Книга Прайм-тайм - Хенк Филиппи Райан

Это гораздо сложнее, чем в школе. И намного изощренней, чем интервью по работе. Строю рожи отражению в зеркале, насмехаясь над собственной душевной драмой. Это же всего лишь свидание. Присаживаюсь на белую плетеную скамеечку для ног, припрятанную в углу гардеробной, и тщательно разглядываю вещи, не в силах сделать выбор, который до этого был всегда так очевиден. Костюм — слишком официально. Если, конечно, я не собираюсь притвориться, будто пришла по делам. А я не собираюсь. Джинсы — слишком повсе дневно. Но выглядеть так, словно собиралась весь день напролет, тоже не хочется. Придется сдаться. Внезапно моя уверенность в себе улетучивается, и я горестно вздыхаю. Так ли важно, что на мне будет надето? Понравлюсь я Джошу или нет — это будет зависеть от того, возникнет ли между нами притяжение, а не от одежды.

Наверное.

Выбираю вельветовый блейзер цвета красного клена и белую накрахмаленную рубашку, снимаю с полки черные брюки. Внимательно рассматриваю наряд — каждую вещь отдельно, в ее первоначальном виде, на толстой вешалке. Словно это способно мне как-то помочь. Но так и есть, помогает.

Выглядит надежно. Серьезно. Скучно. И вполне может сослужить бронежилетом, думаю я, вешая все это добро обратно в шкаф. Разве я от чего-то защищаюсь? В последний раз критически осматривая содержимое гардероба, задаюсь вопросом: а не сегодняшней ли ночью мне решиться на это? Из самых закромов полки бессовестно выглядывает то самое обтягивающее черное платье с высоким завернутым воротником. Если не сейчас, то когда?

Может быть, Мэйси была права. Может, я теряю навыки.

Поджав губы, медлю с секунду… и дерзаю.

* * *

— Марджори?

— Здесь.

— Маргарет?

— Здесь.

Джош Гелстон стоит в полумраке закулисья и, держа в руках планшет, проверяет, все ли участники постановки на месте. Два подростка-актера, склонив голову друг к другу, в последний раз репетируют роли, тихо проговаривая реплики. Ребята помладше, озорные и неугомонные, сидят на потрепанном диванчике, перешептываясь и хихикая. Примостившись на высокой табуретке в углу, я наблюдаю закулисную суматоху — представление ничуть не менее увлекательное, чем сама пьеса. Особое внимание привлекает его обаятельный и харизматичный руководитель, который выглядит очень даже по-бродвейски в черной футболке и твидовом пиджаке.

Большеглазая малышка, в зашнурованных ботиночках и платьице с оборками, подходит к Джошу и сжимает его руку, пока он делает последние распоряжения. Девочка, которой, должно быть, не больше шести лет, восхищенным взглядом следит за учителем.

— Через пять минут начинаем, — приглушенно произносит Джош и опускается на колени перед малышкой. Поправив шелковый бант у нее на чепчике, он указывает на то место, где она должна встать. Девочка поворачивается спиной к учителю, но затем вновь возвращается и порывисто его обнимает. Джош улыбается, провожая взглядом ученицу, побежавшую занимать свое место, — и поднимает глаза на меня.

«Ну что?» — спрашивает его взгляд.

Активно хлопаю в ладоши, выражая восторг. Это выше всяких похвал.

Как и сам Джош.

Запускают генератор, и по сцене быстро расстилаются клубы серого дыма. Современные подростки из провинции перевоплощаются в горожан Викторианской эпохи, а тем временем Джош придвигает ко мне еще одну высокую табуретку, для себя, и поднимает перед собой скрещенные пальцы. И в этот миг загадки спама, дорогие яхты, цены на лекарства и документы, которые должны прийти в офис завтра вместе с ежедневной почтой, — все они куда-то испаряются. Зрительный зал оглашается аплодисментами, зажигается сценический свет, поднимается занавес — пьеса «Золотой жук» в исполнении школьников Бэкстерской академии начинается.

