Книга Поверженный Рим - Сергей Шведов

— А если я стану частным лицом, Саллюстий, и откажусь на время военных действий от должности викария, — предложил Правита. — В конце концов, что взять с варвара. Империя не может отвечать за своевольство своих бывших чиновником.

— А кто будет управлять Нижней Мезией в твое отсутствие?

— Ты, квестор. Будем считать, что ты сместил меня с должности из-за моего отказа выполнить приказ императора.

— А что будет потом? — спросил Саллюстий.

— Все будет зависеть от результатов нашего похода в Антию, квестор, и от реакции гуннского кагана на смерть князя Буса.

Саллюстию такой расклад не понравился. Во-первых, он не хотел брать на себя ответственность за целую провинцию, да еще накануне большой войны. Во-вторых, он опасался, что самоуправство Правиты будет воспринято Феодосием едва ли не как бунт против империи. В конце концов, император дал своему посланцу наказ строгий и ясный — не допустить участия викария Правиты в войне с антами.

— Твоя воля, квестор, — криво усмехнулся Правита. — Но если рекс Винитар потерпит поражение, то ответственность за его неудачу ляжет на тебя.

Рекс Винитар Амал был одержим жаждой мести. Впервые Саллюстий увидел его девять лет назад во время приезда готских вождей в Константинополь. Остготы тогда сторонились вестготов и почти не ввязывались в их распри. Винитару в то время было девятнадцать лет, но он произвел на Феодосия очень приятное впечатление. Все эти девять лет император обхаживал остготов, не жалея для них ни денег, ни оружия. Саллюстий полагал, что Феодосий собирается использовать остготов, многие из которых уже приняли христианство, в качестве противовеса непостоянным вестготам, но, видимо, у императора в отношение рекса Винитара были куда более значительные замыслы. За девять минувших лет Винитар заматерел и превратился в крепкого, уверенного в своих силах мужчину. Вот только цели его с тех пор не изменились. Все помыслы рекса были обращены против Антии, ибо именно в князе Бусе он видел главного виновника бед, выпавших в последние десятилетия на долю готского племени. Верно это было лишь отчасти, ибо готов разгромили и выгнали с родных земель не анты, а гунны. Князь Бус всего лишь переметнулся во время чужой для него войны на сторону более сильного соперника. Если говорить совсем откровенно, то Саллюстий на месте Буса поступил бы точно так же. Разорение Антии отвечало интересам римской империи, а значит, квестор должен был приложить все усилия, чтобы оно состоялось. Рекс Винитар оценил старания посланца императора Феодосия и даже на прощание крепко пожал ему руку.

Ополчение остготов насчитывало более пятнадцати тысяч человек, и к ним прибавилось пять тысяч вестготов, тайно выделенных викарием Правитой своему союзнику. Высокородный Саллюстий полагал, что вестготы могли бы оказать Винитару более существенную помощь, но Правита придерживался на этот счет другого мнения.

— А если остготы потерпят поражение? — прищурился на посланца Феодосия викарий. — Кто помешает в этом случае антам, раззадоренным победой, напасть на Нижнюю Мезию? Магистр пехоты Лупициан уже предупредил комита Феодора, что не даст ему в помощь ни единого легиона. Как тебе это понравится, высокородный Саллюстий? Готам предлагают в одиночку сражаться с антами, а возможно, и с гуннами.

За разъяснениями квестор обратился к комиту Феодору, командовавшему легионами империи в Нижней Мезии и Северной Фракии. Македонец Феодор, человек невысокого роста, но крепко сбитый, прошедший путь от простого легионера до комита, в ответ на недоуменные вопросы Саллюстия скрипнул зубами:

— Я не знаю, о чем они думают там, в Константинополе, но викарий Правита сказал тебе чистую правду.

— Ты тоже считаешь, что остготы потерпят поражение от антов?

— Я в этом почти уверен, квестор, — усмехнулся в седые усы старый македонец.

