Книга Небо №7 - Мария Свешникова

Забавно. А мой отчим годится мне в братья.

— Ладно, вернемся к работе — чем бы ты хотела заниматься?

— Любить! Как говорил отец одной милой писательницы Арины Холиной «Все, что угодно, — панель, сбыт наркотиков, торговля оружием — главное не работа в офисе».

МММ погрустнел разом. Подумал, что я одна из них — охотниц за мужчинами, лишь бы ничего не делать — так я наоборот гонюсь за ним для того, чтобы хоть что-то делать.

— Замуж за меня пойдешь?

— Ты из жалости, да?

— Это самая неожиданная реакция на предложение руки и сердца.

— Давай руку и сердце. Положу в морозильник, потом продам на органы — вот тебе и средства к существованию.

— Какая ты!

Я улыбнулась. Тому, что уже двадцатую минуту терла один и тот же стакан полотенцем. И задумалась, а люблю ли я его так, как любят девушки своих женихов, когда восторженно орут «да»? Вы когда-нибудь заходили на сайты, вроде одноклассники. ру или в контакте. ру, смотрели на фотографии однокашников, на эти счастливые морды, загорающие в Турции и на Бали, на эти свадебные перетасовки? Смотрели. И вам было противно и омерзительно. А еще немного завидно и обидно. Самую малость.

Неужели из всех видов связи мне досталась такая неаккуратно слепленная любовь? Казус бытия — не более.

Вспомнила еще одни слова одного умного (не такого, конечно, как Аринин папа) мужчины — Ивана Сергеевича.

Тургенева.

«К любви может привести какое угодно чувство, кроме жалости». А твердил он это такими словами, вполне доказываемо — «Все чувства могут привести к любви, к страсти, все: ненависть, сожаление, равнодушие, благоговение, дружба, страх, — даже презрение. Да, все чувства… исключая одного: благодарности. Благодарность — долг, всякий человек платит свои долги… Но любовь — не деньги». Июнь 1881 г.

Подумаешь, прошло 128 лет — а браки все так же строятся на жалости и благодарности. Может, это самая безопасная форма отношений с правильной расстановкой мужчины и женщины по книжным полкам?

После смерти отца в голову залезла странная мыслишка — до мысли она еще не оформилась, что я не достойна любви.

«Ты же не любишь меня?!» — маячил вопрос-утверждение, который стоило бы задать (предъявить) МММ, но поставьте себя на мое место — у вас бы хватило храбрости произнести эти слова? И поверьте, моей жизненной мудрости уже хватает, чтобы понимать процентную вероятность «нет».

— Ты точно говоришь это не из жалости?

— Из жалости можно подать десять рублей в переходе, но не разделить жизнь.

— Ты однажды подал мне целых двадцать!

— Придираешься к словам?

— С тебя беру пример!

— Дурной пример, надо заметить!

Мы смотрели друг на друга, как в идиотских мелодрамах. На секунду мне даже показалось, что я слышу нервные всхлипывания и сморкания где-то рядом. Рассекретили.

— Твоя взяла, какой походкой надо идти в ту самую страну «Замуж»?

— Да я и сам не знаю. Для начала тебе придется ко мне переехать. Так что давай собирать вещи. А что твоя мама скажет на эту новость?

— Она последнее время часто говорит, что у меня только три варианта развития сюжета: замуж и к доктору Майорову.

— А третий какой?

— В смысле?

— Ну вариант, ты перечислила только два.

— Замуж за доктора Майорова.

— Он же страшный. И зануда.

— Я то же самое маме сказала.

— А она что на это?

— Она трубку повесила еще до того, как я умудрилась открыть рот.

— Мне почему-то кажется, что у тебя очень хорошая мать.

— Только не начинай. Чужая душа потемки.

Я решила как раз ей позвонить:

— Ты уже приземлилась?

— Да, ты прости, что я вчера так на тебя накричала, мне потом Нонна все рассказала, ей тоже досталось — ты, конечно, перегнула палку, но не могу не согласиться — она действительно жирная сука! Кстати, Эмиль поставил тебе в комнату цветы, которые я для тебя купила? Ты дома? Ты вчера напилась? Где ночевала?

Мама обладала невыразимым умением запихнуть в одно предложение жирную суку, цветы, мой день рождения и сводку гидрометеобюро.

Я решила не отвечать на эту кучу вопросов, потому что если уж начинать говорить, то придется рассказать про Фиму, который наблевал на ковер, а там я не выдержу и ляпну про браслет.

— Мама! Я выхожу замуж!

— Прими антипохмелин!

— Мама! Я серьезно! Я правда выхожу замуж!

— Прими аспирин, антипохмелин и алька-зельцер!

— Мама! Я правда выхожу замуж. За мужчину!

— Он живой? Не придуманный? Ходит и разговаривает? Я должна это увидеть!

Я обернулась к Максу, состроила хитрую морду, которую я делала в детстве, когда понимала, что жертва попалась на крючок — точнее папа в клей на стуле. Обещала себе не думать о нем и не мешать душевную печаль с замужеством по жалости-благодарности.

— Ты готов к встрече с мамой? — отвернулась я от телефонной трубки.

— Да хоть сейчас, — сказал МММ.

Я продублировала сказанное им прородительнице своей.

— Отлично, я сейчас как раз собиралась заехать домой. Буду через полчаса.

Вряд ли мама поняла, что дома ее ждет Макс — как максимум она готова была увидеть случайного встречного-поперечного или пьяного Друга из Бронкса.

Я выкинула браслет на стол.

— Это что такое? — спросил Макс.

— Нашла под кроватью мамы с отчимом. И это не мамин браслет.

— Откуда ты знаешь, может, и ее. И тем более он мог ей его подарить в последние дни, и ты могла об этом и не знать.

— Эмиль мог подарить маме браслет Tiffany amp;Co? Ты смеешься? Он ей даже бижутерию не дарит. Какое Tiffany amp;Co, о чем ты… Я хочу рассказать все маме… — такой я вынесла вердикт. Помолчала, поразмыслила, представила, как я ей сообщу, и добавила… — но не могу!

— Я бы не стал рассказывать. Это не твоя жизнь и не твоя история. Пусть сами разбираются. Да и ты сама знаешь, что делали с гонцами, если те приносили дурную весть…

Уйдя в эти странные переживания, я напрочь забыла, что мама и Макс давно знакомы и сейчас произойдет тот странный момент истины, хотя в нашем случае я бы со спокойной совестью переименовала бы его в момент лжи.

Что скрывается за идеальными отношениями? Конечно же идеальная ложь.

Полчаса растянулись на десять с половиной. Около двенадцати мы с МММ, наконец, упаковали все вещи в машину, их оказалось не так много — когда живешь на две страны, привыкаешь к минимуму — путешествуешь по жизни налегке. Может, хватит называть это одиночеством, а просто легкостью бытия? С ней никогда не страшен перевес жизненного багажа.