Книга Сорок дней спустя - Алексей Доронин

О происшествии было доложено «вниз», и через четверть часа на пост прибыла оперативная группа. После опроса очевидца бойцы наскоро обыскали пятиэтажку, до которой пяти шагов не хватило трупоеду. Ничего не найдя, они вздохнули с облегчением и вернулись в подземелье, которое после этого, наверно, стало казаться почти родным. Тела трогать не стали.

История имела продолжение. На следующий день новая смена пришла на пост. Но ни мертвого людоеда, ни тела его жертвы на улице не обнаружилось. Видимо, товарищи убитого прибрали. Уволокли целиком, и вряд ли чтоб похоронить. На этот раз со всеми предосторожностями обследовали не только квартиры, но и подвалы пяти близстоящих домов. В одном из них нашли покинутую «лежку» — матрасы, пустой баллон для газовой плитки и закопченный котелок. Но ни характерных костей, ни обрезков, подтверждающих, что именно здесь обитали каннибалы, не оказалось. Кто-то из медиков высказал теорию, что все, кто остался в городе, который беженцы выжрали, как саранча, должны включать в свой рацион человечину. Иначе им нечем восполнять потери энергии.

— Да не понтись ты, — начал Карабас. — Мы же ходили и ничего не видели. Нет тут давно людоедов. Разве только…

В этот момент во входную дверь отрывисто постучали, и парень забыл, какой прикол собирался сморозить. Знаками он показал Борису, чтобы тот спрятал карты в стол, и отодвинул засов.

На пороге стоял не кто иной, как Павел Ефремов, — младший лейтенант ракетных войск, ныне четвертое лицо в убежище, начальник караульной службы. Один, без сопровождения, — он знал тут каждый камень.

— Ё-мое, знакомые все лица. Расслабляетесь? Посижу с вами, посмотрю, как службу несете… Вы вот, наверно, думаете, мы в игрушки играем. А на вас, между прочим, ответственность за все убежище сейчас…

Снова потянулось время, только теперь халтурить было нельзя. Разницу между днем и ночью глаз уловить не мог, но биологические часы неумолимо отсчитывали свое, и в три часа утра спать всем хотелось зверски. Выручал только крепкий чай.

Однако, когда до конца дежурства оставалось двадцать минут, случилось нечто, что надолго вырвало их из привычного распорядка дня.

Все трое находились в «холодной» комнате, когда в абсолютной тишине снаружи, к которой они привыкли настолько, что перестали ее замечать, раздались свист, а следом отрывистый хлопок.

— Это еще что?.. — Борис, который находился ближе всех к балконной двери, приоткрыл ее и высунулся наружу. Небо со стороны проспекта было раскрашено всеми оттенками зеленого.

— Ложись, баран! — Не дожидаясь реакции Хомяка, Ефремов ухватил бойца за шкварник и рванул вниз. Тот растянулся, но при его комплекции удар об пол получился пружинистый. Все лучше, чем схлопотать пулю в башку.

Караваев залег без напоминания. В голове вспыхнули сразу две версии относительно этих огоньков. Условно — хорошая и стопудово — плохая. Возможно, сигнал кому-то. Или обманка для глупых часовых, которые вылезают и начинают высматривать: «А что это там?» И синхронно снимаются двумя-тремя меткими стрелками с СВД или даже с простыми гражданскими «тиграми» с разных позиций.

Стоваттная лампочка, закрытая трехмиллиметровой фанеркой, обнаруживается прибором ночного видения на расстоянии, между прочим, в километр.

Нет, последняя версия маловероятна, очень маловероятна… Но разве легче умирать, дрыгая ногами и разбрызгивая содержимое черепной коробки, если знаешь, что вероятность рокового выстрела была один к тысяче?

Ефремов поднес бинокль к глазам. И поморщился, когда тот же участок неба снова расцветился ядовито-зелеными всполохами.

«Три зеленых свистка», — вспомнил Антон старый анекдот.

Тогда что же это? Версия номер раз — спасатели прилетели? Уцелевших ищут? Семафорят?

Смешно. Какие спасатели, когда вокруг такая жопа… Все спасатели себя спасают. Скорее, сигнал к атаке для скопившихся вокруг сил врага. Нужно же им координировать действия отделений и рот без рации.

Впрочем, это еще меньше походило на правду. Какие роты? Еще бы батальоны вспомнил. Тут не Берлинская операция. Поскольку и отделение-то хрен прокормишь. Да и если б чужаки каким-то чудом отыскали убежище, они постарались бы приблизиться к нему как можно тише. А эти зачем-то с такого расстояния обозначают свое присутствие.

Страх, который защитники убежища испытали двумя неделями ранее, когда в пяти километрах от города проехала по шоссе неизвестная группировка на бронетехнике, не прошел даром. С тех пор они замаскировали вентиляционные короба обломками, чтоб ни у кого не возникло соблазна прервать подачу воздуха в бункер, и укрепили шлюзовые камеры, сделав их защитой не только от радиации, но и от вторжения извне. Подземный переход, который какое-то время служил местом размещения части укрываемых, сейчас снова обезлюдел и был приведен в первозданное состояние. Слишком уж уязвимым местом он казался.

Так что теперешнее убежище с ходу не возьмешь. Чего нельзя сказать о нескольких бедолагах-наблюдателях, составлявших его первую линию обороны.

Тем временем фейерверк закончился, и над проспектом снова сгустился чернильный мрак. Но длилось затишье недолго. Еще через полминуты — Павел проверил по секундомеру — взлетела новая ракета. На этот раз он увидел ее, яркую смазанную комету, которая взмыла в небо над обглоданными силуэтами домов и брызнула искрами, как бенгальский огонь. С минуту она разбрасывала сполохи зеленого пламени, а потом мир опять погрузился во тьму.

Они ждали, замерев. Прошло не меньше трех минут в абсолютной темноте, прежде чем Павел позволил себе приподняться. Облокотившись о подоконник бывшей лоджии, на которой все еще стояли кадки с замерзшими бегониями, он чуть отодвинул фанерный лист, заменявший выбитое взрывом стекло.

Павел припал к окулярам прибора. И как раз в этот момент на темно-зеленом фоне появилось размытое молочно-белое пятно. Свет был не таким ярким, как от вспышек сигнальных ракет, но стабильным и ровным. И Ефремов готов был поклясться, что его источник находится примерно там же, откуда недавно запускали «салют».

Лейтенант опустил глаза, посмотрел на силуэт трехэтажного панельного здания метрах в пятистах от них. И узнал его сразу. Школа. Такая же заброшенная, как тот дом, где они коротали часы, но не в пример лучше сохранившаяся. И сейчас в одном из окон горел яркий фонарь. Луч был направлен вверх под углом градусов в тридцать, вонзаясь в низкое небо.

Он отметил, что здание выбрано со знанием дела. Со всех сторон его окружал школьный сад. Когда-то тут росли дикие яблони, но теперь от них остались одни палки. Через этот пустырь незамеченным не подберешься.

«Похоже на приглашение встретиться и покалякать о делах наших скорбных, — предположил Павел. — Или засада? Есть так, то очень уж глупая. Ладно, пусть у Борисыча голова болит».

— Сидим тихо, по комнате не бегаем, — не поворачиваясь, бросил он бойцам, которые и без команды застыли как статуи, не поднимаясь над линией подоконника. — Вдруг у них там снайпер. Или пулемет.