Книга Масштабная операция - Валерий Рощин

— Про бороду забыл и шапочку как у меня, только с зелененькой полосочкой, — напомнил прапорщик.

— Точно.

— И эти гамадрилы еще смеют нас называть гоблинами! Уроды… — возмущенно покачал головой Циркач. После перешел к делу: — предлагаю дождаться темноты, иначе на хороший прицельный выстрел к лагерю не подобраться.

Снайпер пожал плечами:

— Ждать, так ждать… Я не против. «Индийскую мушку» могу «нарисовать» клиенту промеж глаз и ночью. Лишь бы он, зараза, обозначился…

— Есть у меня такое подозрение, что наш клиент отнюдь не глуп, — не согласился командир. — Полагаю, вечером они усиливают посты, а позже следят за подходами с помощью приборов ночного видения.

Приятели примолкли. Положение становилось безвыходным. Станислав лег на спину, расправил плечи и потянулся. Средь пальцев правой ладони опять забегала монетка…

— Собственно все, что нам необходимо — это подобраться чуть ближе, или занять позицию, скажем, на том месте, где находиться дозорный пост. Оттуда отыскать цель будет куда проще, — развивал он свою мысль, любуясь далекими заснеженными вершинами.

— Легко, — ухмыльнулся Воронцов, — только четверых козлов, которые все еще о чем-то спорят, надо попросить потесниться, а лучше вообще временно покинуть «зрительный зал».

Торбин гонял по ладони денежку и с каменным спокойствием продолжал рассматривать слепившие белизной «айсберги», вздымавшие свои ледяные пики к темно-синему небу. Крутые каменистые утесы, легко принимаемые с огромного расстояния за искусно сложенные крепостные стены, охраняли заповедный покой Большого Кавказа с такой неприступностью, что и впрямь начинало казаться, будто горы являют собой жилище людей-великанов…

— Не усложняй. Все намного проще… — Гроссмейстер немного приподнялся, опершись на левый локоть.

Монета застыла меж указательным и средним пальцами, а сам он отчего-то стал вглядываться в тыл их наблюдательного пункта — в темнеющие заросли леса.

— У тебя и план имеется? Поделись уж, сделай милость.

— Скоро сам все поймешь…

После этой уверенной фразы капитана, Шип с Циркачом неожиданно услышали серию из трех приглушенных хлопков. Они ошарашено уставились на Торбина, в руках которого секунду назад кроме блестящей монетки не было ничего. Его «Вал» по-прежнему лежал рядом… Лишь струйка дыма, сочившаяся из ствола, да взгляд Стаса, направленный куда-то назад — за их спины, свидетельствовали, что стрелял действительно он.

— Ты что, Гросс!? — в один голос приглушенно воскликнули друзья, озираясь по сторонам, — охренел?

— За мной, — коротко скомандовал тот, — кажется, сам бог нам помог.

Пригнувшись и прячась за низкорослым кустами, спецназовцы отступили на полсотни метров и опять оказались у леса, из которого вышли часом раньше. В тени крайних деревьев, в нескольких шагах от опушки, лежали три мертвых бандита. Девятимиллиметровые пули, выпущенные из мощного «Вала», не оставили им ни малейшего шанса — у двоих была пробита грудь, третьему кусок свинца вошел в голову над бровью и разворотил затылок…

— Как же ты их усек-то? — удивленно прошептал Шипилло.

— Случайно.

— А я и ухом не повел — старею, ядрен-батон… Вот было б дело, ежели они нас с тылу положили!..

— Живо снимайте с них верхнюю одежду, — распорядился капитан, разоблачая одного из убитых.

Понемногу его замысел стал доходить до напарников. Прапорщик нацепил тонкий болоньевый плащ, командир группы быстренько обрядился в длинный и потрепанный армейский бушлат. Циркачу же досталась замызганная серая телогрейка с окропленным свежей кровью воротом.

— Изумительно! — осматривая себя, прокомментировал он, — если у нас все получится — непременно вернусь в Питер в этом шедевре от кутюр. Пусть все видят, в чем ты нас заставляешь ходить…

— Справная вещица!.. — негромко хохотнул, глядя на друга, снайпер, — Стас расстарался — даже не продырявил. Подумаешь, воротничок мозгами замарался — отстираешь. У меня вот вишь прорехи кругом зияют? И спереди и с заду… Слушайте-ка, может мне подстраховать с винтовочкой, а? Залягу на том же бугорочке и возьму на прицел дозорных, а вы пойдете…

— Нет, Серега, — твердо изрек Торбин, — этих ребят возвращалось трое. Трое и должны появиться. Другие варианты неизменно вызовут повышенный интерес. Нам только-то и нужно, что приблизиться к ним метров на тридцать-сорок. Подходить будем со стороны солнца, так что вряд ли они сумеют распознать подвох раньше. Ну, а уж если подпустят, мы с Александром медлить не станем.

Офицеры взяли пулемет и «Калаш» с подствольником, а бесшумные «Валы» со сложенными прикладами спрятали под полы одежды — слишком уж отличался их вид от привычных глазу автоматов. Прапорщик проверил СВД и повесил ее на плечо стволом вниз, так, чтобы сподручнее было стрелять без подготовки. Станислав сосредоточенно проверял обойму пистолета, прежде чем заметил на себе странные и выжидательные взгляды приятелей. Сообразив в чем дело, достал флягу — перед опасным вояжем и в самом деле стоило приободрить себя глотком алкоголя. Покончив с традиционным ритуалом, троица докурила единственную сигарету и через минуту неторопливым шагом вырулила из леса, вальяжно направляясь к каменному редуту…

— Шипучка, ты только мушкетом своим не бухай, а то все народы Кавказа сбегутся, — вполголоса паясничал Сашка, в адрес идущего по правую руку от Станислава приятеля.

— Ты лучше по верхам зыркай, катаклизма ходячая!.. — огрызнулся Шип. — Те, что в лагере ни хрена не услышат, метров семьсот до них. А вот снайперы на скалах, как пить дать, ближе.

«Двести метров…» — прикидывал в это время оставшееся расстояние до поста Гроссмейстер.

— Глаз нужно орлиный иметь, чтоб разглядеть человека на этих каменюках. Кто у нас ворошиловским стрелком числится? Тот пусть и напрягает зрение.

— Чай, твои органы помоложе — поострее, потверже… Иль не так, недоразумение ты наше?

Временами из-за бруствера выглядывали боевики. Покрутив головами и не задерживая надолго взглядов на плетущихся из леса «единоверцах», они снова исчезали за камнями.

«Сто метров…»

— На счет «поострее» — не уверен. А вот про «потверже» — это точно.

— Секач, — коротко выдал тот, что постарше.

— Грубиян… — парировал молодой.

— Простите, дипломатии не обучены…

Дебаты между зрелым прапорщиком и легкомысленным капитаном могли, как это нередко случалось, перерасти в легкую перебранку. После убойного аргумента «сам такой», они с минуту бы помолчали и, будучи людьми незлобивыми и отходчивыми, непременно б нашли способ позабыть о размолвке. Но сейчас напряженная ситуация диктовала свои условия — до блиндажика оставалось метров пятьдесят и Станислав, шествующий между ними, тихо скомандовал:

— Замолкли оба! Александр, приготовься. Берешь левые цели, я — правые. И никаких резких телодвижений — помните, за нами могут наблюдать сверху.