Книга Соглядатай Его Величества - Пол Догерти

Корбетт хотел было возразить, но, увидев ее решимость, молча повиновался. Ранульфа он отыскал в одной из служб, где он, по примеру гарнизонного люда, скрывался от палящего дневного зноя. Он вяло пытался соблазнять одну из местных девиц, но та говорила только по-валлийски и потому отказывалась понимать и принимать его комплименты. Корбетт вытащил слугу и шепотом сообщил ему о случившемся. Чтобы подавить вырвавшийся у парня невольный крик ужаса, Корбетту пришлось яростно пнуть его в лодыжку. Они поднялись к себе в комнату. Корбетт уже опасался, что в скором времени стража проснется и люди начнут задавать всякие вопросы. У него не было никаких иллюзий насчет того, что начнется в Ните, когда обнаружат тело Оуэна.

Мэв по-прежнему оставалась в комнате. Она уже собрала и затянула переметные сумы. При виде трупа Оуэна Ранульф вскрикнул, но Мэв велела ему замолчать и подала им знак: пора. Они бесшумно спустились по лестнице донжона, миновав главный зал, где, как с тревогой отметил Корбетт, уже заворочался кое-кто из домочадцев. Тявкнула собачонка — маленькое, сгорбленное существо, привязанное цепью к железному столбу, которое заставляли надавливать на зубья и колеса, вращавшие огромный вертел. Послышались чьи-то голоса, прошмыгнул кот с мышью в зубах. Мэв вывела англичан из башни и, обойдя ее, завернула за угол и остановилась, чтобы открыть засов окованной железом деревянной двери.

Корбетт беспокойно огляделся по сторонам: гарнизон уже пробуждался от дневного сна, где-то тихо напевала девушка, собака потягивалась и зевала, не обращая внимания на мух, которые кружились над ее головой, образуя подобье нимба. Вскоре тишину нарушит чей-нибудь вопль, когда найдут тело Оуэна или Гэрета. Мэв все еще возилась с засовом, а Корбетт старался совладать с тревогой, неловко переминаясь под тяжестью седельных вьюков, переброшенных через плечо; Ранульф, стоявший подле него, едва не хныкал от страха. Наконец, дверь со скрипом отворилась. Мэв шепнула им, что тут нужна осторожность, и они опасливо спустились по скользким ступеням вниз. Смоляные факелы мерцали и посверкивали в ржавых гнездах, бросая отблески на волглые, липкие стены.

Остановившись на нижней ступеньке, Мэв выдернула последний факел из гнезда и повела беглецов по похожему на пещеру тоннелю, осторожно обходя зловонные мутные лужи. От главного хода отделялись другие, боковые коридоры, и Корбетт догадался, что они ведут к подземельям и хранилищам замка. Мэв шла все дальше и дальше. Однажды она обернулась к спутникам и властным жестом потребовала полной тишины. Как-то раз Корбетт не удержался и кашлянул — и тут же услышал, как этот звук отзывается громовым эхом по всем переходам, словно кто-то пробежал в железных сапогах. Он замер на месте, точно испуганный кролик, но, повинуясь знакам Мэв, последовал за ней дальше. В проходе делалось все темнее и холоднее, и Корбетт спрашивал себя, куда же они идут: суровый, прохладный ветер заигрывал с пламенем, заставляя его плясать и подрагивать. С недовольным писком им перебежала дорогу крыса, а над головой Корбетт слышал шелест и трепетанье крыльев летучих мышей. Далекие раскаты грома, напоминавшие топот копыт, словно целая рать закованных в латы всадников устремилась в битву, заставили Корбетта застыть, но потом он понял, что это ревет море.

В пещере становилось светлее и влажнее. Они завернули за угол, и Корбетт чуть не вскрикнул от радости, увидев лучи солнца, падавшие в устье пещеры. Они вышли из тоннеля, и Корбетт огляделся по сторонам: позади него высились отвесные утесы Нита, а впереди, за полосой песка и гальки, под безоблачными голубыми небесами бушевало море. Мэв остановилась и сделала жест, показывая на горизонт.

— Держитесь вдоль этих утесов, и тогда вы придете в рыбацкую деревушку.

