Книга Карфаген атакует - Алексей Живой

Приняв решение, Федор направился вниз, услышав, как Урбал, кликнув одного из тех лучников, что находились рядом, поставил задачу:

— Обмотай стрелы тряпками, возьми факел и постарайся поджечь амбар.

Лучник кивнул и отправился следом за Федором — взять факел и разыскать нужное тряпье. А командир разведчиков, спустившись в башню, приказал солдатам собрать все, что они найдут в башне из бревен, бочек, досок и других тяжестей, чтобы забаррикадировать двери, ведущие вниз и в подвал. Оттуда тоже стучали васконы, пытаясь пробиться. Федор разрешил даже отнести туда огромную кровать и массивный шкаф местного вождя — Летис все равно лежал на полу. На сдернутой со стены шкуре волка. Так он меньше страдал.

Опустившись на колено рядом с Летисом, Федор осмотрел торчавший из бедра обломок стрелы. Рана показалась знакомой, Федор, обладавший с прошлой жизни начальными знаниями фельдшера, однажды оперировал раненого римского легионера со стрелой в бедре. И сделал это простым кинжалом. Опыт у него вчистую отсутствовал, руки тряслись, но он рискнул. Не было выхода. В первые дни тот римлянин не умер, это точно, но до конца судьбу раненного новоявленный medicus[19]проследить не смог. Здесь же стрела засела еще глубже, из раны обильно текла кровь, и если оставить все как есть, то Летис мог скоро просто умереть.

«Допустим, кинжал у меня есть, — размышлял про себя Федор, — разрежу. А вот зашивать чем?»

Он встал и в задумчивости прошелся по уже полупустому залу, осматриваясь в поисках подходящих инструментов. Его взгляд вновь упал на одиноко стоявшую тумбу с лежавшим на ней странным кожаным баулом почти прямоугольной формы. «Непривычная форма для мешка», — решил Федор.

Приблизившись, он осмотрел находку. Прошитые грубой ниткой квадратные бока из толстой кожи, стягивающий все это ремешок с золоченой пряжкой. Уже подозревая, что он на верном пути, морпех расстегнул ремешок и даже присвистнул от удивления. Внутри находились инструменты: целый набор костяных и металлических игл грубой работы, три ножа разной длины и ширины, какие-то кусачки с деревянными ручками и даже небольшой молоток. Предназначение большинства изделий было понятно, лишь некоторые вызвали изумление у практикующего морпеха.

— Уж не хирургией ли ты тут балуешься по-тихому? — спросил он, покосившись на вождя васконов. Но, присмотревшись к инструментам, поменял мнение. — Нет, похоже, наоборот. Над пленниками самолично измываешься. Вгоняешь им иглы под ногти, пальцы рвешь?

Вождь с ненавистью глянул на Федора, словно тот мимоходом обнаружил его тайную страсть.

— Ну, ничего, мы сейчас пустим твое хозяйство на доброе дело.

Выбрав подходящий нож с иглой и суровую нитку, скорее похожую на жилу, имевшуюся там же, он приступил к операции, не обращая внимания на усилившийся грохот ударов снизу. Времени на колебания не оставалось. Если повезет, они продержатся здесь до начала штурма или до прихода своих. Бежать Летис все равно не мог, а так у него будет хоть какая-то надежда.

Однако, прежде чем пустить в ход нож, Федору пришла в голову еще одна мысль. Лавируя между солдатами, тащившими тяжеленный шкаф из зала вниз, морпех снова вернулся на лестницу и разыскал там колчан со стрелами мертвого васкона. Осмотрел при свете факела наконечник. Тот оказался не очень широким, зато с зазубренными краями.

— Постарались, сволочи! — выругался Федор. — Хорошо еще, если не отравлен.

Вернувшись на место, он подошел к столу, за которым незадолго до появления карфагенян, пировал местный вождь, смотревший сейчас из угла ненавидящим взглядом.

