Книга Черный ростовщик - Олег Мушинский

— Быть может, и влюбилась, — тихо заметил падре Доминик. — Любовь горячей женщины, она — как солнце. Может согреть, а может и спалить… Вы поосторожней с фляжкой. Сок на кожу попадет — не так и страшно, разве что волдыри вскочат, а вот если в глаза попадет, то ослепнуть можно.

— Учту.

Фляга для обычной гранаты была великовата. Обычно их изготовляли размером с кулак или чуть больше, но то — официальные поставщики. Испанские же солдаты в последние годы войны были чуть ли не на полном самообеспечении. Не только в плане продовольствия — мародерство давно стало нормой, — но и по части прочего снаряжения. Сами отливали пули, сами чинили оружие, сами в долгие дни какой-нибудь затянувшейся осады мастерили гранаты из подручных материалов. А под руку чего только не попадалось.

Едва дон Себастьян закончил изготовление адского гостинца для служителей владыки преисподней, как лагерь, наконец, пришел в движение. Вначале внизу замелькали снующие туда-сюда аборигены, потом у подножия скал появилась целая процессия. Лагерь выступил практически в полном составе. Впереди шла группа из десятка воинов с факелами в руках. За ними выстроились основные силы. На глаз их было около сотни. Все — с оружием, за исключением Дианы и двух индианок. Большинство были вооружены копьями и топориками, но кое у кого имелись длинные луки или даже европейские шпаги и сабли. Около десятка индейцев несли большие раскрашенные щиты.

Пленницу поместили в самый центр колонны, окружив самыми рослыми воинами. Тех, в свою очередь, прикрывали щитоносцы. Замыкал процессию еще десяток воинов, почему-то следующих поодаль.

— Ну что, падре? — прошептал Эспада, отползая назад. — Придумали что-нибудь или будем сурово импровизировать?

— Ну, вообще-то да, хотя предпочел бы приберечь этот план на крайний случай.

— Так там и есть крайний случай, — заверил его Эспада. — Столько народу я никак не перебью, даже если бы у меня тут ящик гранат был бы.

Монах вздохнул.

— Ну что ж. Помните, я говорил, что жертвоприношение совершает только один-единственный жрец. С этим вашим трофеем можно оспорить его право совершить ритуал.

— И что нам это даст? — не понял Эспада.

— Время, за которое, глядишь, что-нибудь да случится.

— А если не случится?

— Заморочим им головы и сбежим. Индейцы по своей природе не злобны и не станут нападать, пока не разберутся, друг перед ними или враг. Если эта ваша граната еще и вход обрушит, то идти в обход им выйдет далековато.

— Насколько далековато?

— Ну, перелезть через завал будет быстрее.

Дон Себастьян рассмеялся.

— Это нам подходит. Держите побрякушку.

Основные силы индейцев несколько подрастянулись на подъеме, но не настолько, чтобы можно было бить их по частям или просто выдернуть девушку, неожиданно атаковав с фланга. Рассыпавшийся впереди десяток воинов тщательно обшаривал местность. Любая засада на пути была бы непременно ими обнаружена. Индейцы не поленились залезть на скалы, образующие проход, — хорошо, что не выше, — и тщательно обшарили само кладбище. Лишь после этого один из них вышел наружу и замахал факелом, показывая, что путь свободен. Основные силы, остановившиеся на время разведки, снова пришли в движение.

— Падре! — тихо позвал Эспада.

— Я здесь, — отозвался монах справа.

Он так тихо подобрался, что дон Себастьян его не услышал.

— Пусть войдут, — прошептал падре Доминик. — А мы сразу за ними.

— А вон те чего отстали?

— Те, насколько я понимаю, не приглашены.

