Книга Таня Гроттер и пенсне Ноя - Дмитрий Емец

– До последнего патрона! Если никого не ранит –переходим на гаубицы! Не одному же Валялкину Пупперов грохать, мне тожеохота!.. Ну-ка! – заявил он и щелкнул пальцами.

В тот же миг воздух заполнился крохотными мальчиками наметлах. Их было несколько дюжин. Они пикировали на Ржевского, забрасывая егодраконбольными мечами, он же с увлечением палил в них из двух «маузеров». Бойпродолжался с минуту и закончился без особых потерь.

– РЖЕВСКИЙ, ХВАТИТ! – повысил голос Ужас. – Аты, юноша, собирай вещи. Больше одного рюкзака брать не советую. Носильщиков утебя не будет. В истории Тибидохса известно немало случаев, когда ученикотправлялся на дно под тяжестью багажа. Не далее как двадцать лет назад однадевица решила взять с собой швейную машину и, так как в руках у нее быликакие-то свертки, имела глупость привязать ее веревкой к ноге… Финал былприскорбным.

– А как же Пипа? Про ее чемоданы говорит весьТибидохс! – встрял поручик.

– Ну, это уже другое! Она летела не одна… К тому жеПоклеп прекрасно разбирается в полетных амулетах! – недовольно заявилУжас. – Ржевский, кажется, я ясно сказал: убери мусор!..

– Разве это мусор? Это просто наглое вульгарное хамство– называть мое страдающее сердце мусором! – обиделся поручик.

Все же он быстренько вытер кровавую лужу, а сердце, небрежноподув на него и смахнув пыль, вставил в грудь.

– Как будто я весь в сборе. Или нет? – задумчивоспросил он сам себя. – Ага, еще маленькая деталь! Не воткнешь мне в спинукинжальчик? Надо, чтобы все было красиво! – сказал он, со смехом обращаяськ Бульонову.

Это была старая, заплесневевшая шутка Ржевского, которую онрегулярно повторял с каждым новеньким в Тибидохсе. Но для Генки-то она была вновость, и он в ужасе отшатнулся от кинжала. Ржевский снова захохотал. Стекла врамах подобострастно задребезжали.

– Мама услышит, – машинально произнес Бульонов.Последнюю минуту он лихорадочно пытался сообразить, кого же он все-таки боитсябольше: тибидохских призраков или мамы. Выходило, что все-таки мамы.

– Не услышит! Выстрелов же не услышала! Пундусхрапундус не дает осечек! Равно как и перстень Медузии. До утра твоя мама будетспать без кошмаров и сновидений, а когда проснется, купидон принесет ей письмоот Сарданапала. Она прочитает его и успокоится, – заверил его поручикРжевский.

– Ага! Как бы не так! Она сразу побежит с письмом вмилицию, в ФСБ, куда угодно. Она поднимет на уши всех! – заявил Генка. Но,даже предполагая худшее, он не забывал быстро забивать рюкзак самыминеобходимыми вещами.

– Не думаю, – бряцая кандалами, сказал БезглазыйУжас. – Поверь, ты не первый, кого забирают в Тибидохс, и всегда делообходилось без скандалов. Письмо Сарданапала способно успокоить даже осиныйрой. Даже бенгальского тигра в момент прыжка. И вовсе не потому, что там такойуж чудесный стиль. Сомневаюсь даже, что там больше двух-трех строк. Но академикиспользует особые чернила на крокодиловых слезах, дважды прогнанных черезсамогонный аппарат гномов. А они способны вызвать прилив оптимизма даже уМертвой царевны и ослика Иа.

– Но не у моей мамы. Когда ученые делали атомную бомбу,то вначале получилась моя мама. Это не я придумал. Это ее любимая шутка, –убито сказал Генка.

Поручик Ржевский ободряюще похлопал его по плечу. Отприкосновения руки призрака Генка ощутил покалывание.

– Расслабься, дитя мое! Твоя мама кое-что забыла.Вначале получился я, так что можешь на меня положиться… А теперь за дело!Сарданапал велел провести тебя через Грааль Гардарику и доставить в Тибидохс натемное отделение. Насколько я понял, тебя подселяют к Жоре Жикину.

– Жикин – это кто? – с ужасом спросил Бульонов.После отрубленных рук и сердец в луже крови он ожидал чего угодно.

– О, Жикин – это наш красавчик! В него влюблены все,кто не влюблен в меня. Не трогай его швабру, хвали классическую форму его носа,и вы поладите! – заявил поручик.

Безглазый Ужас мрачно обратил на него огненные провалы своихглаз. Ржевский мигом утих и настроился на серьезный лад.

– А, ну да! На чем бы ему полететь? Сарданапалпредоставил это на наше усмотрение… М-м-м… Вопрос серьезный! – сказал поручик,преисполнившись ответственности. Ему не так часто доводилось сопровождатьучеников из мира лопухоидов на Буян. По правде сказать, это было в самый первыйраз. Мутный взгляд Ржевского побродил по комнате и остановился на диване.

– Нет, это слишком банально. На диванах теперь летаютвсе кому не лень… Ковер? Опять не то. Ковры – это для джиннов. Если ты полетишьна ковре, тебя будут принимать за восточного человека и подозревать вмагоризме. Теперь такое время, что всех, кто летит на коврах, подозревают вмагоризме… Шкаф?.. Неплохо. С воздушными течениями справляется нормально, воттолько дверцы будут все время хлопать.

Бульонов с беспокойством заморгал. Перспектива лететь вшкафу показалась ему ужасной.

– Не принимай всерьез, что лопочет этот невоздержанныйтип, – заявил Безглазый Ужас. – На самом деле Ржевский знает, чтовыбрать для тебя летающий предмет не в наших силах. Он должен найти тебя сам.Летающий предмет – я имею в виду истинный летающий предмет – всегда уникален. Укаждого мага он свой, и связь между ними так же нерасторжима, как между магом иего перстнем. Это у иностранцев все просто. Накопил зеленых мозолей, купилметлу – и летай себе до посинения. Надоела одна метла – купил другую. У настакой фокус проходит только с пылесосами, да и то не всегда. Нет, только насвоем предмете ты будешь чувствовать себя достаточно свободно!

– И какой же у меня летающий предмет? – спросилБульонов.

– А вот это мы сейчас узнаем. Признаться, мне самомуинтересно, – сказал Ужас.

Он поднялся над полом и начал раздуваться. Испуганный Бульонприжался к стене. Ему мерещилось, что полупрозрачное тело Ужаса заняло всюкомнату. Огненные провалы глаз были устремлены в потолок.

– Обретайсиммо! – крикнул он страшным голосом.

Из перстня Медузии, который чудом держался на пальце упризрака, выскочила зеленая искра.