Книга Инженер его высочества - Андрей Величко

— Ну это понятно, ей пропустить повод покрасоваться на публике никак нельзя.

— Вес бомб… Я думаю, взять килограмм сто…

— Не фиг, еще навернется кто-нибудь на взлете, пилоты у нас — одно название. — Мысленно я прикинул допустимый вес. — Не больше восьмидесяти. Хотя тому же казачонку или Маше можно и сто двадцать — сами легкие, летают хорошо. Вот только надо ли?

— Думаю, надо. Не годится, если кораблю вообще не будет нанесено вреда. И еще, мне кажется, для нас главное — создать впечатление, что для обороны от самолетов достаточно пулемета на станке, позволяющем направить ствол вертикально вверх.

— Ага, значит, скорость пусть снижают не прямо над кораблем, а метров за триста и так и ползут к нему на сорока пяти. План учений кто писать будет?

— Ты, конечно, — ехидно повелел высочество.

— Ну ладно, я напишу. Вот уж букв не пожалею!

— А я все твои непечатные буквы отредактирую, не волнуйся.

Гоша уже собрался уходить, но задумался.

— Если бы нам надо было преувеличить эффект бомбардировки, — неуверенно начал он, — то можно было бы… Слушай, а место открытия портала — оно привязано к географическим координатам или к окружающей обстановке?

— Ваше высочество, — торжественно сказал я, — вы гений. Разумеется, против «Петра» мы ничего такого применять не будем, но проверить надо. Пока развалюха будет стоять в порту, откроем портал у нее в трюме. А когда она поплывет, повторим операцию еще раз и посмотрим, куда получилось… Тогда в случае удачи придется тебе в Японию съездить — меня, боюсь, на новейший броненосец не пустят. Хотя какая, в задницу, Япония — «Микаса» же сейчас в Англии достраивается! — Гоша хлопал глазами. Пришлось разжевать: — Вот приехал ты в Англию, самолеты привез. Попросил устроить экскурсию на достраивающийся броненосец. Заходишь в то место, где потом будут лежать заряды к главному калибру. Я в это время сижу в гараже, жду. Ты выбираешь момент, когда никто не смотрит, и мы открываем портал. Для подстраховки так, чтоб он еще твоим телом был прикрыт. Все, после этого мы в любой момент сможем вдвоем из гаража открыть дыру в эту посудину. А какого конкретно числа и какого года наступит этот «любой момент», видно будет. Только сначала на «Петре» потренируемся.

— Но ведь так можно будет у них весь флот утопить…

— Ага, так тебя и пустили на «весь флот». Хорошо, если удастся один-два кораблика пометить. А вообще, возвращаясь к насущному, пора в Кронштадт команду посылать для подготовки аэродрома. И домик для нас с тобой неподалеку снять или быстренько построить, чтоб было откуда по порталам шастать без привлечения лишнего внимания.

— Про домик я и сам подумал. А что с летной школой, кто будет курсантов по небу выгуливать?

— Никто. У нас всего шесть летчиков и еще три курсанта, которых можно взять в Кронштадт. Остальные поедут в Москву, лекции Жуковского послушают. Ой, ё… Из этих троих же один англичанин!

— Джефф? Тот паренек, которого ты выбрал из их кандидатов?

— Он самый. И летает, учитывая, что только начал, очень неплохо. Кстати, как его фамилия?

— Сейчас… де Хэвиленд.

— Вот те раз! Причем по возрасту похоже, что тот самый.

— Можно пояснее для местных? — поинтересовался Гоша.

— Джеффри де Хэвиленд, один из первых и лучших английских авиаконструкторов. А теперь наверняка будет и первым, и лучшим. Если не разобьется, конечно.

— Надеюсь, ты помогать не собираешься?

— Интересная мысль, — начал было я, но, увидев, как напрягся Гоша, махнул рукой. — Да шучу я, шучу. Не хватало еще за просто так восемнадцатилетних пацанов гробить. И давай действительно возьмем его в Кронштадт, хрен с ним, что он англичанин. Типа выпускного экзамена, он же по сокращенной программе учится.

— Если мы возьмем его в Кронштадт, он поучаствует в реальной бомбардировке, — заметил Гоша. — Если не возьмем, он вместе с оставшимися курсантами будет слушать лекции Жуковского. Что хуже?

— Конечно, лекции. Так что курсант де Хэвиленд однозначно будет бомбить «Петра Великого». А потом — сразу домой, хватит, насмотрелся он уже здесь на наши достижения.

— Ладно. Тут у меня к тебе еще вопрос появился. Помнишь, мы говорили про модель двухэтажной торпеды? Я нарисовал эскиз, и мне такую сделали, совсем маленькую, деревянную, с резиновым моторчиком. Но что-то с ней не так, не желает она нормально плыть. Сначала ныряет, потом выскакивает из воды, плюхается набок и крутится на месте, пока завод не кончится.

— Показать можешь?

Через полчаса мы были на берегу Нары, и я вертел в руках модельку. Две деревянные сигары, в нижней кроме резиномотора явно имелся еще балласт. Сзади — рулевое перо, по бокам — съемные рули глубины, как у подлодки. Верхняя секция — пустотелая, липовая.

— Я подумал сначала, что дело в отсутствии рулей глубины, — пояснил Гоша, — но с ними стало только хуже.

Посмотрим… Я завел резинку и запустил модель. Она проделала именно те манипуляции, которые мне были описаны. Тогда я направил ее носом вниз. Она нырнула поглубже, но быстро всплыла и проделала те же финты. Запуск носом вверх привел только к тому, что модель, пару раз подпрыгнув, стала ложиться набок и крутиться без предварительного заныривания.

— Ну-ка прикинем…

Я быстро набросал схему, расставил векторы сил, потом очень приблизительно рассчитал их величины. После чего вынужден был прокомментировать полученный результат на разговорном диалекте великого и могучего.

— А почему мы именно чудаки на букву «м»? — растерянно спросил Гоша.

— Потому что судно может устойчиво находиться на границе двух сред только тогда, когда гидродинамическая выталкивающая сила много меньше веса. А она пропорциональна квадрату скорости. То есть быстро плыть могут только тяжелые суда. Легкие будут или глиссировать, или нырять. Нырять нельзя, под водой радиоволны гасятся. Глиссировать тоже нельзя, слишком заметно и на любой волне перевернешься. Для тонны максимальная скорость получается в районе тридцати километров в час.

— Выходит, вся затея с радиоуправлением — химера? — огорчился Гоша.

— Да не с радиоуправлением, а с катерами-камикадзе. А радиоканал не пропадет, подумаем, как его в диверсионном деле использовать.

Крейсер «Светлана», который дядя генерал-адмирал[8]беззастенчиво использовал в качестве личной яхты, медленно плыл по Финскому заливу (это я думал про себя; скажи я слово «плыл» вслух, находящиеся рядом морские офицеры вполне могли бы и выразить свое отношение ко мне действием).

Дядя Алексей, Гоша и прочие высокие шишки были наверху — не знаю, именно эта площадка называется мостиком или нет. Мне было несколько не по себе. Дело в том, что по морю я плавал второй раз в жизни. Первый — из Англии в Питер, и я помню, как всю дорогу мне не давала покоя мысль: что делать, если вот сейчас посудина начнет тонуть? Причем вопреки логике в каюте мысль почти пропадала, особенно с занавешенным иллюминатором. Но сейчас я был на палубе.