Книга Вечное пламя - Виктор Бурцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Иван не видел ничего. Под ним сопел и возился врач. Лопухин удерживал худые, но сильные руки доктора, с трудом прижимая его к земле.
– Да лежи ты! Лежи, сука!
В какой-то момент Ивана ухватили за шиворот и дернули назад так, что в глазах потемнело. Все завертелось перед глазами. Лопухин увидел налитые кровью глаза… Потом с мерзким «шваксс…» под подбородок немцу вошел длинный винтовочный штык, и Иван снова остался один на один с хирургом.
– Scheiss auf dich! – заорал кто-то, и грохот боя перекрыла пулеметная очередь.
Лопухина схватили чьи-то крепкие руки.
– Ну как! Живой, Strolch?!
– Парховщиков!!! – взвыл Иван. – Родной!
– Я этим Wichser сейчас…
Одной рукой Парховщиков поднимал Ивана, в другой легко и непринужденно, словно пистолет, держал здоровенный пулемет.
На доктора вид русского с пулеметом, изрыгающего отборную немецкую брань, оказал настолько деморализующее воздействие, что хирург сник и повис у Ивана на руках.
Из дыма вынырнул капитан.
– В машину! В машину давай!
Парховщиков пнул доктора:
– Ну! Zicke! Шевелись! Давай, газета, волоки этого ушлепка… А я тут….
Он поудобнее перехватил пулемет и принялся поливать верхние этажи, откуда велась беспорядочная стрельба.
Иван закинул ослабевшего врача в кузов. Прижал к полу и нацелил на него автомат. С улицы доносилась стрельба. Иногда взрывы гранат.
– Пошли, пошли!
Машина рыкнула. Дернулась вперед.
В кузов прыгали красноармейцы…
Последним забрался хромающий Парховщиков.
Машину дергало и кидало во все стороны.
Иван несколько раз ощутимо приложился головой о какую-то железяку. Доктор несколько раз оказывался в опасной близости от борта, и грубый Парховщиков пинком отшвыривал его обратно, в глубину кузова.
– Куда едем-то? – крикнул Лопухин.
– Черт его знает! – Парховщиков отмахнулся. – Куда командир скажет, туда и поедем. Работа у нас такая!
Он едва не упал, но удержался.
Через пятнадцать минут бешеной тряски боец, что сидел у самого края, замахал Парховщикову.
– Гонят за нами, Коля! – крикнул он. – Вона фары скочут!
– Елкина матрена! – Парховщиков попытался пристроить к борту пулемет, но не сумел. – Дороги, мать-размать!
Красноармеец, находившийся ближе всех к кабине, забарабанил в узенькое окошко и крикнул:
– Держи ровнее, у нас на хвосте мотоциклисты!
Из кабины что-то ответили, Иван не разобрал.
– Сейчас ровная пойдет! – заорал боец, едва держась на ногах. – Готовься, Коля! Готовься!
Доктор опять оказался близко к борту, но теперь Иван сумел ухватить его за ворот, и они вместе упали на доски пола.
Парховщиков кричал что-то злое, размахивал кулаками, но сумел-таки приладить пулемет как раз в тот момент, когда тряска вдруг прекратилась и рычание мотора сменилось равномерным гулом.
Прицелился.
За секунду до грохочущих выстрелов Иван услышал, или ему показалось, приближающийся мотоциклетный треск.
Парховщиков утопил курок. Брызнуло огнем.
И только когда кончились патроны, Коля поднялся и вышвырнул оружие за борт.
– Кончилися танцы!
– Что там докторишка-то? Живой? – спросил Тихонов.
Иван поднялся на колени, за шиворот поднял немца.
На него уставились ошалелые круглые глаза. Врач щурился – видимо, без очков видел плохо.
– Ничего, сгодится!
– Тогда готовьтесь к эвакуации. Ноги в руки.
Грузовик замедлил ход, последний раз вздрогнул и остановился. Пограничники выскочили на дорогу.
– Что дальше, командир?..
Капитан оглядел своих бойцов.
– Жмых где?
– Убило, – глухо ответил Лукин. – Сам видел. Полголовы осколком…
– Ясно. Доброволец нужен. Кто?
– Я. – Парховщиков оттолкнул дернувшегося было Лукина. – Я!
Капитан вздохнул, но согласился.
– Отведешь машину так далеко, как только сумеешь. Много не прошу, но километров пять-десять сделай. Если сможешь, конечно. В драку не лезь, если что, бросай грузовик – и в лес. Дело дурное, конечно… Но если за нами пойдут, то точно поймают. А так они сначала за грузовиком погонятся. А уж потом все остальное. Все понял?
– Так точно. Все сделаю в лучшем виде, к вечеру ждите. – Парховщиков заулыбался так, будто ему приказали не жизнью рискнуть, а в отпуск сходить.
– Тогда пошли, – капитан махнул рукой в сторону леса. – Немец в центре, остальные как раньше. Товарищ Лопухин вместе с доктором.
Когда они скрылись в густой зелени, за их спинами коротко рявкнул и зафырчал, удаляясь, грузовик.
Иван не обернулся.
Острое чувство потери сжало грудь. Жутко захотелось спросить кого-то, попросить подтверждения, что матершинник-детдомовец Коля Парховщиков обязательно вернется, к вечеру, а то и раньше. И в этом ему, журналисту, газете, ручается сам храбрый командир пограничников!
Детское, наивное, а потому почти непреодолимое желание.
Иван с трудом выровнял дыхание. Надо было идти. Двигаться. Обязательно доставить в лагерь этого дурацкого, спотыкающегося на каждом шагу близорукого докторишку. Потому что иначе все это было зря.
– Что зря? – прошептал Иван. – Что? Он же вернется. Мы все вернемся!
Доктор покосился на Лопухина испуганно, как на сумасшедшего.
– Двигай! – Иван зло толкнул немца в спину.
Где-то вдалеке застрекотали мотоциклы. Их чихающее «фр-р-р-р» было хорошо слышно в тишине ночного леса.
Никто не проронил ни звука, только ускорил шаг капитан.
Километров через пять устроили небольшой привал. Капитан в свете зажигалки внимательно изучал планшет.
– Мы здорово уклонились к югу. Теперь наших догонять придется.
– Догонять? – удивился Иван. – Как это?
– Видно, товарищ политрук, что человек вы штатский.
– Ну и что же? – Лопухин почувствовал себя оскорбленным. – Я в походы ходил. И карту и компас знаю.
– Да? – Капитан посмотрел на него сочувственно. – Это, конечно, хорошо. Надеюсь, что ваши умения нам не пригодятся.
В кустах треснула веточка.
Пограничники вскочили. Кто-то передернул затвор.
Воцарилась напряженная тишина.