Безмятежная ночь, на небе рассыпались каскады звезд. Покинув концертный зал, мы медленно шагаем по дорожке, и наши слова утопают в холодном сгустившемся воздухе. Даже в кривых лучах фонарей, что освещают парковку, мне видны очаровательные морщинки вокруг глаз Джоша и воодушевление в его улыбке. — А ты видела, какой хулиганкой оказалась на ша маленькая Эми? Даже когда занавес… Чарли? — Джош умолкает на полуслове и вопросительно глядит на меня, думая, что я не слушаю его.

— Точно, — соглашаюсь я. Можно и слушать, и мечтать одновременно. — И она, несомненно, в восторге от тебя. — Наудачу продеваю руку в перчатке через локоть Джоша. — Как и все детишки. А потом, на вечеринке для актеров, все так гордились и радовались успеху.

Чувствую, как Джош сжимает рукой мою ладонь. И вот как раз в тот миг, когда я задумываюсь над тем, как бы продлить этот вечер хоть на чуть-чуть, мы подходим к моей машине.

Момент истины.

— Ну, спасибо тебе огромное, — говорю я. — Я потрясающе провела время. Вот и мой «джип».

Джош поглаживает мою руку — ту, что я до сих пор не убрала с его локтя.

— Я на это надеялся, — говорит он, — учитывая, что это единственная машина на стоянке.

Я замираю. И правда единственная.

— Но… где же тогда твоя? — Вдруг во мне вспыхивает надежда на то, что удастся побыть еще немного с этим прекрасным профессором. — Можно я… Тебя подвезти до дому?

— Не отказался бы, — отвечает он. — Я живу недалеко отсюда.

Джош обходит меня, чтобы открыть водительскую дверцу, которая, разумеется, не поддается, потому что машина на сигнализации.

— Рыцари вымерли, — шучу я, отпирая «джип». — Их погубили технологии. — Залезаю в машину, а Джош тем временем направляется к пассажирскому месту.

Быстро скидываю под заднее сиденье пустые стаканчики из-под латте и старые газеты, затем включаю обогреватель на максимум. Пора принять трудное решение. Рано или поздно одному из нас придется сделать первый шаг. Если он попросит меня зайти в гости, соглашаться или нет? У меня с собой нет зубной щетки. А мне нужна зубная щетка? И вообще, разве свидание не должно приносить удовольствие? Когда это оно успело превратиться в душевный турнир по шахматам? Да мне хотя бы известны правила этого самого турнира?

Джош пристегивает ремень.

— После выезда с парковки налево, — говорит он.

Направляю «джип» вниз по тихой, окруженной деревьями улице. Мне все равно никак не узнать, что случится, до того как это случится. И если не играть, то никогда не выиграешь.

— Ну вот мы и на месте, номер одиннадцать, — улыбается Джош. — Туда мне и надо. Еще раз большое спасибо.

— Ты живешь… прямо здесь? — со смехом спрашиваю я. Выключаю зажигание, но оставляю ключ, чтобы работала печка. — Вот и подвезла.

— У меня есть дом в верхней части, на границе с Вермонтом, — объясняет Джош. — Небольшое местечко на Джордан-Бич-Роуд. Как правило, я езжу туда на выходные, особенно когда забираю к себе Пенни, потому что туда Виктории удобней ее завозить. Но в школьные дни я остаюсь здесь, в Бэкстере.

Меня не удивило, что однажды Джош уже был женат. На самом деле было бы гораздо подозрительнее, если бы за всю жизнь у него никого не было. Спрятавшись в уголке зала от веселившихся школьников, мы пили тайком принесенное на вечеринку вино и обменивались драматичными историями своих разводов: Джош, когда ему было уже за сорок, пострадал от амбициозной докторши, прельстившейся преимуществами брака с главврачом. Единственное, что было дорого Джошу в семейной жизни, поведал он мне, — это Пенни, его очаровательная, смышленая восьмилетняя дочка. Каждый день он скучает по Пенни, но они могут видеться только раз в месяц, в третьи выходные. Вот бы познакомиться с ней, приходит мне в голову.