— Но почему? — удивился Саллюстий. — У Винитара под рукой двадцать тысяч хорошо обученных бойцов.

— Мы не знаем, какими силами располагает князь Бус, — отвел глаза в сторону Феодор. — К тому же у остготов нет конницы, а у антов она есть.

— И это все? — нахмурился Саллюстий.

— Нет, не все, — понизил голос почти до шепота Феодор. — Есть человек, которому поражение Винитара Амала выгодно.

— И кто же этот человек?

— Правита Балт, — криво усмехнулся Феодор. — Неужели ты думаешь, что этот человек устранил своего главного соперника Оттона только для того, чтобы отдать власть Винитару Амалу?

— Но ведь Правита буквально рвался в этот поход! — воскликнул потрясенный квестор.

— Он хотел разделить славу Винитара и тем самым не допустить роста популярности молодого вождя не только среди остготов, но и среди вестготов. В Константинополе решили по-иному, и Правита принял свои меры, дабы сохранить власть. Скажи честно, высокородный Саллюстий, у тебя есть враги в свите императора?

— А почему ты об этом спрашиваешь? — насторожился квестор.

— Сдается мне, Саллюстий, что в Константинополе есть очень влиятельные люди, заинтересованные в провале твоей миссии здесь, в Нижней Мезии.

Саллюстий заволновался. Враги стали чудиться ему повсюду. Он то прятался за стенами приграничной крепости, то вновь появлялся в лагере, где потихоньку скапливались готовые к броску легионы. Квестор и ждал, и боялся вестей из Антии. Своими паническими настроениями Саллюстий довел до точки кипения не только вспыльчивого Правиту, но и сдержанного от природы комита Феодора.

— Чего ты от меня хочешь, квестор? — взъярился Правита.

Саллюстий и сам не знал, что нужно делать в создавшейся ситуации, а посоветоваться было не с кем. Уповать оставалось только на бога, который должен был помочь рексу Винитару разгромить упрямых антов и помочь квестору избежать опалы.

Увы, небо отказалось вмешиваться в военные действия, происходящие на земле. Готы рекса Винитара потерпели поражение в первой же битве с антами. Разгром не был полным, и готы стали медленно откатываться к границам Нижней Мезии, преследуемые конницей среднего сына Буса, княжича Милорада. Получив столь горестное известие, Саллюстий впал в отчаяние. Он уже готов был рвать на себе волосы, но его остановил уверенный голос рекса Правиты, прозвучавший под полотняным сводом шатра:

— Вот и пробил наш час, квестор.

Викарий Правита и комит Феодор не стали ждать, пока анты вторгнутся в провинцию, вверенную их заботам, а, переправившись через Дунай, двинулись на помощь рексу Винитару. Саллюстий отправился в поход вместе с легионами. Поход обещал быть опасным, но и ждать у моря погоды квестор тоже не мог. Решалась если не судьба империи, то, во всяком случае, судьба самого Саллюстия. Вид легионов, уверенно шагающих по чужой земле, слегка успокоил квестора, и он не докучал более озабоченным военачальникам своими вопросами и просьбами. Рекс Винитар отступал к Троянову валу, оборонительному сооружению, выстроенному в незапамятные времена и ныне пришедшему почти в полную негодность. Именно здесь римские легионы должны были соединиться с потрепанной армией остготов, чтобы дать отпор антам. Квестор Саллюстий жаждал этой встречи больше всех, и в своем неуемном рвении дошел до того, что едва не угодил в руки дозорных княжича Милорада. Спасла квестора кобыла, проявившая в смертельно опасной ситуации прыть, доселе ей вроде бы несвойственную. Неразумное поведение высокородного Саллюстия вызвало гнев комита Феодора, который раз и навсегда запретил высокопоставленному чиновнику удаляться от марширующих колон на расстояние более ста метров. Квестор, не отличавшийся храбростью, условия высокородного Феодора принял безоговорочно и теперь мирно пылил в самом хвосте римской конницы.