улице, приветствуя растопыренной пятерней разнообразных зевак.

– Утром съедешь, – сказала мне хозяйка мотеля. – Или я вызову копов. И, – прокричала она вслед избившему меня парню, – спасибо тебе. Чертовски замечательный молодой человек.

– Всегда пожалуйста.

Тогда она сказала:

– Стой, стой, стой. Прошу тебя вернуться.

Я по-прежнему лежал среди чужих людей, глазевших и усмехавшихся надо мной, как над излюбленным телешоу.

– Видишь, книжка торчит у него из кармана? – сказала она. – Вытащи и уничтожь.

– Вот так вот? – спросил он, разрывая книгу в клочья.

Обрывки страниц посыпались бумажным водопадом вдобавок ко всем прочим дождям, вечно льющимся на меня.

18

Я снова пошел вниз. Мир поистине бездонный для Рея Стиля, Рея Правильного, Рея Пуласки и других, может быть, существующих Реев. Будь я рыбой в океане, шел бы вниз, вниз, плыл бы в никуда, хоть и не попадался бы на крючки.

Не помню, когда в последний раз смеялся, и предчувствую, что пройдет много времени, прежде чем опять засмеюсь. Осматриваю жуткий номер, напоминаю себе, как вчера еще радовался удаче, найдя пристанище. Теперь идти некуда, деньги вряд ли остались. Даже книга, на которую я полагался, возлагал надежды, пропала, исчезла, просыпалась с неба клочок за клочком.

Говорю вам, если я сегодня умру, то хочу попасть не на небо, а в такое место, где люди вроде меня, наконец, получают возможность смеяться, смеяться, смеяться. Мы смеемся не по конкретному поводу, просто от радости, что страдания кончились. Кто-то объяснит все хитрости и шутки на свете, расскажет, в чем они заключаются, и мы в конце концов поймем, над чем всегда смеялись остальные.

Теперь Мисси не сможет меня найти. Увидит объявление, позвонит в мотель, а я не получу сообщения. Даже если встретит меня на улице, не узнает через столько лет.

– Потребуется хорошая уборка, – сказала хозяйка мотеля.

– Надеюсь, на стенах и на потолке остались гряз – ные следы, – сказал я.

– Я двух кусков дерьма не дам за то, что ты имеешь в виду, болван.

Я покинул мотель. Остается одно. Зашел в магазин, купил баночку белой краски. Потом забрел в тихий переулок. Снял пиджак и начал рисовать. На левом рукаве вывел РЕЙ. На правом рукаве – ПУЛАСКИ. На спине написал Я РЕЙ ПУЛАСКИ.

Надел пиджак, направился к центру города. Не знаю, куда еще идти. В центре хоть есть скамейки, где можно посидеть и подумать. Вдобавок, если Мисси живет где-то в Денвере, то рано или поздно появится в центре. Буду ходить вокруг, патрулировать, пока она не обратит внимание на пиджак.

Поэтому я отыскал скамейку, чуть-чуть отдохнул. Многое надо обдумать, и в то же время не хочется думать ни о какой чертовщине. Люди мимо текут, налетают, спешат, не торопятся, толкаются, скользят, бегут – дети даже вприпрыжку, – кругом вперед-назад движутся яркие краски, расплываются, вспыхивают, кружатся, сияют. Беги, иди, иди, беги, забавляйся беседой, беседуй ради забавы. Все забавляются, кроме меня.

Кто это говорит, черт возьми, Рей Стиль или Рей Правильный? Уже даже понять невозможно. Я укоренился в Правильном, но знаком и со Стилем. Фактически он сейчас здесь, сидит рядом со мной, обнимает за плечи. Судя по ухмыляющейся физиономии, хорошо провел время.

– Куда же делся Правильный? – спросил он.

– Не знаю. По-моему, в данный момент я Пуласки.

– Что за хреновина? Ты же им быть не хочешь. Это еще хуже Правильного. Рей Пуласки куска дерьма не стоит. Он никто. Люди через него просто пере – ступают.

– Да? Люди побили Правильного и, по-моему, над тобой потешаются.

– Ох, Пуласки, плевал я на это ко всем чертям. Просто устраиваю для людей представления. Конечно, иногда до костей задевает, но знаешь что? Даже самая знаменитая в мире кинозвезда иногда люто себя ненавидит. Люди потешаются над кинозвездами, президентами и королями. Нечего из-за этого переживать. Если бы это меня волновало, я лишился бы грандиознейших в жизни моментов.

– Ну а мне не нравится. Не хочу быть осмеянным или побитым.

– У тебя нет особого выбора, пока не исчезнешь из этого мира. Разве не хочешь оставить след?

– Ты следа не оставил. Я, по крайней мере, не вижу.

– Никто не забывает Рея Стиля. Я единственный в своем роде.

– Я бы предпочел приспособиться.

– Приспособиться? Этого не будет. Видишь, что вышло из попытки Рея Правильного? Надо просто решить, кем ты хочешь быть – Реем Стилем, Реем Правильным или бедным старичком Реем Пуласки, который вообще никто.

– Не знаю.

– Ну, я ни к чему не пришел. – Он вдруг оглянулся. – Проклятье, сюда едет тот самый чертов коп.

И точно, приближался верховой полисмен, поэтому Стиль исчез во мне, бросив «счастливо» и хлопнув по спине.

– Так-так, – сказал коп, – снова с большим увлечением беседуем с самим собой, да?

– Нет.

– Ну, если ты сумасшедший, то лучше поглядывай за собой. Я не могу запретить тебе шляться здесь, только, если людям начнешь досаждать, буду вынужден арестовать.

– Понимаю.

– Действительно?

– Да, сэр.

– Тогда ладно. Постарайся сдержать слово.

– Но ведь я… ничего не сказал.

– Окажи себе услугу. Просто скажи «хорошо».

– Хорошо.

– Будь мне другом, и я тебе стану другом.

Судя по выражению его лица, он думал о чем-то чертовски забавном, ноя, как всегда, не понял о чем. Коп натянул поводья, и лошадь посеменила дальше, потряхивая передо мной задом. Даже проклятые лошади считают себя лучше меня.