Книга Мистер Икс - Питер Страуб

– Бог свидетель, – ответила Мэй.

– Прошу прощения, – вступила в разговор сестра Цвик. – Мне, наверное, не следует напоминать вам, что вы, люди, находитесь в отделении интенсивной терапии.

Нетти уронила руки и чуть отступила назад:

– Цвик, когда вы называете нас «вы, люди», что вы имеете в виду?

Какое-то мгновение сестра Цвик смаковала удовольствие, которое она получит, разъясняя значение ее выражения «люди». Затем развернула свое кресло в сторону конторки:

– Я лишь хотела попросить вас говорить потише, только и всего.

Сестры, техники и лаборантки вернулись к своим приборам и частным разговорам. Один из мужчин внешне напоминал индуса или пакистанца, одна из женщин была темнокожей, но по мне все они были одинаковые.

– Нетти, что случилось? – спросил я. – Насколько все плохо?

На ее широком лице почти не было морщин, но за обманчивым выражением безмятежности и спокойствия, которое придавали ей ровные щеки и молодой лоб, я разглядел тень беспокойства.

– Плохо, – проговорила она.

Тетя Мэй подошла к нам, опираясь на блестящую металлическую трость.

– Как я рада снова видеть этого мальчика в Эджертоне.

Обе сестры были в свободного покроя хлопчатобумажных платьях, которые предпочитали носить, но если платье Нетти было заполнено ее массивным телом, будто колонна, то на тете Мэй платье болталось как мешок. Жилистая шея тянулась из выреза воротника, словно из глубокой ямы. Когда я подошел достаточно близко, чтобы обнять ее, то почувствовал, как мало она весила.

– Уф-ф, – выдохнула Мэй.

Я держал ее на весу до тех пор, пока она не опустила трость и не приготовилась опереться на нее.

– Я не так плоха, как кажется, нечего меня жалеть. – Ее шепот был слышен в самых отдаленных уголках комнаты. – С тех самых пор, как у меня в том году стало хуже со здоровьем, я никуда не хожу без палочки. Если б мне удалось набрать немного веса, я бы почувствовала себя лучше, да вот только никак не могу заставить себя нормально питаться.

Мы приблизились к боксу номер пятнадцать.

– Ее лечащий врач здесь?

– Мы как раз поджидали его, когда я тебя увидела, – сказала Нетти. – И почувствовала: как гора с плеч…

Я взглянул на полог, отделяющий нас от Стар.

– Что с ней произошло?

Мэй подалась ко мне:

– Это случилось сегодня утром! Грохнулась без чувств на пол! Кларк тут же позвонил девять-один-один…

– Маму твою, такую молодую, хватил инсульт, – сказала Нетти.

Тетушка Мэй погладила мой блейзер тыльной стороной пальцев ладони.

– А пиджак-то твой не иначе как из отличного нью-йоркского магазина типа «Сакса» с Пятой авеню, да? – Подняв глаза, она встретилась с моими, и голос ее вдруг стал выше и отчетливей. – Когда ты приехал?

– Буквально минуту назад, – ответил я. – Добирался автостопом. Даже вещи не пристроил. – Я показал на рюкзак и спортивную сумку у входа на полу.

Тетя Нетти изучала меня хмурым оценивающим взглядом. Таким хмурым, что сейчас ей подошло бы траурное платье.

– Вместо того чтобы расходовать попусту деньги на Пятой авеню, следовало бы сэкономить их на поездку. Тебе просто повезло, что добрался так быстро.

Аккуратный маленький человечек в белой куртке энергично вышел из-за ширмы. Светлые волосы ниспадали с шишковатой головы, на которой выделялись до странности большие очки в черной оправе. Доктор стрельнул в меня неопределенным взглядом, и тетушки собрались с духом, приготовившись услышать все, что он скажет.

– А вы… – Он сверился с записями на доске. – Нэд, сын Валери Данстэн?

– Да, – кивнул я.

– Доктор Барнхилл, – назвался он и поджал губы. Голова его казалась шишковатой, потому что не соответствовала размерам тела, и редеющие светлые волосы обнажали большой участок черепа. Маленькие лысые мужчины кажутся более лысыми, чем высокие. Он одарил меня коротким сухим рукопожатием. – Сегодня утром у вашей матери был обширный инсульт. Ее состояние пока остается тяжелым. Очень жаль, что мне приходится сообщать вам такие печальные новости. – Доктор Барнхилл прижал доску с записями к груди, словно боясь, что мы попытаемся прочесть его врачебные тайны. – Вы представляете себе, что означает «обширный инсульт»?

– Не совсем, – сказал я.

– Тромб попал в головной мозг и отрезал доступ кислорода. Если кислород не может достичь определенной области головного мозга, на этом участке наблюдается повреждение ткани. В случае с вашей матерью пораженная область представляет собой часть левого полушария мозга. – Он коснулся своего левого виска. – Вскоре после того, как мы поместили ее в палату интенсивной терапии, у нее развилась аритмия вследствие испытанного организмом потрясения. Я ввел ей препарат, предписанный в таких случаях, но мы наблюдаем общее ослабление сердечных функций. Ваша мать много курила?

– Она не курит, – сказал я.

– Стар много работала в прокуренных насквозь ночных клубах, – сказала тетя Мэй. – Она пела, у нее был волшебный голос.

– Известно ли вам, принимала ли она наркотики, и какие?

– Свою дозу марихуаны, – заявила Мэй, – она получала, дыша одним воздухом с теми, кто крутился вокруг нее и курил эту гадость.

– Пассивное курение и марихуана в прошлом могли стать сопутствующими факторами, – сказал доктор. – Вашей матери… – Он посмотрел на свои записи, потом глянул украдкой еще разок. – Пятьдесят три. Нередко подобный возраст позволяет нам делать благоприятные прогнозы. Мы надеемся, что коумадин растворит тромб. Если вашей матери удастся продержаться в течение следующих двенадцати часов, мы будем надеяться на помощь долгой восстановительной экстенсивной терапии. Вот мои самые хорошие новости для вас.

– Двенадцать часов… – проговорил я.

Его лицо разгладилось, став похожим на маску:

– Все зависит от индивидуального состояния пациента.

– Она узнает меня?

– Надо надеяться на это, в лучшем случае. – Он вновь опустил глаза на доску. – Скажите, есть ли у вас родные братья, сестры?

– Нет, – ответил я, а тетушка Нетти мгновенно вставила: – Я же говорила. У Стар единственный сын, вот он.

Доктор Барнхилл кивнул и удалился. Мэй зашла мне за спину.

– Родные братья, сестры?

– Цвик до нашего прихода проявила тут чудеса усердия, конспектируя все, что твоя матушка наболтала ей, а известно ведь, если кто-то что-то запишет, всегда найдется тот, кто написанному поверит…

Я оглянулся. Облокотившись на трость, тетя Мэй разговаривала с плотным молодым человеком с короткой светлой бородкой и длинными волосами, зачесанными назад и туго завязанными в «конский хвост». Он отступил на шаг и проронил: