Книга Золото Иссык-Куля - Виктор Кадыров

– Иван Ильич, прекратите меня величать Михаилом Константиновичем. Капитан М. К. Успенский погиб в тысяча девятьсот двадцать первом году в боях с Красной Армией в Джунгарии. На это есть письменные указания. Прошло уже пять лет, как я, Иван Андреевич Усенко, помогаю молодой Советской республике в разведке полезных ископаемых. По профессии я горный инженер. В этом качестве прошу меня жаловать впредь.

Только через час после обстоятельного разговора с Кочергиным Успенский согласился отужинать со старым боевым товарищем, окончательно поверив в его лояльность.

– Иван Ильич, можете быть уверены: мои документы в полном порядке. Более того, у меня есть бумага, предписывающая местным властям всячески содействовать мне. Да, Иван Ильич, мы воевали с вами против большевиков. Любая революция сметает власть созидающую и приводит к власти разрушителей, которые потакают толпе в ее низменных инстинктах. Я бы запретил всякие революции. Это всегда откат назад от цивилизованного пути развития. Но наше с вами прошлое лучше не ворошить. Хотя мне есть что вспомнить. После вашего ранения, Иван Ильич, прошла целая жизнь. Я пережил разгром Семиреченской армии в конце девятнадцатого года. В начале двадцатого я с Борисом Владимировичем Анненковым ушел в Китай. Но и там мы не смогли скрыться от красногвардейцев. В мае 1921–го части Красной Армии по соглашению с китайскими властями перешли границу и вступили в Синьдзян, где собирались остатки белого воинства. До этого события атаман Дутов Александр Ильич был застрелен в феврале в Сайдуне в собственном кабинете красными агентами. Атаман Анненков был посажен в тюрьму китайцами в Урумчи. Руководство белой армией взял на себя генерал Бакич Андрей Степанович. Но что это была за армия?! Разрозненные отряды, не имеющие четкого руководства, подчиняющиеся только своим командирам. А те действовали словно удельные князья. Хотят, выполняют приказы командующего, не хотят – игнорируют. Наступления Красной Армии в Китае никто не ждал. Бакичу удалось вырваться из окружения с пятью тысячами солдат и офицеров. Мы двинулись в сторону Алтая. Это был ужасный переход. Люди голодали, не выдерживали тягот перехода, треть отряда погибла в пути. В начале июля мы захватили китайскую крепость Шара–Суму. Нам удалось захватить большое количество оружия, десяток пулеметов и столько же орудий, боеприпасы и, самое главное, более тысячи пудов риса и пшеницы. Мы были спасены от голодной смерти. Но она шла за нами по пятам. В сентябре Красная Армия вновь перешла границу и практически полностью уничтожила отряд генерала Бакича. Андрею Степановичу вновь удалось бежать с небольшим отрядом в Монголию. К тому времени захлебнулся поход против большевиков в Забайкалье барона Унгерна и атамана Семенова. Барон был вероломно предан в Монголии своими же солдатами и передан красным. Та же участь ожидала и генерала Бакича. Они оба расстреляны большевиками: барон Унгерн в сентябре двадцать первого года, Бакич в мае двадцать второго. Я слышал, что недавно в Монголии агенты НКВД захватили и атамана Анненкова. Я не заблуждаюсь по поводу его дальнейшей судьбы. Лишь атаман Семенов продолжает борьбу с Советами.

Кочергин слушал Успенского молча, вперив неподвижный взгляд в дощатый пол. Наконец он поднял глаза на своего бывшего боевого командира:

– Иван Андреевич, я так теперь должен вас величать, зачем вы здесь? Вы можете на меня рассчитывать. Многие наши братья отдали свои жизни за правое дело, теперь наша очередь.

Успенский долго смотрел на Кочергина, потом, решившись, проговорил:

– Дорогой Иван Ильич, мне не нужна ваша жизнь. Но от помощи не откажусь. Буду с вами откровенен – ваша искренняя готовность принести себя в жертву ради Отечества заслуживает откровенности. Я прибыл сюда с вполне определенной целью. Только не говорите мне, что я начитался романов Буссенара и Майн Рида, каким бы фантастическим не показался вам мой рассказ. Так вот, в Синьдзяне я познакомился с одним священником, отцом Иренеем. После злодейского убийства епископа Верненского и Семиреченского Пимена большевиками в 1918 году, который был наставником отца Иренея, сей священник, после длительных и опасных блужданий, оказался в Урумчи вместе с остатками Белого воинства. Я помогал ему выжить в этой неприветливой для нас стране, не дал умереть от голода. Но когда мы отходили к Алтаю, отец Иреней сильно ослаб. Было ужасно холодно, и мы все мучились от страшного истощения. Редкая убитая дичь была единственным нашим спасением. В отряде было более пяти тысяч человек, из них полторы тысячи погибли в пути от недоедания. Среди них оказался и отец Иреней. Он умирал у меня на руках посреди заснеженной Джунгарской степи. Перед смертью священник поведал мне об одном секрете, который хранил по завету владыки Пимена. Епископ, будучи в Урмийской миссии, открыл тайну древнего захоронения сокровищ христиан–несториан, которые во времена нашествия Чингисхана закопали в пещере золотые и серебряные вещи. В сущности речь идет о двух кладах, которые с трудом увезли на себе двести верблюдов. Епископ Пимен с помощью отца Иренея пытался обнаружить этот клад в 1916 году, но восстание туземцев помешало довести дело до конца. Уже будучи епископом Семиречья Пимен вновь пытался добраться до сокровищ, но его убийство красноармейцами отряда Мамонтова поставило точку в этих исканиях. Он хотел найденные богатства отдать на дело Белого движения, на спасение нашей гибнувшей Родины.

– И эта пещера находится где–то недалеко отсюда? – предположил Кочергин.

– Да, вы правы. В районе реки Кутурга.

– Я знаю те места, – отозвался Иван Ильич, – неоднократно охотился, но ни разу не слышал ни об одной пещере в тех краях. Больше того, вокруг Иссык–Куля неизвестно о существовании каких–либо пещер вообще, кроме большого грота в ущелье Зуука, в свое время в нем было киргизское укрепление, и пещер на островке близ Светлого мыса, которые когда–то выкопали монахи из Свято–Троицкого монастыря.

– А что случилось с монастырем? – спросил Успенский.

– Закрыли в девятнадцатом. Монахи кто куда разъехались, некоторые до сих пор в горах живут, отшельниками.

– Я должен выполнить наказ отца Иренея – найти спрятанный в древности клад и пустить его на благо нашей Отчизны, – голос Успенского звучал твердо и решительно. – Вы, Иван Ильич, должны помочь мне в этом!

Предсказание шамана

Трое всадников поднимались от села Курменты к входу в ущелье. Два из них были наши знакомые – Успенский, он же Усенко, и Кочергин. Третий всадник, Семен Михайлович Галкин, был другом Ивана Ильича и вошел во вновь созданную компанию по поиску древнего клада. Он, как и Кочергин, хорошо знал окрестности озера Иссык–Куль и мог быть полезен при раскопках.

Прямо перед ними вздымалась скальная стена каменных ворот, через которые можно было въехать в ущелье Курменты. Из ущелья вытекала река, огибавшая скальный утес, с северной стороны поросший кустарником и елями. Река Кутурга протекала западнее ущелья Курменты. Но троица разведчиков направлялась именно в это ущелье.

– Я думаю, Иван Андреевич, – говорил Кочергин Усенко, – и со мной согласен Семен Михайлович, поиски клада надо начинать отсюда.

– Но ведь на карте крестом обозначено верховье реки Кутурга? – вопрошал Усенко.