Книга Неисправимый грешник - Мэдлин Хантер

– Уверяю вас, я ответил на ваши письма и в подробностях сообщил о ходе дела. Вероятно, они разминулись с вами, когда вы путешествовали.

– Наверное. Поскольку вы согласились на эту встречу, стало быть, можете сообщить, что дело завершено?

– Не совсем. Я понимаю ваше нетерпение, но необ­ходимость сохранять секретность заставляет инвесторов быть осторожными и выжидать. Тем не менее я уверен, что…

– Мистер Сиддел, где мы находимся в данный момент? Насколько близки к нашей цели?

– Мне нужны еще два партнера. У меня есть несколько вероятных кандидатов.

Все было так, как она и подозревала. Он не проявлял должной настойчивости. Наверняка у него было много по­хожих дел, и с ее планом он поспешает медленно.

– Я хотела бы знать имена инвесторов, которых вы уже нашли, мистер Сиддел.

– Моя дорогая леди, я пообещал им анонимность до тех пор, пока не будет завершено все дело. Они даже не зна­ют имен друг друга, которые известны только мне.

– Поскольку я играю довольно-таки существенную роль, полагаю, что я тоже должна их знать.

– Я вынужден вам отказать. Даже одно слово, сказан­ное не в то ухо, может иметь серьезные последствия. А это возвращает нас к причине беспокойства инвесторов по по­воду вашего брака.

Его опущенные веки и серьезность тона усыпили ее бди­тельность.

– Я не понимаю.

– Ваш муж не слывет слишком благоразумным. Более того, этим людям трудно поверить, что женщина может или даже пожелает сохранить что-то в секрете от мужа.

– В таком случае они плохо разбираются в женщинах.

– Могу я пообещать им, что вы не скажете ни единого слова об этом мистеру Дюклерку? Что вы ему ни в чем не признаетесь?

Эта просьба поразила ее. Она вернулась из Франции, испытывая чувства подозрительности и неудовлетворенно­сти. Она попросила об этой встрече, чтобы выразить свое неудовольствие, и сейчас вдруг поняла, что идет на попят­ную. Хуже того, у нее возникло ощущение, что, если она не даст такого обещания, весь ее большой проект не осуще­ствится.

Она уже решила, что не сообщит Данте об этих планах до тех пор, пока все не образуется. Ее удивило, что дать это обещание для нее оказалось труднее, чем она ожидала. Ей было как-то неловко утаивать такие вещи от Данте. Утром ей было не по себе, когда она уклонилась от правдивого от­вета. Это означало недостаток доверия. Более того, он был ее муж.

Хотя и не настоящий. Не муж в обычном смысле слова. Это относилось к другой половине их договора, разве не так? У него были своя жизнь и любовницы, и она не спра­шивала его об этом и не может иметь никаких возражений. Но у нее тоже своя жизнь и собственные планы, и он не должен задавать ей вопросов.

По крайней мере предполагалось, что именно так будет.

Мистер Сиддел ожидал ее ответа. Видя следы кулака Данте на его лице, Флер очень сомневалась, что сможет убедить его в том, что мнение о ее муже как о безрассудном человеке – преувеличение.

– Мистер Сиддел, вы согласились встретиться со мной сегодня для того, чтобы передать мои слова инвесто­рам?

– Боюсь, что так. Без этого, я полагаю, некоторые пе­редумают. Мы окажемся отброшенными на месяцы назад, и прогресс будет невозможен.

Если опасения столь серьезны, у нее нет иного выхода.

– Я даю вам обещание. Если мой муж что-либо узнает об этом, то не потому, что сказала об этом я.

Глава 9

Данте подъехал к старинной усадьбе в Хэмпстеде. Свежее оштукатуренные стены после недавнего ремонта сверка­ли белизной. Трава на газонах была только что подстриже­на. Здесь располагалась фехтовальная школа, и шевалье Корбет следил за тем, чтобы усадьба выглядела ухоженной и по-деревенски живописной.

Узнав трех лошадей, привязанных к столбикам, Данте насторожился и прислушался, чтобы убедиться в присутствии их хозяев. До него долетели звуки ударов металла о металл.

Когда Хэмптон прислал ему предложение встретиться здесь, чтобы поупражняться в фехтовании, он не упомянул, что к нему намерены присоединиться и другие члены Об­щества дуэлянтов.

Войдя в здание, Данте направился в раздевалку. Несмот­ря на то что в помещении было прохладно, он снял сюртук и рубашку. Первый раз он пришел сюда, чтобы взять уро­ки, когда еще был лишь тенью брата, мальчишкой, мечтав­шим о том, чтобы быть допущенным в сообщество светских мужчин. Никто не оспаривал права Верджила ввести его сюда. Верджил был ступицей этого колеса, и все спицы вра­щались благодаря ему.

С обнаженным торсом Данте поднялся на несколько ступенек и оказался в просторном зале для тренировок. Там две пары мужчин фехтовали военными шпагами. Они так­же были обнажены до пояса – это было обязательным тре­бованием шевалье, который утверждал, что научиться вла­деть шпагой, когда ты весь обложен одеждой, просто не­возможно. Потому на телах некоторых фехтовальщиков можно было увидеть шрамы.

Самый впечатляющий украшал бок Джулиана Хэмпто­на, адвоката. Он получил эту рану во время такой же тре­нировки, когда скрестил шпаги с ныне покойным другом. Тогда они были здесь одни, даже шевалье при этом не при­сутствовал. И только через несколько месяцев о существо­вании шрама узнали другие.

Данте наблюдал, как Хэмптон ведет свой опасный та­нец с Дэниелом Сент-Джоном, думая об этом злосчастном шраме и приватной тренировке, когда это случилось. Ни­кто никогда не расспрашивал Хэмптона о подробностях, хотя наличие шрама давало пищу для разговоров о суще­ствовании некоей тайны. В их кружке умалчивалось о че­ловеке, который нанес эту рану, равно как и о событиях, приведших к подобному исходу.

Данте сомневался, что его поблагодарят, если он вдруг нарушит заговор молчания.

Он не принес свою шпагу, поэтому взял ту, которая на­ходилась у стены близ входа. Звук вынимаемой шпаги при­влек внимание фехтовальщиков, и они прервали упражне­ния.

Немолодой шевалье приветствовал Данте:

– Рад вас видеть здесь. Займите мое место. Адриан из­мотал меня. Старый человек не в состоянии противостоять так долго его мастерству.

– Такой молодой человек, как я, неспособен противо­стоять подобному мастерству даже минуту, – сказал Дан­те, занимая место шевалье. – Постарайся не убить меня, Бершар. Мы оба знаем, что это не мое оружие.

– Насколько я слышал, сейчас твое сильнейшее ору­жие – кулак, – отвечал Адриан.

Без сомнения, Адриану во всех подробностях описали то, что произошло «У Гордона». Он считался младшим бра­том Колина Бершара и третьим сыном графа Динкастера. Хотя все знали, что на самом деле он не был сыном графа и был всего лишь единокровным братом Колина. Смуглая средиземноморская внешность и черные волосы выдавали его происхождение, как только он родился. Но, женившись на герцогине Эвердон, Адриан перестал выдавать вымыс­лы за факты.