Книга Амулет Паскаля - Ирэн Роздобудько

— Давай начнем с конца нашей будущей беседы.

Я была уверена, что он меня поймет.

Понял.

Покрутил в руке стакан с водой — в ней отразился один его глаз. «Попроси совета у воды?..»

Ну-ну, мысленно подзадорила его я, не разочаровывай меня.

— Недавно я подумал, что Агасфер должен остановиться… — сказал он.

— Но тогда ему придется изменить свое имя, — улыбнулась я.

— Да. Изменить все и вся. И отстроить все, что сгорело у него за спиной. Все, чем он пренебрег, пускаясь в путь.

— Чего тебе не хватает?

— Я понял это только сегодня. А точнее — начал понимать пять дней назад, когда… — Он замолчал. По его взгляду я поняла, что пять дней назад произошло нечто действительно очень важное.

Я не расспрашивала. Все равно узнаю, если он захочет закончить фразу.

— Ты говоришь — начать с конца… Мы просидим здесь долго. Будем говорить, слушать музыку. Мы поймем, что… сделаны из одного теста (я вздрогнула) и что пора остановиться. Ты скажешь примерно следующее: «Здесь, в этой чужой стране, я прощаюсь со своими иллюзиями. Я думала, что мир велик, а он — оказался маленьким, я думала, что все люди — разные, а они — одинаковые. Я думала, что любовь может быть вечной, а она — преходяща…» Я отвечу: «Но так нельзя жить», «А я и не живу…» — скажешь ты.

У меня мурашки побежали по спине. Откуда, откуда он знает обо всем этом? Ведь он впервые взял в руки эту скрипочку! И ни одной фальшивой ноты! Надо перенять ее из его рук, не люблю, когда на мне играют! Особенно — так умело и точно.

* * *

— И тогда… — сказала я, — ты скажешь, что влюбился в меня с первого взгляда.

— Именно так и скажу! А еще я выну из кармана вот эту коробочку. — Он действительно сделал этот жест, и у меня перед глазами очутилась синяя бархатная коробочка. — Я открою ее (жест), и ты увидишь бриллиантовое кольцо…

— …и предложишь мне остаться с тобой…

— Да. Но перед этим мы выйдем на мост, и я подожду, пока ты бросишь кольцо через плечо в воду и будешь смотреть мне в лицо: не дрогнет ли на нем хоть один мускул.

Что он говорит?! Откуда, откуда знает? Кому я рассказывала эту чушь? Я что, сплю?.. Меня действительно не интересовала эта бархатная коробочка.

— А потом ты скажешь, что у тебя есть вот такой дом, — я кивнула на беленький «домик Барби», стоявший на противоположной от ресторанчика стороне. На его пороге сидела пара пожилых людей в высоких плетеных креслах, поставленных по обе стороны от входной двери. Он листал газету, она вязала.

Джон хитро улыбнулся. Я ответила улыбкой:

— Что-то не так?

— Да, но не совсем…

— 0! Неужели это вилла на берегу океана? И — белый лимузин? И ежегодная рента в пять миллионов баксов?

Мы расхохотались.

— Я знаю, что тебя это не волнует, — наконец произнес он. — Не та наживка, на которую тебя можно подцепить…

— А какая же — та? — спросила я, заинтригованная тем, что же он может предложить.

Он молчал слишком долго. А потом испытующе посмотрел и сказал три простых слова:

— Любовь. Верность. Вера.

По спине снова побежали мурашки…

* * *

Я кивнула головой, прогоняя наваждение. Слишком далеко мы зашли. Нас обоих трясло.

— Хорошо, — сказала я. — Мы начали с конца. А теперь вернемся к началу. Так безопаснее прийти к решению. Зачем ты притащился на эту ферму?

— Я давно знаю Джейка. Он написал, что у них — очередное сборище, я и приехал. Все просто.

Да, все было слишком просто. Кроме того, что я уже успела услышать.

— Откуда ты знал, что действовать нужно именно так? — спросила, глядя в его глаза. Заметила, что он засомневался и на какое-то мгновение в глубине зрачка появилась льдинка маленькой лжи. Точнее — зародыш сомнения: сказать или не сказать…

— Мать… — коротко произнес он, будто подписывая себе приговор.

Все сошлось и стало на свои места. Быстро-быстро захлопнулась книжка, рассыпались пазлы, сложились в штабели белые стены кукольных домиков, ковриком свернулась трава. Мир стал белым. Я снова стояла на одной ноге на маленьком цветном кусочке. Как и раньше.

* * *

Миссис Макдин хорошо изучила меня за те три дня. Мне казалось, что я слушаю ее, а в действительности — она прислушивалась ко мне. Вот откуда этот взгляд — отстраненный и в то же время слишком пристальный, будто она заглядывает за пределы радужной оболочки — внутрь: в мозг, в душу. Куда-то глубже, возможно, в колодец своей молодости — сквозь меня.

— Она замечательная женщина, — сказала я, с трудом ворочая онемевшим языком. — Я рада, что мы познакомились. Она очень тебя любит…

— Любила… — поправил он, так же едва шевеля губами. — Она умерла пять дней назад. Дождалась меня. Рассказала о тебе, заставила тебя искать. И отошла умиротворенная…

— Итак, вилла на берегу, рента и белый лимузин… — пробормотала я, — это все не шутки…

— Я предложил другое, — напомнил он обиженным тоном.

— Но ведь я сказала об этом!

Мне было действительно больно, будто мне из зубов в одночасье выкручивали иглой все нервы без наркоза.

— Неужели это перечеркивает все остальное?!!

В этот момент небесные силы точно также работали над его зубами…

— Я понимаю… — после паузы сказал он. — Тебе это кажется брутальным… Я так и знал. Мать говорила, что ты — необыкновенная… Кстати, ты очень на нее похожа… Она считала меня потерянным, безумным. Но мы с ней были одинаковые и всегда чувствовали друг друга. Она знала, что мне нужно. И всегда была права. Она надеялась…

Я смотрела на него уже издалека. На первый взгляд все было действительно проще пареной репы: мать присмотрела невестку…

Но было нечто еще, что не давало мне возможности остаться на берегу океана, на вилле с итальянскими фонтанами и мебелью какого-то из Людовиков.

Он не мог этого понять.

И мне пришлось выставить кучу дурацких условий.

А потом мы приумолкли. Сели в машину. Он опустил верх. Ветер больше не щекотал его лоб моими волосами. Через полчаса мы остановились возле моего отеля. Наутро у меня вылет в Чикаго.

Он молчал. И это было хорошо.

«Если ты передумаешь…» — сказали его глаза, и он поспешил отвести взгляд. «Ладно… — молча ответила я. — Я буду знать, что…»