Книга Как я съел асфальт - Алексей Швецов

– Алла, – замогильный голос, которым Саша произнес ее имя, заставил женщину испуганно натянуть одеяло до самого подбородка, – Алочка, у меня серьезные неприятности. Возможно, мне придется скрываться. Но я пытаюсь как-то разрулить, как-то выбраться из этой ситуации.

Испуганные глаза жены расширились до размеров Луны, свет которой пробивался сквозь занавески.

– Я просто устал, – продолжил Саша, – просто из сил выбился.

Он обхватил голову руками и покачался из стороны в сторону. Так делала его бабушка, когда рассказывала сказки и изображала горе.

– Что? – с хрипом спросила Алла, щелкнув кнопкой ночника. – Что случилось, Саша?

– Понимаешь, Алла, кирпич… кирпич нам завезли не такой. Точнее, такой, но не так. Не так завезли, как надо было завести.

Алла непонимающе уставилась на супруга. Саша уловил недоверие в глазах жены и продолжил:

– Произошла чудовищная ошибка!

Для усиления эффекта непоправимого несчастья, свалившегося на его, Сашину, голову, он сильно ударил себя по коленке сжатым до боли кулаком.

– Ты можешь толком все объяснить? – Саше показалось, что в словах Аллы появились нотки сочувствия.

– Кирпич. Много кирпича. Точнее, очень много. Кирпич свалили в одну кучу. Вернее, кучек много, но свален он неправильно. Пересортица. Красный кирпич высыпали вместе с белым. Всю ночь я пытался как-то справиться с этим. Всю ночь я разгребал чужую ошибку. Белый кирпич я клал отдельно, а красный… красный тоже отдельно. Точнее, отдельно от белого.

Для наглядности Саша руками изобразил, как он бережно берет белый кирпич из общей кучи и перекладывает его отдельно от красного.

– Там работы непочатый край, – безнадежно взмахнул рукой Саша. – Боюсь, мне предстоит не одна бессонная ночь…

– А помада? – Голос Аллы звучал обличающе.

– Что помада?

– У тебя на щеке след от помады. От ярко-красной помады.

Сашу натужно рассмеялся:

– Глупенькая, это же кирпич. Ну да, красный кирпич. – Саша говорил так убедительно, что даже сам поверил в свое вранье.

Но Алла не поверила. Не поверила по той простой причине, что, возвращаясь с работы домой, она видела Сашу. Видела его, как он ехал вместе с Инной, ехал на их машине. Алла сообщила об этом супругу.

– Ну, правильно, – сразу же нашелся Саша. – Ехал я, да. Но не с «какой-то бабой», а со своей секретаршей. Ты пойми, Алла, произошла пересортица…

– Ты перепутал меня с ней? – воскликнула Алла.

– Нет! Тысячу раз нет! Просто она помогала мне рассортировать этот кирпич. Точнее, отделять белый кирпич от красного.

– Кроме нее некому было помочь?

– Нет. Все люди заняты, заняты своими прямыми обязанностями. Так мы ужинать будем? – Последний вопрос был задан Сашей не без некоторого раздражения. – Будем мы ужинать, в конце концов? Точнее, завтракать?

– А что, тебя разве там, где вы кирпич разбирали, не покормили?

Едкий сарказм, с каким Алла задала свой вопрос, был отчетливо ощутим. Он, этот сарказм, больно резанул Сашу прямо по сердцу.

– Опомнись, Алла! Кто там кормить нас будет? Работали не переставая. Не покладая рук трудились.

– Не сомневаюсь! – Алла отвернулась к стенке и в голос заплакала.

Саша подошел к ней и обнял за плечи:

– Аллочка, ну что ты? Что ты, в самом деле? Я хлеб покупал, устал как собака, а ты мне разборки устраиваешь. Ты, может быть, ревнуешь? Аллочка, милая, да ей пятьдесят лет. О чем ты вообще думаешь, как тебе могло такое в голову прийти?!

Алла задергала плечами, пытаясь скинуть с себя руки мужа:

– Не ври! Не смей мне врать!

– Да я и не думал…

– Ты говоришь, что она для тебя никто?

– Ну да, – преданно глядя в глаза супруге, заявил Саша. – Точнее, кто. То есть… так, по работе… она мне, конечно, кто. Она моя секретарша. И все! А после работы, извините… У нее своя жизнь, у меня – своя. Понимаешь, своя? Своя жизнь, своя семья. Ты для меня самый дорогой человек…

– Тогда почему, ты носишь в кармане ее фотографию? – Алла перестала плакать, она уже с каким-то мазохистским интересом вслушивалась в нагромождения Сашиной лжи.

– Какая фотография?! – Саша удивился так, как будто ему объявили, что у него в кармане нашли доказательства существования Атлантиды.

– Я вчера чистила твой плащ, твой любимый элегантный плащ, и случайно обнаружила фотографию твоей секретарши. Если это, конечно, секретарша.

– Ты?! Ты шаришь по моим вещам? Обыскиваешь меня? Шмонаешь?! Как ты могла, Алла? Это низко, точнее, недостойно тебя, а еще точнее…

– Сейчас речь не о моем моральном облике, и мы не на партсобрании, – перебила его Алла. – Ответь, почему ты носишь с собой фото свой секретарши? Кстати, она не выглядит на пятьдесят…

– У меня фото? – Саша решил на всякий случай удивиться еще раз.

– Ну не у меня же? У тебя. И хватит из себя строить идиота!

Саша снова уселся в плаще на кровать. На сей раз Алла не выдержала и категорически запретила пачкать постель грязным плащом. Слово «грязный» она произнесла с надрывом, сильно его выделяя, давая тем самым оценку и плащу, и Сашиному вранью, и всем событиям, приведшим к этому разговору.

Саша вскочил и заметался по комнате.

– Погоди, дай вспомнить. Ой, господи! – Он хлопнул себя ладонью по лбу и рассмеялся, весело и от души рассмеялся, словно вспомнил анекдот. – Я же паспорта своим сотрудникам оформляю, точнее, загранпаспорта. Вот поэтому и фотография в кармане. Понимаешь, Алка, какие перед нами перспективы замаячили? Возможно с «Эмжэ» скоро заключит контракт, выгодный контракт и даже выгоднейший контракт, один очень серьезный зару…

Алла не дала возможности Саше договорить о зарубежном, серьезном зарубежном партнере и замаячившей перспективе.

– И ты носишь фотографию секретарши, чтобы оформить загранпаспорт? – перебила его Алла.

– Да, – твердо и уверенно произнес Саша.

Теперь засмеялась Алла. Алла смеялась невесело. Саша отчетливо понял это, что невесело, а даже как-то грустно. Смеялась Алла, а на щеках поблескивали слезы.

– Что? Что ты смеешься? – Саша не выдержал этого сурового, жесткого смеха, такого нерадостного и такого обличающего.

– А смеюсь я, Саша, потому, что ни разу не видела, чтобы на паспорт вдвоем фотографировались.

Неожиданно Саша подумал мысль и вспомнил, отчетливо вспомнил ту фотографию, где они вместе. Тогда они, уставшие от долгой ходьбы по парку, присели на скамейку. А фотограф, бродячий фотограф подстерег их в момент сладострастного поцелуя. Он сфотографировал их и протянул готовый снимок Саше и Инне. Саша не мог оставить это фото себе, а Инна тогда взяла фотографию. Но как сейчас она оказалась в его плаще? А теперь еще и Алла нашла этот снимок.