Книга Гаэльская волчица - Анри Лёвенбрюк

— Хозяин… — почтительно произнес Зультор, когда в высоких языках пламени затрепетал облик Маольмордхи. — Они одолели горгунов и продолжают бегство на север.

Огонь взметнулся вверх, вознося к небу огромное лицо разгневанного Повелителя Тьмы.

— Они идут в Сай-Мину, не иначе, — пророкотал Хозяин горгунов. — Возьмите с собой троих герилимов, Зультор, и привезите мне тело этой девочки в саване, который я вам доверил.

— Да, Хозяин.

— И не разочаруйте меня, Князь герилимов. Ваша неудача может помешать исполнению наших планов.

— Хозяин, я очень скоро привезу тело этой дряни в святилище Шанхи, клянусь вам.

Облик Маольмордхи растаял в золотисто-красном пламени.

Уильям уже больше часа сидел в маленькой темной комнатке, куда отвели его друиды, — это было началом обряда посвящения. Полная темнота побуждала к размышлениям. В глубине души Уильям понимал, что именно в этом и состоит смысл его заточения: ученику надлежало осмыслить и оплакать свою прежнюю жизнь. Но Уильяму никак не удавалось предаться спокойным размышлениям, он опасался неизвестных испытаний, через которые ему предстояло пройти. Он бы, может, и хотел достичь мира и покоя в душе, но не знал, за что зацепиться. Искать сайман в себе самом, чтобы согреть тело и успокоить дух? Но сможет ли он? Справится ли с тревогой? Неужели все ученики чувствуют то же самое, сидя в четырех стенах темной комнаты? Интересно, он задает себе правильные вопросы?

И существует ли вообще единственно правильный путь — как быть хорошим учеником и стать безупречным друидом? Уильям не осмеливался ответить себе на эти вопросы. Когда за ним наконец пришли, он только-только нащупал сайман в самой глубине своего существа.

Дверь открылась, и Уильям узнал Шехана, несмотря на опущенный на лицо белый капюшон. Плавные движения, походка… Это мог быть только Шехан — самый загадочный из Великих Друидов, самый таинственный из всех.

— Кто ты? — торжественно вопросил Шехан.

Уильям знал обряд, он выучил его слова наизусть, оставалось только повторить их: теперь они обрели смысл, их глубина открылась наконец молодому человеку.

— Ват, — твердо ответил он.

— Чего ты хочешь? — продолжил Шехан, кладя руку на плечо ученику.

— Света!

— Укрепил ли ты свою душу в уединении этого места?

— …Да.

«Обряд принуждает меня лгать. В этой проклятой комнате я только и делал, что боялся. Должен ли я сказать правду и ответить «нет»? Или все те вопросы, которыми я себя терзал, только укрепили мою душу? Хотел бы я понять… Этот обряд подобен триаде — трехстишию. Его сначала зубришь наизусть, а осознать пытаешься потом. Должен ли я понять его сегодня, или это случится со временем?»

— Тогда можешь следовать за мной, ват.

Шехан нагнулся, чтобы помочь Уильяму снять сандалии. Ученик должен идти на церемонию босиком. Уильям смиренно поблагодарил и последовал за Великим Друидом до конца центрального коридора. Они спустились во двор Сай-Мины, где находился большой каменный круг для проведения церемоний. Зрелище, открывшееся глазам Уильяма, поражало воображение. Мерцающий свет факелов отбрасывал тени на огромные камни, и они казались живыми. Друиды в белых плащах, бывшие когда-то бардами и звонарями, играли на арфах печальную и торжественную мелодию, от которой сжималось сердце, в воздухе плавал аромат ладана. Все Великие Друиды и друиды Сай-Мины стояли во внутреннем круге, обратившись лицами на восток, туда, где под столетним дубом сидел в ожидании первых лучей солнца Архидруид.

Уильям, ведомый Шеханом, вошел в центр процессии, ожидавшей его у входа в каменный круг. Двое друидов, шедших первыми, несли сломанный пополам меч, а четверо других вздымали вверх деревянные шесты с привязанным за углы белым полотнищем, украшенным омелой. Она как шатер прикрывала шествие.

Уильям почувствовал священный ужас, по телу пробегали ледяные судороги. Что это? Страх? Радость? Или на него так действует музыка? Противоречивые чувства нахлынули на Уильяма, ему показалось, что он погружается в сон. Его босые ступни сами собой скользили вперед за Шеханом: Великий Друид вел его теперь в западную часть круга, а музыка все играла и играла…

Они остановились напротив величественного дерева, у гладкого валуна, куда чья-то рука положила хлеб и соль. Шехан отпустил плечо Уильяма, подошел к камню и взял их. Каждое его движение было медленным, выверенным, торжественным. Посыпав хлеб солью, Шехан с улыбкой протянул его Уильяму:

— Ват, этот хлеб и эта соль — Земля, через которую ты умрешь и возродишься.

Уильям глубоко вздохнул, как будто хотел набраться мужества, и отведал хлеба. Это был толстый ломоть ноздреватого ржаного каравая. Уильям жевал медленно, обдумывая слова своего вожатого и говоря себе, что у него целая жизнь на их обдумывание.

Он положил половинку ломтя на камень в знак благодарности, и процессия снова тронулась в путь по каменному кругу. Следующую остановку они сделали у плиты на северной стороне. Шехан взял чашу с водой и протянул ее посвящаемому:

— Ват, эта вода очистит тебя.

Уильям принял чашу и выпил всю воду. Она была прохладной и вкусной, и Уильяму показалось, что она освежила все его тело.

Шехан снова опустил руку на плечо юноше и повел его вперед, на южную сторону круга. Уильям был так взволнован, что даже не чувствовал холода босыми ступнями. Ему казалось, что он ощущает жар тел всех присутствующих на церемонии друидов, словно они составляли единое тело.

Шествие остановилось у последнего, южного, камня, на нем был закреплен горящий факел. Шехан бережно взял его и отдал Уильяму:

— Ват, вот огонь, он осветит тебя.

Уильям принял факел, и друиды ввели его в центр круга. Они остановились в нескольких метрах от Архидруида.

Четверо друидов опустили белое льняное полотнище с омелой на землю у его ног и вместе с бардами встали в круг рядом с Великими Друидами. Уильям затрепетал, ощутив свое одиночество. Взгляды всех присутствующих были теперь обращены на него. Рядом остался только Шехан. Он вывел Уильяма на середину белого полотнища, и от прикосновения льняной ткани к босым ногам Уильям ощутил бодрость. Он бросил взгляд на древний дуб: он никогда не видел его так близко, ученики не допускались в круг. Величественное дерево уже покрылось изящными резными листьями.

— Архидруид, — обратился к Айлину Шехан, — представляю тебе вата Уильяма, которого мы считаем достойным быть друидом.

У Уильяма перехватило дыхание. Наступал решающий миг обряда.

«Он говорит «мы», но, кажется, достойным меня счел только Айлин. А если он ошибся? Если я не готов? Может быть, Айлин поторопился? Может, Архидруид ускорил ход событий, чтобы послать меня в Галатию и Сарр? Нет, я не могу в нем сомневаться. Это действительно важно. Раз он посчитал меня достойным, значит, так оно и есть. Так почему же я все еще сомневаюсь? Мне попросту страшно».