Книга Ностальгия - Мюррей Бейл

— Добрый день, я — Памела Хант-Гиббонс. Присаживайтесь. Не толпитесь вокруг.

Сощурившись на картину, она поболтала кисточкой в банке.

Дуг откашлялся.

— А у вас кровля не протекает?

Леди Памела словно не услышала. Она снова поболтала кисточкой в банке; воспользовавшись паузой, кое-кто из гостей оглядел потолок. Художница рисовала только водопады и ничего больше — за последние тридцать с чем-то лет. Тут же, прислоненная к дивану, стояла пачка акварелей. Художница в жизни не покидала Англии и не видела больших водопадов; она полагалась лишь на чужие рассказы да на воображение, а по мере того, как воображение иссякало, принялась рисовать суррогаты. Практически то же самое, говорила она себе, только в уменьшенном масштабе. Она стояла на своем, эта последняя вортисистка.[52]Переполненная дождевой водой канава, вода, вытекающая сквозь отверстие ванны, стремительный водоворот при спуске унитаза — вот какие сюжеты она выбирала. Объемный живот свидетельствовал о проведенных за мольбертом годах. У нее были голубые глаза и неопрятные седые волосы. Из носа, длинного и покрасневшего, непрестанно текло («Автопортрет с двумя водопадами»), но, надо отдать ей должное, она вполне к себе располагала. Не какая-нибудь там чванная ханжа.

— Терпеть не могу пруды и любые формы косности. Столкновение сперматозоида и яйцеклетки — все равно что вращение Земли. Да вы сами почувствуйте. Именно это нас на плаву и поддерживает. Мне семьдесят шесть. По-прежнему — в добром здравии. Естественный отбор косности чужд; ничего косного нет в том, как корни дерев раздвигают почву, словно пальцы. Страшно жаль, что мне так и не посчастливилось оказаться под муссонным ветром. Ощущения, должно быть, сногсшибательные. Говорят, ступени, и переулки, и камни — все превращается в один сокрушающий поток. — Художница промокнула нос бумажной салфеткой. — И в смешение молекул. Кто тут Борелли, Джеймс Борелли?

Прислонившись к камину, он поднял трость. Хозяйка, должно быть, заметила тень на стене.

— Бор-элли… Боюсь, вы в этой группе — «третий лишний». Я ничего про вас не нашла — а искала долго и дотошно. Похоже, ваши предки на землю нашего острова не ступали.

— Заглядывали проездом, — улыбнулся Борелли. — Мы ведь родом из дальних краев.

— Итальянцы, — прошептала миссис Каткарт.

— Джеймс — нормальный парень, — вступился Дуг.

— По всей видимости, они занимались зернопогрузчиками, пассажирскими лифтами и торговали пером. Ровно в этой последовательности. Успех, за ним — крах. Выгодное приобретение для Австралии в пору эмиграционного бума. — Он коротко поклонился.

— Ха-ха, — вставил Гэрри Атлас.

Видно было невооруженным глазом, как свыклись туристы друг с другом: шутка ли, каждый не возражал, чтобы остальные послушали про его прошлое; и не просто не возражал — радовался! Гости молча ждали; леди Памела выбрала новую кисточку.

— Атлас. По происхождению — шотландцы. Были стеклодувами в Глазго. В тысяча семьсот двадцать шестом году Дэвид Эдуард женился на девушке из эдинбургских Бартоломью — высоко залетел, так сказать. Бартоломью владели небольшой винокурней.

Атлас, ухмыляясь, огляделся по сторонам.

— В тысяча семьсот девяностом году Кларенс Атлас был переправлен морем в Землю Ван Димена.

Все посмеялись заодно с Гэрри.

— За человекоубийство, — докончила леди Памела. — А что было после Тасмании, полагаю, вы и сами знаете. Бурное у вас прошлое.

— Фамилия Каткарт довольно широко распространена в области Ренфру и реки Карт. Как явствует из второй составляющей, это были уборщики, чистильщики. Возможно, именно поэтому вы и стали таможенником. Ваши предки в большинстве своем графства не покидали. Многие живут там и по сей день, а вот с вами вышло иначе. Думается, руки у вас запятнаны.

Дуг серьезно кивнул.

— Я привожу данные в алфавитном порядке и вкратце. Для каждого из вас я подготовила по распечатке, можете забрать их с собой. Я слышала, многие любят вставлять их в рамочки и вешать на стену.

Люди порою недоумевали, обращая внимание на непривычно гладкие губы Хофманна и цвет лица. Теперь все разъяснилось.

— Ваша история начинается во времена германского завоевания и грабежей в четырехсотом году нашей эры. Тогдашние времена — полная неразбериха, невероятно усложняет дело. К началу шестнадцатого века вы уже настолько ассимилировались, что имя практически исчезло. Мне казалось, я за призраком охочусь. Однако несколько ваших Хофманнов отыскались в Лондоне среди торговцев в Голдерс-Грин, а кое-кто переселился в Америку. Я едва не потеряла вас снова. Но мужчины вашей семьи, по всей видимости, были народ упорный. Род продолжался. Один из Хофманнов с острова Уайт женился и эмигрировал в Австралию незадолго до Второй мировой. Почему — выяснить не удалось. Двое детей. Один из них — ваш прадед Уолтер. У вас дети есть?

Хофманн покачал головой.

— Луиза, с вашей стороны, — бросила леди Памела через плечо, — числятся Холлистеры из Мидлсекса.

— Ну надо же! — хихикнула Луиза.

— Вы знаете, что значит «Холлистер»? — нахмурился Борелли.

— Нет, расскажите!

— Лучше не надо, — отозвался Борелли, поймав взгляд ее мужа.

— Вайолет про себя уже все знает, — возвысила голос седовласая дама. — Верно, милая? Мы с Вайолет переписывались.

— Нет-нет, расскажите! — закричали все. — Мы тоже хотим послушать.

Вайолет исполнила изящное антраша; все зааплодировали.

— Акробаты, танцоры. Придворные музыканты. Валлийцы с примесью французской крови — это со стороны Палашей.

Снова взрыв смеха.

— Один из Хопперов принял смерть в битве при Ватерлоо: может, как раз от Палаша? А еще я в родстве с капитаном парусного клипера. Несколько Хопперов прославились в Америке, если я не ошибаюсь. — Вайолет вздернула подбородок и переключилась на акцент кокни. — Сдается мне, я — последняя из Хопперов; других в целом свете не осталось.

Леди Памела рассмеялась журчащим смехом — так вода течет по камням.

— Вайолет, вы забыли про вашу прапрабабку.

— О, суфражистка Молли! Она даже в тюрягу пару раз загремела.

— Суфражистка? — переспросил Гэрри.

— Вот-вот, так и заруби себе на носу, австралийский медведь, — поддразнила Саша.

— А что, Вайолет, скольких остолопов-мужей вы пережили?

— О, штуки четыре. На сегодняшний день.

— В ней столько жизни! — строго объявила леди Памела.

Миссис Каткарт глубоко вдохнула через нос.