Книга Охота на бабочек - Нора Робертс

Энди снова пожала плечами и положила ногу на ногу.

— Почти весь материал с ней уже снят, и Раундтри найдет выход. Как режиссеру ему цены нет.

— А тут еще шумиха в СМИ, которая подогреет интерес публики к фильму.

— Тоже верно. Такова природа зверя: от мертвой Кей-Ти больше толку, чем от живой. Какая ирония! Она таки добилась вожделенной славы и внимания. Всего-навсего нужно было, чтобы ее убили. — Энди вздохнула. — Даже она не заслуживает такого. Зря я это сказала.

— Насколько я понимаю, Харрис была вам глубоко… глубоко неприятна и как человек, и как актриса, верно?

— Прямо в точку.

— Вы часто ссорились?

— Иногда. Сомневаюсь, был ли на съемках хоть один человек, который избежал разборок с ней. Как я уже сказала, такова природа зверя.

— Вы откровенно признались в своей неприязни к жертве и конфликтах с ней. Поэтому крайне странно, что о вчерашней ссоре, произошедшей незадолго до убийства, вы не сказали ни слова.

— Неужто мы ссорились вчера? — Энди обезоруживающе развела руками и улыбнулась. — Мы так часто говорили друг другу гадости, что я, право, затрудняюсь припомнить.

— Верится с трудом. Тем более у вас прекрасная память. Полагаю, ссору перед убийством вы запомнили бы надолго.

— За ужином она вела себя по-хамски, расстроила Конни. Я сказала Кей-Ти, что она пьяная мерзавка, которую следует спустить с лестницы. Она уже краев не видела и послала меня куда подальше. Вот, собственно, и все.

— Повторяю, мне верится с трудом. Если бы этим и ограничилось, вы бы сейчас не виляли и не выкручивались. Значит, здесь нечто более личное и важное. Говорят, она старалась держаться от вас подальше, однако, со слов свидетелей, вчера вы бурно спорили о чем-то. Вы же сперва об этом умолчали, а теперь лжете мне. Чем она зацепила вас, Энди? Куда Кей-Ти сунула свой нос?

— Понятия не имею, о чем вы говорите, — сухо сказала Энди, глядя ей прямо в глаза.

— Вот теперь мне действительно любопытно. Пибоди, а что бывает, когда мне становится любопытно?

— Наш лейтенант начинает копать. А когда лейтенант копает, то находит все, что некоторые пытаются спрятать подальше от чужих глаз. Даллас находит все. Иногда факты не имеют никакого отношения к расследуемому делу, но это уже неважно.

— Ну да, потом одни вопросы тянут за собой другие, обнаруживается все больше свидетелей и причастных к делу лиц. А пресса не зевает… Кстати, сегодня после обеда у меня пресс-конференция. Кто знает, какие у них могут возникнуть вопросы?

— Вы что, угрожаете мне? — вскинулась Энди.

— Ну, это лишь перспектива. Чем больше вы скрываете, тем глубже я буду копать. И вы уже не отмоетесь. — Ева откинулась на спинку стула и покачалась на задних ножках. Нога Энди, обутая в красную туфельку на шпильке, начала нервно подергиваться. — Ведь я могу решить, что вы продолжили спор вдали от посторонних, скажем, на крыше. Слово за слово, а там, глядишь, и до рукоприкладства дошло. Вы толкнули ее, она ударилась головой. Кровь. Кей-Ти лежит без сознания, вы злитесь. Эта стерва никак не уймется, не оставит вас в покое. С вас довольно! И вот вы толкаете ее еще раз, она летит в бассейн. Кей-Ти заслужила это. Сама напросилась.

— Никто не заслуживает смерти, и вы, видно, совсем сбрендили, если считаете, что я пошла бы на это! Я не убивала ее. И на крыше вчера не была. Больше мне нечего вам сказать.

— Ваше право. Мы будем копать и найдем, потому что теперь я вижу — ваш вчерашний спор с убитой — далеко не пустяк. Вы боитесь.

— Уж точно не ее.

— Может, да, а может, и нет. Но меня-то вы точно боитесь. — Ева подалась вперед. — Думаете, раз вы фигура публичная, то СМИ уже раскопали все, что могли? Глубоко ошибаетесь. Если в шесть лет вы стащили мороженое, я узнаю. Если один из ваших мужей уклонялся от налогов, я узнаю. Если ваш ребенок списывал на контрольной в начальной школе, я узнаю.

Энди тоже придвинулась и посмотрела ей прямо в глаза. Но в них был не страх, а ярость.

— Оставьте моих детей в покое!

«Вот где ее слабое место», — поняла Ева.

— Вашему сыну примерно столько же, сколько и жертве. — Она кивнула Пибоди.

— Сайрус Дрю Пиллинг, двадцать шесть лет. Единственный ребенок от второго брака с Маршалом Пиллингом. Были женаты с октября 2034-го по январь 2036-го. С первым мужем, Бью Сэмпсоном, детей нет, женаты с июня 2030-го по апрель 2032-го. С третьим и последним мужем, Джоной П. Кэтлбрю, двое девочек-близнецов восемнадцати лет. Поженились в сентябре 2040, в браке до сих пор.

— Семья здесь ни при чем. И оставьте при себе свои гнусные инсинуации!

— Наверняка ваши близкие бывают на съемках. А вдруг Харрис приставала к вашему сыну или мужу? Да что там, она могла клеиться и к близняшкам! А вдруг кто-то из них или все сразу повелись и зажгли с ней? Чем не повод для убийства?

— Как вам не стыдно поливать грязью хороших людей, которых вы даже не видели ни разу!

— Так увижу. — Ева вскочила, оперлась о стол и нависла над Энди. — Вы не оставляете мне выбора. Тут речь не о работе и не о том, что она была стервой. Это — нечто сугубо личное. Да у вас на лице все написано!

— Я сделала все, чтобы защитить своих детей и оградить их от внимания прессы. И не отдам их на растерзание этим писакам только потому, что вы здесь гадаете, как на кофейной гуще!

— Довольно часто мы бродим в потемках и гадаем. Энди, Харрис действительно приставала к вашим близким?

— Семья, точнее родня, здесь совершенно ни при чем. — Он убрала волосы со лба и внимательно уставилась на Еву, а потом и на Пибоди. — Неужели мы ошиблись в вас? И теперь я сужу о вас по сценарию или даже по книге. Ведь вы же… вы же обе — порядочные женщины?

— У нее вон даже медаль за честность и самоотверженность есть, — указала Ева на напарницу. — Или скорее за блуждание в потемках и гадание?..

Энди невесело рассмеялась.

— Дело в крестнике. Он для меня как сын родной! Он на пару лет старше Сайруса, и они дружат с пеленок. С матерью Дориана мы вместе ходили в школу. Они тоже моя семья.

— Ясно. — Ева вернулась на свое место.

— Дориан хороший мальчик, точнее, уже юноша. Несколько лет назад он здорово набедокурил. Приехал в Калифорнию развеяться, так многие делают. Пожил какое-то время у нас, я помогла ему с работой. Но он был слишком… слишком молод.

— Ясно, — повторила Ева. — И как именно он набедокурил?

— Молодежные вечеринки, бесплатные наркотики. Мы с его матерью ничего не могли поделать. Целый год или полтора он катился по наклонной. Мы вытащили его из тюрьмы, записали к психологу. Но оттуда он прямиком шел в клуб, на вечеринку или на улицу. Работу бросил.

— Трудно смотреть, как близкий человек вредит себе, а ты не можешь ему помочь, — сочувственно заметила Пибоди.