Книга Пилот вне закона - Клим Жуков

Я пробормотал, что все понял, и почесал в затылке.

— Тогда проваливай и не задавай идиотских вопросов! — Перкинс отвернулся, напялил на нос интро-очки и принялся размахивать руками, перелистывая какие-то файлы.

Интро-очки, если кто не знает, так как в России это не шибко распространено, — интегрированный экран планшета, который проецирует изображение прямо на сетчатку. Со стороны выглядит дико: сидит мужик и тычет пальцами в пустоту, будто псих. На самом деле он работает, не надо его отвлекать.

Я и не стал — свалил, воспользовавшись добрым советом.

Теперь понимаете, отчего я спал каждый раз, как в последний раз? Нервная работа, очень нервная.

Да и сутки без сна, которые я провел за реанимацией «Хагена», сказались чертовски нехорошо. С другой стороны, кто если не я? Брат Кевин, надо полагать, этого германского мастодонта видел не на картинке первый раз в жизни.

Я спал, вернее, дрых, как ломовая лошадь. Бессовестно, часов двенадцать. Были какие-то сны, какие именно, не помню. Однако, разлепив личность, я осознал, что опять обслюнявил всю подушку.

Образовалась, знаете ли, такая привычка на нервной почве, пускать во сне слюни, хоть газетку подстилай, честное слово.

Ваш покорный слуга утер влажную щеку, встал и на подламывающихся ногах проследовал в крохотный санузел. Из зеркала на меня смотрело изможденное нечто с красными глазами. Будто не спал вовсе!

— Каждое утро — малое похмелье, — сказал я своему отражению. — Что ты молчишь? Румянцев, всего месяц прошел!

М-да, товарищи, «всего месяц» я провел изрядно. Одних трупов на моем счету более двадцати, и это самый скромный счет, учитывая, сколько штурмовиков «Эрмандады» подвернулось под мою пушку! Плюс — умерщвленный мною офицер ГАБ. Кража полезных ископаемых в особо крупных размерах. Порча оборудования. Соучастие в налете на банк. Сообщничество в устроении нелегальных азартных игр (гонки без правил). Пособничество при побеге особо опасного преступника. Угон истребителя. Контрабанда, тоже особо крупная.

И все это умышленно, в составе группы, по предварительному сговору!

— Зато хоть химическую дурь на меня не повесят, — утешил я отражение и, подумав, решил не бриться.

Отражение криво-криво ухмыльнулось в ответ на фразу о химической дури. И правильно ухмыльнулось! Фактических статей мне достанет на три расстрела и два пожизненных срока, если попадусь европейскому правосудию, слюнявому, как моя подушка. А ведь запросто можно схлопотать лазерный импульс в кокпит или ракету под брюхо…

«Надо валить, Румянцев, ой надо! Вот только куда?»

Безнадега… Вопросов было много, один гаже другого.

Упаднические размышления прервал интерком.

Бодрый голос Тойво Тосанена:

— Румянцев! Что ты т-там бормот-таешь? Хватит спать, давай иди в инструктажную, нас всех собирает Кормчий!

— Тойво, ты — самое хреновое, что может случиться утром! — воскликнул я. — Ты что, сегодня дежурный?

— Какая разница? Ты уже опаздываешь! Начинай спешить! — Интерком замолк.

Да пожалуйста! Я впрыгнул в потертый комбинезон, подождал секунду, пока вакуумная система не усадит ботинки по ноге, и направился к выходу.

И впрямь надо спешить, база-то огромная!

Интересно, кого «всех» собирает Блад в инструктажной? Все туда не влезут, да и общаться с широкими пиратскими массами Иеремия предпочитал в Храме Воздаяния. И раз, и два — очень странные дела.

Как я и ожидал, «все» оказались четырьмя пилотами, плюс ваш покорный слуга. Помимо Тойво в инструктажной сидела Фэйри Вилсон, ослепительно эффектная даже в мешковатых армейских штанах и армейской же майке. Майка облегала и совершенно не скрывала ее налитого бронзовой силой гибкого тела, так что я даже невольно проснулся.

Третьим был китаец Линь Бао по кличке Конфуций. Полноватый узкоглазый пельмень с дьявольской реакцией, имевший привычку разгуливать по базе в тапочках на босу ногу. Ну а четвертый — Йоганн Вестервальд собственной персоной.

Жилистый, смуглый мужик лет сорока пяти, он словно состоял из одной кожи, под которой угадывалась опасная близость скелета. В отличие от Натана Зельдра, он никогда не сидел в тюрьме, но все равно был покрыт устрашающими татуировками и изъяснялся на такой вычурной фене, что понять его иногда бывало затруднительно.

Блада в зале не было, вождь задерживался, остальные увлеченно общались.

— Давай сюда, не пузырься, братан! — поприветствовал меня Вестервальд и погрыз зубочистку, источавшую сильный запах сандала.

Я подошел к нему и сел. Мы обменялись рукопожатиями, а Вестервальд, сидевший прямо на голографическом проекторе, продолжил какую-то увлекательную историю из своей биографии.

— Ну чего дальше, сестра? За что я базарил? — спросил он у Фэйри и, не дожидаясь ответа, сказал: — А! Ну и короче, зажимаю тех фраеров. Заголяю перо и говорю, мол, хиляй сюда, голубь, коцать буду! Смотрю, оба, как перо просекли, потекли с мамиными запахами, гниды казематные. Чо, говорю второму, чо, добазлались? Маза базар держать! Твой брателло за язык не отвечает, так что оба торчите мне по двадцать хрустов. И ты втыкаешь, первый-то на беспредел пошел! Достает волыну! Я, сукой буду, чо за козел…

Вестервальд живописал свои крайние приключения на Кастель Рохас, которые закончились его арестом. Понять детали было сложно, впрочем, все вникали: Фэйри с интересом, Тойво с явной иронией, а Конфуций господь знает как, ибо по его физиономии золотого божка прочесть что-то было нереально.

Я другого не постигал: как можно было с такой рожей гулять, где вздумается, без грима?! На левой щеке паук в паутине, на правой атакующая змея, выпрыгивавшая аж из-за пазухи. И одевался он так, что в воровской табели о рангах тянул минимум на генерала. Довыступался, короче говоря. Странно, что только теперь, м-да.

Брат Йоганн добрался до своего бегства в космопорт с дипломатом, полным денег и фишек из казино, когда зашелестела входная дверь и появился Блад.

— Что характерно, братья и сестры, — сказал он вместо «здрасьте», — вранье с первого слова до последнего.

Он прошел к демонстрационному столу с встроенным голографическим проектором и поручкался с Вестервальдом, который обиженно прогундосил:

— Сроду пустого не базарил, босс! Отвечаю!

Блад хмыкнул.

— Фишек при тебе нашли всего двадцать штук, а денег девять тысяч.

— Так я все скинул, я им чего, пацан!

— Пустое, брат Йоганн. Дело не в этом, а в том, что ты засиделся. Пора послужить во славу «Синдиката TRIX».

Блад включил голограмму, которая высветила нечто очень нехорошее. Сквозь безвоздушное пространство летела комета — черная, грозная и безмолвная гостья из внешнего облака системы. Лучи центрального светила еще не растопили ее ледяного тела, поэтому выглядела она просто пугающе, а не нарядно и пугающе, как в передачах по астрономии.