Она сняла с пальца кольцо, украшенное кельтским крестом, и вручила его Корбетту:

— Отдай это рыбаку Гриффиту. Скажи, что кольцо дала тебе я, и он поможет тебе добраться до самого Бристоля.

— Но ты, Мэв… Ты не можешь — не хочешь бежать со мной?

— Хьюго, беги, умоляю тебя! Это единственный путь к спасению — на суше люди моего дяди догонят и схватят тебя!

Корбетт сжал ее руку и улыбнулся:

— А рыбаки, промышляющие в морях, разве не подвластны лорду Моргану?

— Нет, — ответила Мэв. — Ты ведь знаешь, король пожаловал права на отлов рыбы графу Ричмонду. Сейчас дядя ведет переговоры о том, чтобы выкупить эти права.

Она заметила ошеломленный взгляд Корбетта.

— Что с тобой? Что случилось?

— Ничего, — пробормотал он. — Так, пустяки.

— Тогда поторопись. — Мэв коснулась поцелуем его губ и повернулась уходить.

— Мэв! — Корбетт снял с пальца кольцо покойной жены. — Возьми это! И не забывай меня!

Она кивнула, крепко сжала кольцо в ладони и тихонько скользнула обратно в тоннель.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Корбетт оглянулся еще раз. Берег казался еще более диким, солнце, опускаясь все ниже, уже утратило золотой блеск. Корбетту хотелось остаться здесь, позвать Мэв… Он осознал, что привязался к ней — как привыкает человек к теплому очагу и потом, замерзая, испытывает тоску по огню. Над головой у него с тоскливыми, скрипучими криками кружили чайки, высматривая рыбу. Корбетт ощутил, как накатывает тоскливое одиночество, будто туман, поднявшийся с болот. Он почесал щеку и посмотрел туда, где стоял Ранульф, ковыряя носком сапога в песке, и вспомнил о грозящей им опасности.

— Ранульф! — негромко окликнул он слугу. — Нам пора, иначе начнется прилив и прибьет нас к утесам.

Кряхтя и чертыхаясь, Ранульф взвалил на себя пухлые, тяжелые седельные вьюки и последовал за своим господином. Они шли, держась под выступами утесов, прячась от глаз возможных лазутчиков или наблюдателей. Корбетт старался не тревожить чаек и бакланов, расхаживавших в ленивой прибрежной пене: внезапный птичий переполох тоже мог привлечь чье-нибудь внимание на берегу. Они брели по берегу, а оранжевый шар летнего солнца уже начал закатываться, окрашивая воду у горизонта в огненный цвет. Никаких признаков погони не было; Корбетт надеялся, что Морган (возможно, пущенный по неверному следу племянницей) велит прочесывать Нитскую долину, снарядив на поиск своих людей, и отдаст приказ оцепить все выходы из долины, чтобы настичь и умертвить беглецов. Единственную опасность сейчас представляло море: оно подступало все ближе, и прилив угрожал вот-вот отрезать им путь к спасению. Корбетт поторапливал Ранульфа, хриплым голосом веля ему не отставать и шагать быстрее.

Они миновали крутой обрыв, и Корбетт от радости чуть не закричал. Суровые скалы резко отступали, образуя небольшую бухту, а за ней открывался вид на рыбацкую деревушку, о которой говорила Мэв. Продолжая путь, Корбетт велел Ранульфу не выходить из-под укрытия скал: он опасался угодить в западню — а вдруг в деревушке засели приспешники Моргана? Потом Корбетт оставил Ранульфа у начала тропы, а сам тихонько забрался вверх, на кромку холма, уселся на корточки за папоротником и всмотрелся в даль. Расстилавшаяся перед ним деревенька представляла собой скопление домишек-мазанок, каждую окружал огородик с хлипкой изгородью. Соломенные крыши доходили до квадратных открытых окошек, едва не заслоняя их, и в большинстве лачуг не было дверей — вместо них в широких проемах висели плотные занавеси из холстины или кожи. Возле хижин виднелись длинные доски или перекладины, прибитые к шестам: на них разделывали и сушили рыбу.