Книга Ласковый голос смерти - Элизабет Хейнс

— У меня раскалывалась голова, — ответила я, снимая пальто и вешая его на стойку у двери, — но сейчас все прошло.

Я села, включила монитор, ввела номер пользователя, пароль и дождалась, когда пройдут все необходимые проверки и можно будет приступить к работе. Как обычно, процесс занял целую вечность.

— Пойду поговорю кое с кем, — сказала я Кейт, которая смотрела в окно в состоянии глубокой задумчивости.

— Угу, — ответила та.

Фрости сидел у себя — дверь в кабинет была полуоткрыта. Я постучала.

— Вы сильно заняты? — спросила я.

Он поднял взгляд от монитора:

— Не настолько, чтобы вас не принять. Входите, садитесь.

Я опустилась на стул напротив его стола.

— Только что встретила вашего друга, — сказала я.

— Вот как?

— Сэма Эверетта.

Фрост рассмеялся:

— Я знаю Сэма еще с младенчества.

— Вам известно, что он интересуется теми трупами и пытается уговорить своего редактора раздуть из этого историю.

— И что вы ему сказали?

— Ничего, — быстро ответила я. — А что, собственно, я могла сказать? Ему следовало обратиться в отдел по работе с прессой, а не ко мне.

— Боюсь, там все как всегда: у отдела по работе с прессой свои планы, и, увы, наши трупы в них не входят.

Наши трупы? Неужели он наконец заинтересовался, причем серьезно?

— Вы знаете, что самый последний нашла я?

— Нет, не знал, — подался он вперед.

— Это была моя соседка. Потому я и начала разбираться, что к чему.

— О господи, Аннабель. Какой кошмар. Вы хорошо себя чувствуете?

Он говорил серьезно.

— Да, вполне, — ответила я. — Вот только запах вряд ли скоро забудется.

— Верно, — кивнул он. — Первый труп в своей жизни я увидел, когда мне было восемнадцать, я служил стажером в патруле. Я пытался подготовиться заранее, но на самом деле это невозможно. Я пошел в тот дом, соседи сказали, что не видели пожилую леди уже три недели. Я почувствовал запах, еще не дойдя до двери, а когда вошел… В общем, ничего хорошего там не было. Она лежала в постели, а когда тело наконец сдвинули с места, ее скальп, прилипший к спинке кровати, слез с черепа. Меня стошнило на заднем дворе.

— Меня не стошнило. Хотя, может, было бы лучше, если бы стошнило. Мне просто пришлось несколько раз принять душ. И выкупать кошку, которая извалялась в этой дряни.

— Брр.

— Послушайте, вам не кажется, что дело принимает серьезный оборот? Это уже двадцать четвертый труп, и наверняка скоро появится следующий. Вряд ли вы сомневаетесь в том, что многих мы еще просто не нашли?

— Да? — спросил он. — А с чего вы взяли, что будут еще трупы?

Я прикусила губу, не в силах скрыть разочарование, — еще мгновением раньше я полагала, что он на моей стороне в отличие от остальных, которые ничего не понимали. Но я надеялась, что хотя бы он что-то понял. Он знал, что от этой проблемы все равно никуда не деться.

— Вы же сами знаете, что будут, — сказала я.

Он посмотрел мне прямо в глаза:

— Если будет возможность, попытаюсь еще раз поговорить с кем-нибудь наверху. Хорошо?

Под «кем-нибудь наверху» он подразумевал руководство — начальника управления или одного из главных инспекторов. Впрочем, все они видели мою презентацию на оперативном совещании и у них имелись данные. Если это их не убедило, то не могло убедить уже ничто.

— Предоставьте это мне, — сказал он, давая понять, что разговор окончен.

— Хорошо, — ответила я. — Спасибо.

Я встала, собираясь уходить. Фрости уже смотрел на экран компьютера, и я задалась вопросом, помнит ли он вообще о тех пяти минутах, что занял мой визит?

Я ехала домой на автобусе, закрыв глаза и прислонившись головой к холодному стеклу. На работе я задержалась дольше обычного, пытаясь наверстать утренние часы. Тактическая оценка отставала от графика, но не совсем по моей вине — из-за сбоя системы в центральном управлении база данных оказалась временно недоступна.

День был долгим и утомительным, и снова начала болеть голова. Что еще хуже, когда я садилась в автобус, шаря в сумочке в поисках куда-то безнадежно засунутого билета, зазвонил мобильный. Я подумала было, это снова Сэм Эверетт, и уже приготовилась дать ему понять, что общаться не собираюсь, но это, естественно, оказалась мама. Она продиктовала список покупок, который я записала на ладони черной ручкой, надеясь, что чернила удастся отмыть. Сахар, молоко, замороженный горошек, картошка, лимонад, жирные сливки, чай в пакетиках.

— У тебя голос как из консервной банки. Почему?

— Я в автобусе, мама, только что вышла с работы.

— Почему так поздно?

— Утром у меня болела голова, я плохо себя чувствовала и пришла на работу попозже.

— Пришла попозже? Не хватило пары таблеток обезболивающего и немного выдержки? Тебе недостает стойкости. И ты неправильно питаешься. Слишком много сахара и жиров — вот в чем проблема.

— Да, мама, — сказала я, зная, что лучше согласиться. — Давай я привезу все это завтра? Тебе ведь не срочно?

— Еще хотелось бы бутылочку белого вина — такого, как ты привозила на прошлой неделе. Мне очень понравилось.

— Куплю завтра по пути с работы, хорошо? Выберу тебе что-нибудь в холодильнике в «Ко-опе».

— Тебе стоило бы быть чуть ответственнее. На кого ты будешь похожа, когда через пару недель часы переведут назад? Вообще станешь ни на что не годна?

Я могла бы сказать ей, что встаю затемно еще с сентября, но что толку? Она все равно не стала бы слушать.

— Сегодня тебе продукты не нужны?

— Нужны. Не могу дойти до кухни, колено что-то барахлит. Я не обедала и вообще ничего не ела и не пила со вчерашнего вечера. Ты же знаешь, когда я принимаю таблетки, мне нужно есть, иначе я сама не своя.

Пить алкоголь вместе с таблетками ей тоже не полагалось, но, похоже, на данное правило она не обращала внимания. Я сказала, что приеду через час или около того, и она наконец положила трубку.

Головная боль усиливалась, чему лишь способствовала усталость. Я нашарила в кармане пальто ангела, нащупала прекрасные крылья. Ведь не просто так все это происходит? Наверняка где-то у кого-то есть план, и в конечном счете все имеет некий смысл.

Автобус подъехал к парковке, и я тяжело поднялась на ноги. Спина отчаянно ныла. Когда наконец доберусь домой, нужно будет принять ванну, добавив каплю эвкалиптового масла или еще чего-нибудь, что помогло бы унять боль.

В полумраке виднелся одинокий серебристый силуэт моей машины. В тумане ярко светились оранжевые фонари — люди боялись идти к своим автомобилям в темноте.