Книга Эпоха Павла I - Вольдемар Балязин

• Из мучительства рождается вольность. Из вольности — рабство.

• Ничто для нас столь обыкновенно, ничто столь просто кажется, как речь наша, но в самом существе ничто столь удивительно есть, столь чудесно, как наша речь.

• Самодержавство есть наипротивнейшее человеческому естеству состояние… и народ право имеет монарха-деспота судить.

• Священнослужители были всегда изобретатели оков, которыми отягчался в разные времена разум человеческий, они подстригали ему крылие, да не обратит полет свой к величию и свободе.

• Только тогда станешь человеком, когда научишься видеть человека в другом.

• Чем больше вникают в деяния природы, тем видима наиболее становится простота законов, коим следует она в своих деяниях.

• Чем выше человек восходит в познаниях, тем пространнейшие открываются ему виды.

• Яко упражнения в телодвижениях укрепляют телесны силы, тако упражнения в размышлениях укрепляют силы разумные.

• Я человеку нашел утешителя в нем самом: «Отыми завесу с очей природного чувствования — и блажен буду». Сей глас природы раздавался громко в сложении моем. Воспрянул я от уныния моего, в которое повергли меня чувствительность и сострадание; я ощутил в себе довольно сил, чтобы противиться заблуждению; и — веселие неизреченное! — я почувствовал, что возможно всякому соучастником быть во благодействии себе подобных.

«Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй»

В 1790 году вышла в свет знаменитая книга Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву», явившаяся гневным обличением всех мерзостей крепостничества. Екатерина II, не успев дочитать книгу до конца, велела отыскать сочинителя и посадить его в крепость. Императрица читала «Путешествие…» с пером в руках и делала на полях красноречивые пометки: «Тут царям достается крупно», «Царям грозится плахою», «Помещиков сочинитель казнит», «Надежду полагает на бунт от мужиков».

Екатерина еще дочитывала книгу, а ее автор уже сидел в Петропавловской крепости, и допрашивал его сам глава Тайной экспедиции Шешковский, пятнадцать лет назад учинявший допрос Пугачеву. Ему-то и было переслано дело Радищева, причем Екатерина высказалась весьма недвусмысленно: «Бунтовщик хуже Пугачева».

Среди мест, обративших на себя внимание судей, приговоривших Радищева к смертной казни, замененной императрицей ссылкой в Сибирь на десять лет, был и довольно необычный эпиграф: «Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй». Причем указывалось, откуда эпиграф взят: «Телемахида, том II, книга XVIII, стих 514».

Что же все это значило? Стих этот, впрочем, Радищевым перефразированный, принадлежит известному поэту XVIII века Василию Кирилловичу Тредиаковскому. Был он написан в 1766 году и представлял собой перевод, сделанный Тредиаковским с латыни (поэма «Энеида» Вергилия). Примерно так Вергилий описывал циклопа Полифема, живущего в пещере и пожирающего людей.

Тредиаковский писал на церковно-славянском языке, и его строфа в переводе на русский язык означает «Чудовище тучное, гнусное, огромное, стозевное и лающее». Так Радищев назвал крепостническую и самодержавную Российскую империю.

Труд из-под палки и свободный труд

Радищев выступал в своей повести не только как путешественник, но и как человек и гражданин, объектом размышлений которого был весь мир, все человечество, а также и такие категории, как свобода и рабство, наука и мракобесие, свобода слова и цензурный гнет.

В главе «Хотимов» Радищев писал: «Всё, начинаемое для себя, всё, что делаем без принуждения, делаем с прилежанием, рачением, хорошо. Напротив того, всё то, на что несвободно подвизаемся, всё то, что не для своей совершаем пользы, делаем оплошно, лениво, косо и криво. Таковых находим мы земледелателей в государстве нашем. Нива у них чуждая, плод оныя им не принадлежит. И для того обрабатывают ее лениво, и не радеют о том, не запустеет ли среди делания».

Цензура — книжная инквизиция

В главе «Торжок» Радищев приводит фрагмент из сочинения своего современника, немецкого философа Иоганна Готфрида Гердера (1744–1803), который писал в диссертации «О влиянии правительства на науки и наук на правительство»: «Розыск, то есть полицейское расследование, вреден в царстве науки: он сгущает воздух и запирает дыхание. Книга, проходящая десять цензур прежде, нежели достигнет света, не есть уже книга, но поделка святой инквизиции; изуродованный, сеченый батожьем узник с кляпом во рту, раб всегда.

В областях истины, в царстве мысли и духа никакая земная власть не может и не должна давать решений; не смеет делать того и правительство, а тем более цензор, независимо от того с темляком ли он, или же в клобуке».

В той же главе Радищев приводит «Краткое повествование о происхождении цензуры», утверждая, что цензуру изобрели инквизиторы, «то есть рассмотрение приказное книг до издания их в свет», и что «проходя протекшие времена и столетия мы везде обретаем терзающие черты власти, везде зрим силу, возникающую на истину, иногда суеверие, ополчающееся на суеверие».

Николай Иванович Новиков

Жизнь и деятельность Новикова

Николай Иванович Новиков родился 28 апреля 1744 года в дворянской семье, в родовом имении Авдотьино, близ села Бронницы Московской губернии. В 1755–1760 годах учился в дворянской гимназии при Московском университете.

Служил в лейб-гвардии Измайловском полку, а с 1767 года — в комиссии по составлению «Нового Уложения», работа в которой с сотнями различных документов превратила его в последовательного, непримиримого борца с крепостничеством. С 1769 года стал редактором и издателем разных сатирических журналов — «Трутень», «Пустомеля», «Живописец», «Кошелек», — споря с журналом «Всякая всячина», издаваемым Екатериной Великой. Он выпустил в 1772 году книгу «Опыт исторического словаря о российских писателях», в 1773–1775 годах издал десять томов «Древней Российской Вивлиофики» — свода исторических документов. В 1777–1780 годах издал первый в России философский журнал «Утренний свет». В поисках истины, веря в спасительность нравственного самоусовершенствования человека, Новиков стал масоном. В 1779 году он переехал в Москву, арендовав на десять лет университетскую типографию, организовал «Типографическую компанию» и развернул издание множества книг и журналов, учебников и переводных трудов Дидро, Руссо, Лессинга и других авторов. Его типография издавала треть всех книг, выходивших в России. На средства от продажи книг Новиков открыл в Москве библиотеку-читальню, аптеку, две школы, помогал крестьянам и городской бедноте. Екатерине сообщили, что Новиков вопреки закону печатает в своей типографии книги церковной печати, на что имела право только Синодальная типография. Тут же московский генерал-губернатор князь Прозоровский послал в село Авдотьино, имение Новикова, который был очень болен, целую команду гусар, арестовавших и привезших его в Москву. Начавшееся следствие тут же зашло в тупик, ибо ничего противозаконного Новиков не делал. Тогда для допросов арестованного в Москву выехал глава Тайной канцелярии Шешковский, но и он ничего не добился и отвез Новикова в Петербург. Там его допрашивали весь июнь и июль и, не сумев ни в чем изобличить, без суда, указом Екатерины, заключили на пятнадцать лет в Шлиссельбург. Он пробыл там до смерти Екатерины в ноябре 1796 года, и в первый же день царствования Павла был выпущен, но без разрешения продолжать прежнюю деятельность.