Книга Прикладное терраформирование - Эдуард Катлас

– Это понятно, – подтвердил Грег.

– Таким образом, если сетка параметров понятна, то остается добавить, что вы получаете двадцать тысяч евро за каждый терраформированный квадратный километр, расчет ведется по поверхности. Копейки, как вы изволили выразиться. Как вы знаете, вы также получаете четверть от терраформированной площади в собственность, непосредственно вокруг вашей базы. В дальнейшем Агентство может бронировать определенные территории под государственные нужды. В приложенных материалах также перечислены все координаты мест, которые зарезервированы за Агенством на текущий момент. До ближайшего у вас пара тысяч километров, так что не думаю, что это для вас актуально.

Во всем остальном вы подпадаете под обобщенное среднеевропейское законодательство, Агентство оставляет за вами право по ряду деталей применять юридическую практику ваших стран или любую другую в рамках оговоренного. В условиях автономного существования командир вашей экспедиции приравнивается, с точки зрения промежуточного законодательства Марса, к капитану морского судна Земли, со всеми вытекающими. Промежуточные кодексы находятся в ваших информационных материалах.

Две детали. Первая: Агентство не обеспечивает сырьем, материалами или оборудованием, так как это не входит в его функции. На орбитальном сервере начала работать товарно-сырьевая биржа, однако в функции Агентства входит только поддержка сервера, сама биржа организована не нами и действует так же, как и любая другая биржа на Земле. Можете покупать, можете продавать. Вторая деталь: именование. В качестве стартового бонуса вы имеете право дать имя одному объекту, не именованному до сих пор. Это может быть кратер, гора, каньон или вообще место на песке. Любые другие имена не будут приниматься в качестве общепризнанных. Право дальнейшего присвоения имен будет вам предоставляться вместе с собственностью на часть поверхности, но не раньше и только в рамках этой собственности. Вопросы?

– В гости прилетать будете? – дружелюбно спросил Николай.

– Нет. Не думаю. Меня пока держат на орбите. Потом – я буду на базе Агентства. Это от вас неблизко.

– Ну а все же?

Контролер начал разворачиваться, придерживаясь руками за поручни. На прощание он бросил через плечо:

– Дайте мне кислород в следовых количествах. Заработайте себе хотя бы квадратный километр Марса. Тогда я подумаю.

Глава 7

Т: минус 16. 2050 год н. э. Капсулеры

Как такового толчка Данила не почувствовал. Лишь услышал щелчок, ударивший по металлической поверхности капсулы, когда пиропатроны выбили крепления.

Спуск на поверхность в любую желаемую область Марса «входил в стоимость билетов». Еще бы, при такой-то стоимости. И капсула, вернее, все то, что от нее останется, передавалась в «безвозмездное» пользование. Еще бы – не поднимать же обратно на орбиту обожженный, оплавленный кусок металла. Легче подарить.

IPT гарантировало высадку в пределах сорокакилометрового радиуса от указанной пассажирами точки. Одна проблема – погода заставила их несколько дней кружиться на орбите. Пассажиры одни за другими отправлялись на поверхность, о чем свидетельствовали пустеющие отсеки и периодические легкие толчки по корпусу, а они все ждали, когда бушующая на поверхности пыльная буря сойдет на нет. Уйдет в сторону. И при этом вакантное место не окажется тут же занятым новым ураганом.

Атмосфера Марса стала действительно плотнее, поэтому им еще повезло – не пришлось ждать недели или месяцы. На четвертый день их вызвали в капсулу, долго, несколько часов с повторениями проверяли исправность легких скафандров, баллонов с дыхательной смесью, опутывали их ремнями безопасности.

Но все это закончилось, и легкий удар в корпус капсулы стал сигналом к спуску. Данила не то чтобы слишком часто посещал чужие планеты, можно было даже сказать, что Марс являлся лишь первым в списке. Так что да, он волновался. Особенно памятуя почти полную необратимость этого спуска, лишь гипотетическую возможность хоть когда-нибудь вернуться на Землю.

Подспудно он ожидал каких-то перегрузок, рева двигателей, чего-то подобного. Хотя знал, что ничего подобного не произойдет. Не сейчас. Их медленно толкал к земле одноразовый двигатель, совсем крохотный, с минимальным запасом топлива, точно рассчитанного для исполнения базовых маневров.

Они все еще были в невесомости, в скафандрах с задраенными шлемами. Данила посмотрел на коллег – благо это было легко, они сидели кругом, все лицом к центру.

Не он один – все смотрели друг на друга, пытаясь понять, какие эмоции испытывают товарищи – те же самые, что и он сам, или какие-то другие. Лишь Лиза позволила себе прикрыть глаза.

Им не включили наружного наблюдения, на время первой фазы высадки вообще почти все приборы были отключены, поэтому Данила мог лишь прислушиваться к своим ощущениям, пытаться понять, где они сейчас находятся.

Постепенно невесомость начала меняться на легкую тяжесть в теле. Его вдавливало в полулежачее кресло все сильнее и сильнее – верный признак того, что капсула уже трется о воздух, пусть еще и только в верхних слоях.

– Обещали, что будет не больше четырех «жэ», потерпим. – Голос Василия раздался в наушнике настолько неожиданно, что Данила вздрогнул. Он знал, конечно, что внутренняя связь по-прежнему работает, но почему-то не ожидал, что кто-то начнет говорить. Наверное, торжественность момента, по его мнению, предполагала тишину.

То, о чем лишь подумал Данила, Лиза решила выразить вслух:

– Василий Семеныч, помолчите. Дайте сполна прочувствовать судьбоносность этих мгновений.

Дядя Вася лишь пожал плечами, что в скафандре получилось весьма неуклюже, и в капсуле вновь воцарилась тишина.

Конечно, после длительного пребывания в невесомости, пусть большую часть и во сне, и четырехкратная перегрузка могла показаться серьезной, но Данила переносил усиливающуюся тяжесть достаточно легко.

Пропищал зуммер. Пятисекундное предупреждение о том, что капсула собирается выдвинуть закрылки, совсем маленькие жесткие выступы, позволяющие еще более замедлить аппарат. Через обещанных пять секунд их вдавило в сиденья еще сильнее, но все еще недостаточно, чтобы Данила мог пожаловаться. На стендовых тренировках их, бывало, нагружали и посильнее.

Второй зуммер пропел очень скоро, объявляя о подготовке к раскрытию парашютов. Даниле не нравилось будничность этих зуммеров, какая-то обыденность. Словно они не на чужую планету спускаются, а всего лишь готовят еду в микроволновке.

Первый парашют, казалось, дернул капсулу вверх, словно проверяя ее на прочность. Их ощутимо тряхнуло, вжало в кресла еще сильнее, но парашют тут же отстегнулся, не предназначенный для длительного торможения, слишком маленький, чтобы удержать тяжелую капсулу.

Второй парашют, побольше, раскрылся через пять секунд, продержался чуть больше первого и тоже оказался оторванным от капсулы ударом пиропатрона. Лишь после второго раскрылся основной, третий парашют. Насколько помнил Данила, где-то на высоте трех-четырех километров. Достаточно высоко, чтобы успеть замедлить движение капсулы. Достаточно низко, чтобы их не слишком сильно отнесло в сторону, если им не повезет с высотными ветрами.