— Лежи спокойно, — предупредил пленника Федор, разыскав на столе два глиняных кувшина. Один с вином, а другой с каким-то местным пойлом, от которого тоже несло алкоголем, — а то пну еще раз. Или вообще отрежу хозяйство кусачками. Мало не покажется.

И хотя он сказал это по-финикийски, вождь его понял, отвернулся в сторону.

— Летис, на вот, выпей, — протянул Федор кувшин товарищу и вынул кинжал из ножен, — сейчас я постараюсь вынуть стрелу. Это будет очень больно, но придется потерпеть.

— Давай, — махнул рукой Летис, залпом опустошая кувшин и отбрасывая его в сторону, словно речь шла о том, чтобы вырвать больной зуб.

Эта уверенность друга помогла Федору окончательно взять себя в руки. Он огляделся по сторонам в поисках чистого тряпья для перевязки. Большинство мебели уже унесли вниз, на баррикады. Но до этого морпех успел бегло осмотреть кровать, выстеленную, к его великому сожалению, одними шкурами. В двух шагах на замусоренном полу валялась рубаха восконского вождя, выпавшая из шкафа, когда солдаты тащили его вниз. Федор поднял рубаху — не бог весть что, но, кажется, недавно стиранная.

С треском порвав рубаху на несколько частей, Федор попросил друга стиснуть зубами обломок стрелы. Затем раскалил нож над огнем камина и на глазах удивленных солдат вонзил его в бедро Летису, распарывая кожу. Раздались стон и треск — это Летис перекусил и выплюнул изо рта стрелу, взвыв от боли.

— Терпи, казак, — пробормотал Федор по-русски, сдерживая волнение, — атаманом будешь.

И «казак» терпел, сжимая кулаки.

За несколько минут Федор под косыми взглядами изумленных соратников, продолжавших таскать вниз оставшуюся громоздкую мебель, вскрыл бедро раненому и выдернул глубоко засевшую васконскую стрелу. Вблизи от раны образовалась целая лужа крови, но Летис скрипел зубами молча, только стонал при каждом повороте лезвия. Отбросив окровавленную стрелу, Федор схватил со стола кувшин с васконским пойлом и промыл им рану. Она оказалась довольно большой. Наскоро зашив ее по-живому, прежде чем заняться перевязкой, Федор в сомнении посмотрел на факел. Перехватив его взгляд, Летис слабо кивнул. Тогда Федор выхватил факел из подставки и поднес к ране. От жара кровь запеклась прямо на глазах, перестав течь, а Летис издал громкий вопль, лишившись последних сил.

Наблюдавший все это вождь васконов раскрыл глаза от изумления. Федор вернул факел на место и закончил перевязку, после чего солдаты оттащили бесчувственного Летиса в сторону, положив его на другую шкуру.

— Ну, вот и все, — Федор вытер вспотевший лоб, — можно снова заняться войной.

Все время, пока он занимался раненым другом, ему досаждали вопли и глухие удары, раздававшиеся снаружи. Первым делом он сходил вниз — обе двери хоть и трещали, но были еще на месте. Перекрывая их и занимая почти весь объем нижнего уровня, там же возвышалась мощная баррикада из мебели васконского вождя, а также груда стульев, бочек и обгоревших балок, раздобытых карфагенянами невесть где. Пробраться здесь даже по одиночке теперь представлялось совершенно невозможным, а тем более вломиться сюда организованным строем. Это сооружение вселило в него спокойствие — пару часов оно должно выдержать. И Федор взобрался на верхнюю площадку.

Увиденное оттуда еще больше обрадовало командира разведчиков. Сарай внизу горел. Вкруг него прыгали разъяренные васконы, тщетно пытаясь сбить пламя, поскольку стены были каменными, а до перекрытий и горевшей крыши из дерева и соломы руки не дотягивались. Сейчас вся эта конструкция полыхала, отлично освещая двор. И солдатам противника оставалось только ждать, пока она прогорит и рухнет вниз.