Книга Ненавижу? Хочу! или Кое-что о мачо - Маша Царева

В тот день после работы я заехала к родителям. Я не могла больше терпеть. Все равно когда-то придется им это сказать. Почему бы и не сегодня?

Дверь открыла мама, и на ней была та самая шляпка. Я вдруг почувствовала себя невозможно усталой. Ну почему у меня такая инфантильная мама?

– Сашенька! Как хорошо, что ты зашла, – бурно приветствовала она меня, – заходи, блинчики будешь? Отец! Смотри, кто пришел!

Из боковой комнаты вырулил папа в полосатых семейных трусах.

– Привет, невеста, – сказал он, и я окончательно почувствовала себя не в своей тарелке.

– Блинчики буду, – вздохнула я, – хотя… Вообще-то я поговорить пришла.

Мы прошли в комнату. Я уселась на диван. Мой взгляд тотчас же зацепился за новую деталь интерьера – симпатичную тюлевую занавеску, висевшую на стуле. Я решила, что наконец-то у нас появилась тема разговора, не относящаяся к моей свадьбе.

Я смогу несколько минут передохнуть, беседуя с родителями о ремонте. Я знала, что они давно собирались переклеить обои и поменять занавески.

– Что, купили наконец? – Я кивнула на стул.

– Да, – гордо подтвердила мама, – только ее надо немного подшить.

– А куда вы собираетесь ее повесить? – поинтересовалась я. – В спальню или на кухню?

– Ты о чем?

– О занавеске, о чем же еще!

Мама перевела растерянный взгляд с занавески на меня. Потом ее лицо просветлело.

– Это не занавеска, дурочка! Это же твоя фата!

– Моя – что?

– Фата, – послушно повторила мама, улыбаясь во весь рот.

Мне вдруг захотелось застрелиться.

– Но я не собиралась выходить замуж… В фате!

Ох, зачем я добавила «в фате»?! Если бы не это небольшое уточнение, то все бы уже было позади. Но я не смогла, я просто не смогла… Что ж, значит, скажу это со второй попытки. Вот только подожду, пока мама прочитает мне мораль.

– Саша, – укоризненно покачала головой мама, – на невесте должна быть фата. Это традиция, и ты не можешь ею пренебречь.

«Очень даже могу, – подумала я, – раз уж я смогла пренебречь даже женихом!»

– Фата символизирует невинность, – вставил свое веское слово отец.

Уж не думает ли он, что в свои двадцать семь лет я…

– А ты, надеюсь, невинная девушка.

Все понятно. Нет занятия более неблагодарного, чем попробовать убедить своего отца в собственной развратности. Какой парадокс – я уже два года пользуюсь кремом от морщин, а мой папа все еще считает меня ребенком. Наверное, не стоит напоминать ему, что я полгода жила в одной квартире со своим предыдущим бойфрендом. Чтобы не разочаровывать папу. Ведь в чем-то мы похожи – каждый из нас живет в своем собственном иллюзорном мире.

Что ж, кажется, пора. Я должна, должна наконец это сказать.

Прямо сейчас.

– Мама! Папа! Я хотела с вами поговорить. Есть новость, – смело начала я.

– Слава богу! – вскричала мама, не дождавшись окончания моей фразы. – Я знала! Я знала!

– Молодец, дочь.

Папа одобрительно хлопнул меня по спине, да так сильно, что у меня дыханье сперло, а перед глазами бойко заплясали зеленые круги.

Я недоуменно на них уставилась. Что все это значит? Неужели… Как, неужели в глубине души они тоже были против моей свадьбы с Эдуардом?

И втайне надеялись, что она не состоится? Выходит, весь мир (я, конечно, имею в виду свой маленький мирок, состоящий из родителей и Лерки) знал, что я не гожусь на ответственную роль жены. Весь мир, кроме меня самой!

– Если честно, я даже начала к этому готовиться, – продолжила меж тем мама, – я уже связала такие хорошенькие носочки и еще на подходе миленькая шапочка, на которой будет вышит симпатичный поросеночек.

Я подозрительно на нее взглянула. О чем это она? Какое отношение имеют носки и «миленькая шапочка с симпатичным поросеночком» к тому, что я в очередной раз рассталась с мужиком? Или нынче у нас так клеймят неудачниц? Мало того, что мне в очередной раз не повезло в любви, так я еще должна носить дурацкую панаму со свиньей?!

– Я тебе покажу! Тебе понравится. – Мама умчалась в другую комнату.

Мы с отцом остались наедине.

– Я тобой горжусь, – тихо сказал он.

Я втянула голову в плечи. Нет, точно происходит что-то не то. Как будто бы мы все участвуем в самодеятельном спектакле, но никто толком не выучил роль, и вот мы судорожно пытаемся подстроиться друг под друга, но все получается невпопад.

Мой отец-военный всегда был скуп на похвалы. Не помню, когда он в последний раз говорил, что я молодец и он мной гордится… А, вспомнила, это было десять лет назад, я тогда поступила в университет. А с тех пор… М-да, кажется, ни разу.

Из комнаты вернулась мама. В ее руках было нечто розовое, крошечное, опутанное шерстяными нитками.

– Вот. Это носочки, – она с гордостью выложила на стол два крошечных комочка шерсти, – а это шапочка. Теплая получилась, мягкая.

И только тогда до меня дошло.

Мамочки мои! Только не это!

Да они ведь думают, что я беременна! Они думают, что это и есть моя новость.

– Вы меня неправильно поняли… – только и смогла пробормотать я.

– Я на всякий случай второй комплект свяжу, – перебила меня мама, – голубенький. Если будет девочка, она будет носить розовую шапочку. А мальчугану достанется голубая.

– Не надо второго комплекта. Не будет никакого мальчугана, – сказала я.

– Ты сделала УЗИ, – всплеснула руками мама, – и точно знаешь, что будет девочка!

Отец умильно улыбался. Давно я не видела его в таком благостном расположении духа.

– Девочка! – бурно радовалась мама. – И мы назовем ее Авдотья!

– Только не это! – против своей воли выпалила я вместо того, чтобы сказать наконец, что никакой девочки тоже не предвидится.

– Почему нет? – огорчилась мама. – Авдотья – старинное русское имя. А дома мы могли бы звать малышку Дунечкой.

– Не будет девочки, – наконец решилась я.

– Как? – тупо переспросила мама.

– Вот так, – я схватила краешек занавески… простите, фаты, и принялась нервно мять нежную ткань, – девочки не будет. И мальчика тоже. Потому что я не беременна.

Тихо охнув, мама осела на стул. Краски схлынули с папиного лица.

– Не беременна? – хором уточнили они.

– Нет, – вздохнула я.

Все. Первый шаг сделан. Дальше будет проще.

– Я не беременна, и я не собираюсь выходить замуж.

– Что?

– Да. Мы поссорились. Свадьбы не будет.