Те — это десяток замыкающих воинов, которые остановились на полпути. Рассредоточившись, они расположились полукругом, охраняя проход на кладбище снизу. Вытянувшись на камнях, воины застыли в полной неподвижности, и сгущающиеся сумерки надежно укрыли их от посторонних глаз. Остальные члены процессии по одному скрылись в проходе. За то время, пока прошли все, падре Доминик успел сотворить краткую молитву.

— Пора, — шепнул Эспада.

Они тихонько спустились по скале и подкрались ко входу. С другой стороны прохода тоже стоял часовой. Совсем еще молодой воин, он легко опирался на копье, вперив глаза в разворачивающееся действие, а не туда, куда следовало бы. Эспада снял его почти на ходу и аккуратно уложил тело в уголок.

— Еще одна заблудшая душа, которая так и не увидела света истинной веры, — вздохнул монах.

— Нечего было на посту ворон считать, — буркнул в ответ Эспада. — За такое отношение к службе и доброго католика расстреляли бы к дьяволу.

Монах лишь еще раз вздохнул в ответ. В ущелье было темно. Луна взошла, но небосвод плотно затянули тучи. Основным источником света был костер, который индейцы разожгли справа от каменной плиты. Языки пламени озаряли место жертвоприношения и камни вокруг, но стены едва угадывались в полумраке, а дальние уголки и вовсе тонули в непроглядной темноте. Воины с факелами выстроились в ряд неподалеку от костра и серьезного вклада в дело освещения ущелья не вносили.

У костра сидели на корточках трое аборигенов. Перед каждым стоял небольшой барабан, и они с каменными лицами выстукивали сложный, постоянно меняющийся ритм. За их спинами стоял высокий седой индеец, одетый побогаче прочих. На голове у него был странный головной убор со свисающими вниз ушами и торчащими в стороны короткими серыми перьями. Из таких же перьев состояла длинная, до самых пят, накидка, и они же украшали по бокам его кожаные штаны. Но главное — на шее у старика висел такой же амулет, как и тот, что стал трофеем дона Себастьяна.

Сложив руки на груди, старый индеец застыл, точно изваяние. Еще несколько человек суетились вокруг, видимо, заканчивая последние приготовления. Остальные спокойно ждали. Кто-то стоял, другие сидели на камнях. Примерно половина из присутствующих собралась позади старика с амулетом, образуя полукруг. Вторая половина образовывала схожий полукруг по другую сторону каменной плиты. Диана стояла чуть в стороне, у стены, гордо вскинув голову. По бокам от нее замерли две индианки, не сводящие с пленницы глаз. Это были не единственные женщины в отряде. Эспада заметил еще около десятка воительниц среди воинов. Такие же мускулистые и поджарые, как и воины-мужчины, они тоже были покрыты татуировками с ног до головы.

Старик раскинул руки и издал долгий протяжный стон.

— Мой выход, — шепнул падре. — Я заморочу им головы, а вы позаботьтесь о девушке.

Эспада кивнул. Старик повелительно взмахнул рукой. Один из воинов подбежал к Диане и схватил ее за руку. Индианки отошли в сторону. Должно быть, их миссия была выполнена.

— Ну, с Богом, прости и сохрани нас Господи, — прошептал падре Доминик, выпрямился и открыто шагнул вперед, в круг света.

Аборигены разом повернули к нему головы. Падре вскинул вверх руку с амулетом, болтающимся на бечевке, и заговорил. Заговорил уверенно, напористо и совершенно непонятно для дона Себастьяна. Старик-индеец вперил в монаха суровый взгляд. Воины недоуменно переглядывались. Невесть откуда взявшийся пришелец говорил на их языке, но о чем? То есть слова-то им были понятны, но суть — чего хотел-то? — оставалась загадкой. Кто-то из сидящих воинов заикнулся было спросить прямо, но монах гневно возвысил на него голос, и тот смущенно умолк. Эспада змеей скользнул в сторону, к Диане. Внимание индианок-стражниц было полностью поглощено падре Домиником, но оставался еще индеец, по-прежнему державший Диану за руку.