Книга Мир до и после дня рождения - Лайонел Шрайвер

— Нет, — помотал головой Лоренс. — Пора.

— Ты читал о коровьем бешенстве? — Ирина откровенно пыталась любыми способами задержать его дома еще хоть на несколько минут, подобным образом она когда-то цеплялась за ногу отца, когда тот пытался переступить порог, уезжая на шесть недель в Калифорнию для работы над диалогами к очередному фильму. — Цены дошли до сорока девяти фунтов, а продажи растут. Ты знаешь, что такое болезнь Крейцфельда— Якоба? Кому какое дело, что смерть будет долгой и мучительной, ваш мозг будет постепенно превращаться в губку. Не имеет никакого значения! К мясу стоимостью в фунт тридцать девять никто бы не прикоснулся, а сумма сорок девять фунтов не внушает опасений.

— Здорово! Съедим вечерком по гамбургеру?

— Не в этой жизни. У нас будет курица.

Ирина проводила Лоренса до дверей и смогла заставить себя довести разговор до той минуты, когда произнесла привычное русское «до свидания».

Она достала из морозилки курицу, не переставая бороться с чувством опустошения. Даже привычный ежедневный уход Лоренса на работу заставлял ее горевать.

Обосновавшись в студии, Ирина не смогла сосредоточиться на Красной иллюстрации. Побуждение встать и сделать звонок одолевало настойчивостью. Ведь это просто дань вежливости. Неприлично не поблагодарить человека, относящегося к тебе с таким радушием. Всего несколько минут.

Номер в записной книжке до сих пор был под именем Джуд. Рука несколько секунд лежала на телефонной трубке без движения, сердце же бешено колотилось. Звонок вежливости. Она взяла трубку и положила обратно. Затем опять подняла:

— Слушаю?

Ирина быстро повесила трубку. Голос звучал сонно. Еще слишком рано. Впрочем, она его уже поблагодарила, в субботу на пороге дома. Как глупо будить человека попусту. Но еще глупее трястись при этом. По крайней мере, он не узнает, кто звонил и так невежливо бросил трубку. Можно предположить, что это надоедливые рекламные предложения или ошибка.

Однако, когда Ирина вернулась к рабочему столу, на нее тошнотворной волной накатило осознание того, что Рэмси все понял. Он нисколько не сомневался в том, кто звонил, и, услышав неуверенный голос, бросил трубку на рычаг, словно она могла укусить. Во многом они были чужими друг другу людьми, и ей была непривычна мысль, что кто-то мог знать ее настолько хорошо.

С рисунком дело обстояло скверно. Момент прибытия Красного путешественника по-прежнему не давался. Вчерашнее вдохновение не возвращалось, оставаясь самым ярким за последнее время, Ирина никак не могла вернуться к стилю, который Лоренс назвал «помешанным». Если она не сможет поймать настроение и вернуться к прежнему неистово кричащему стилю, придется вообще отказаться от «помешательства». Иллюстрации слишком разные, полное несоответствие друг другу.

Первое появление красного цвета получилось тревожным, волнующим, электризующим и бросающимся в глаза. Сегодня же в каждом новом штрихе была обыденность. Смешиваясь с голубой краской, он давал фиолетовый, но и этот цвет получался слишком ординарным. Цветовая гамма включала в себя уже два цвета, но и в рамках этого спектра ей было тесно, она словно тосковала по Желтому путешественнику, который освободил бы ее и разнообразил палитру. Она сделала пометку автору, выразив мысль, что для полного понимания природы цвета детям будет очень полезна встреча с Желтым путешественником. Возможно, будет неплохо поработать с этими цветами в китайском стиле.

Днем позвонил Лоренс. Он часто звонил без всякой причины, по надуманному поводу, что очаровывало Ирину.

— Привет, я звонил около десяти, но телефон был занят. Интересный был разговор?

— Ты, видимо, позвонил в тот момент, когда я собиралась поговорить с Бетси, но передумала и положила трубку.

Какие глупые фантазии. Она вполне могла честно признаться, что хотела позвонить Рэмси, поблагодарить за ужин, но в последнюю секунду поняла, что разбудила его, и не нашла ничего лучшего, чем бросить трубку, и Лоренс привычно укорил бы ее за неуклюжесть и несообразительность. Однако сейчас она сочла нужным не упоминать в разговоре имя Рэмси. Он стал для нее чем-то личным. То, что произошло между ними в день его рождения, принадлежит ей одной, и она не собирается делить с Лоренсом то, к чему он не имеет отношения.

— Как дела?

— Паршиво. Ничего не получается.

— Сделай перерыв! Вчера у тебя получилась потрясающая иллюстрация. Может, сегодня тебе стоит отдохнуть? Прогуляйся, сходи в библиотеку. Зайди в лавку на Роман-Роуд, помнишь, где ты отыскала чудесные индийские специи? Можешь покурить с Рэмси и посмеяться, посмотреть матч Стив Дэвис-Денис Тейлор 1985 года.

Ох, не стоило ей говорить Лоренсу о травке.

— Очень смешно.

— Я вовсе не шучу насчет матча. Ты обязательно должна его посмотреть — самый знаменитый матч в снукере. Я разве тебе не рассказывал?

Вполне возможно, но она, скорее всего, не слушала. Интересно, неужели со временем все пары становятся глухи к словам друг друга? Чувствуя желание Лоренса поведать историю матча, Ирина не могла — снова — не подыграть ему.

— Чемпионат мира проходил в Крусибле. Денис Тейлор — странноватый парень из Северной Ирландии, в дурацких очках с толстой оправой. Он тринадцать лет шел к единственной победе в турнире. Таким образом, считалось, что у Дениса до смешного мало шансов против Стива Дэвиса — Богом одаренного мастера. Ему предрекали победу всухую.

В самом начале Дэвис выиграл восемь — ноль, однако Тейлор смог сократить отставание — семь — девять, а в третьем фрейме уступил лишь два очка — тринадцать — одиннадцать. Все комментаторы сходились во мнении, что он не сдастся без боя. Как это мило и всякое такое. Тем не менее Дэвис выиграл следующие две партии на черном, а чуть позже вел уже семнадцать против пятнадцати. В конце концов напряжение в матче держалось не только до последнего фрейма, но и до последнего шара. Конечно, черного. Затем происходит невероятное: Тейлор проигрывает два шара, затем Дэвис тоже мажет, Тейлор бьет в дальнюю лузу, промахивается и садится в кресло для отдыха с таким лицом, словно только что умер его любимый пес. Дэвис упускает возможность, не справившись с довольно легким черным, Тейлор забивает его и побеждает. Зал Крусибла взрывается.

— История Тейлора и Голиафа. «Паровозик, который верил в себя».

— Да уж. Трансляция Би-би-си побила все рекорды рейтингов. Ее смотрели восемнадцать миллионов человек — самая большая аудитория, когда-либо смотревшая любой из британских спортивных каналов. Рэмси часто вспоминает те времена. В 80-х игроки в снукер были не менее популярны, чем рок-звезды, публика их боготворила. Рэмси говорит, что сейчас матчи снукера стали скучными, поэтому и болельщиков меньше.

«Рэмси говорит». Лоренс широким жестом одолжил ей друга на один вечер, но намеревался его вернуть. Как и Денис Тейлор, она рисковала стать ценным трофеем без боя.

— Напротив, Рэмси говорит, что игроки в снукер нового поколения слишком хороши для таких болельщиков. Поэтому аудитория уменьшается.