Книга Узник комнаты страха - Чингиз Абдуллаев

Торчилин со товарищи появились, действительно, очень скоро. Живьем он был сейчас не такой резкий и шумный, как несколько минут назад в разговоре по телефону. Командир был сосредоточен, аккуратен и молчалив. Пока везли Павлова в операционную, он не сказал ни слова. На месте только сказал как отрезал, не допуская возражений, что останется тут, хотя и понимает, что ничего страшного – всего-навсего задета крупная вена.

Когда Прилепский сказал ассистентке: «Заканчивай» – и пошел мыть руки, Сергей направился следом за ним.

– И где его так угораздило? – спросил, скорее из вежливости, чем из любопытства, Леонид.

– Одну точку Мураталиева тряхнуть попробовали. Сегодня нам повезло.

– Если забыть про Олега, я полагаю, – поправил его доктор.

– Ни хрена не «забыть»! Он живой остался. А на ноги ты его поставишь. Так что все гуд.

– Что нашел у Марата?

– Да хрень всякую, но для того, чтобы за задницу его подцепить – достаточно. К тому же еще и оружие. Если я намекну, что сдам его эфэсбэшникам, ему придется крутиться, как ужу на сковородке. У тебя сколько сейчас есть, чтобы в его сеть от нашего имени засунуть?

– Думаешь, не живым баблосом брать, а наш товар на его точки пристроить?

– Думаю и то, и то сделать. А товар он для нас без своих процентов будет двигать, не открутится. По нашим ценам. Не обсуждается! Я проверю. Так ты мне дашь чего? Я прям сейчас к нему пойду.

– Идем в кабинет. Разговор есть. Это важно. Препараты, кстати, там же. Куда положишь-то? Ты пустой! Ладно, проехали, найду тебе пакетик с сисястой няшей. Будешь с ним как педик!

– Иди в задницу, Прилепа! Товар-то чистый? Прикрыл?

– По бумагам все нормально, не дернутся и никто ничего не заподозрит, если всплывет. У меня всегда все шито-крыто. Но разговор важный, Торч. Ко мне сегодня Дед приходил. Дело у него новое повисло. Слыхал уже?

– Про Асанова? А то! Конечно слыхал. Но ты-то тут при чем?

– А в Эрланушке, знаешь ли, следы нашего товара нашли.

Торчилин присвистнул и даже потянулся задумчиво почесать за ухом.

– Старик пока что только расспрашивал, мог ли кет убить Эрлана. Точнее, выяснял, была ли у покойного предрасположенность к такому исходу. О подозрениях он ничего не говорил.

– Прекрасно! По ходу, раз не обошлось без наркоты и труп знаменит, то пока я по делам семьи бегаю, нас под приказ уже подписывают.

– А больничку сейчас трясти начнут. И начнут с хирургии и с анестезиологов. Ну, может, психам еще достанется на орехи.

– К гадалке не ходи! – согласился Торчилин. – Но ты же говоришь, что все шито-крыто. Так что – не сцы!

– У нас все чисто, это правда. За больницу я не боюсь. Но о новых поставках пока думать даже не думай.

– Ладно. Погодим. Хорошо, что это успели вынуть.

Гость взял увесистый запечатанный сверток и аккуратно опустил его в пластиковый пакет, с обеих боков которого на окружающий мир удивленно смотрел розово-рыжий котенок.

– Лень, ты издеваешься, да? – недовольно сказал Сергей, рассматривая усатую морду. – Как я с этим?

– С каких пор ты боишься ходить с лекарствами? – пошутил Прилепский, будто не понял, что именно имеет в виду его компаньон. – Ты же сам – страж закона. У тебя никто и спросить-то не имеет права, что несешь.

Врач по-приятельски похлопал товарища по плечу, провожая к двери.

* * *

– Да ну вас, Вера, ко всем чертям. И твоего мужа, и тебя! Выдумываете всякое! – шумел, как закипающий чайник, Виктор.

– Всякое! – спокойно согласилась женщина.

Она, прямо в одежде и сапогах – только, войдя, сняла пальто, – развалилась на не застеленной кровати любовника. Женщина лежала с закрытыми глазами, готовая время от времени провалиться в дрему, и выжидала, пока мужчина выговорится, остынет и смирится со своей неизбежной участью, ведь ему, собственно, выбор-то не предлагался.

– Да! Кстати, Вик, а выбор тебе никто не предлагает, – решив озвучить мысль, Вера приподнялась на локте и, улыбнувшись улыбкой, подразумевающей подвох, добавила красок к приговору: – Ты это сделаешь. Точка!

Виктор плюхнулся рядом с ней на кровать и положил руку ей на бедро. Мягко поглаживая, он, сменив тон, попробовал другую тактику:

– Ну, Верик, ты же меня любишь, правда? Ты же совсем не хочешь, чтобы я, во-первых, опять встречался с этой малолетней пиписькой, а во-вторых, чтобы я не сдержал слова, данного тебе, что я никогда больше ее не увижу.

Вера откинулась на подушку, расстегнула молнию платья на груди и засунула руку любовника внутрь.

– Выбор тебе, мой милый друг, никто не предлагает. Это – приказ. Когда я захочу узнать, чего хочешь ты, я просто спрошу и ты поймешь, когда это произойдет. Давай, звони!

– А если не буду? – Цилицкий выдернул руку из Вериного бюстгальтера.

– Тогда начинай привыкать к лишениям и бомжеванию. Про живопись, естественно, забудь.

Вера как будто не заметила, что Виктор прекратил ее ласкать. Она лежала, закрыв глаза и, казалось, заснула. Мужчина поднялся, несколько раз прошелся по комнате туда-сюда, поглядывая на свою любовницу-хозяйку.

– А что тебя смущает, мой миленький? – не открывая глаза, спросила женщина. – Я тебе презервативов привезла. И можешь взять немного этого бутирата себе. Можешь прямо тут с этой «пиписькой» и нализаться. Неплохая плата, мой миленький, за то, что тебе разрешают снова заняться сексом с молодым телом. К тому же сохранишь жилье, защиту и мое прежнее расположение. Может, я даже начну сама тебе приводить молодух, чтобы ты их трахал. А я буду смотреть. Мне утром понравилось. Есть в этом что-то животное. Будешь трахать тех, кто мне нравится.

– Ты омерзительна!

– О да! Зато ты – прекрасный ангел во плоти, мой миленький.

– Прекрати меня так называть. Бесит!

– А мне плевать, что тебя бесит. Телефон бери. Надеюсь, ты записал ее номер. Я устала. Я хочу домой. Я хочу спать. Желательно, одна. Чем быстрее ты позвонишь, тем скорее я испарюсь из этого блошатника, мой миленький.

Виктор, пылая возмущением, схватил телефон и принялся нажимать кнопки, разыскивая нужный номер, но вдруг остановился.

– Вера? Какой во всем этом смысл? Скажи мне, чтобы я был убедительнее?

– Никакого. Есть только инструкция. Ты убеждаешь ее принести мелкую тару для расфасовки, да такую, чтобы опознавательные знаки, указывающие на ее больницу «скорой помощи» были. Потом либо выпроваживаешь ее на ночь, либо вырубаешь и аккуратно рассыпаешь бутират из этого большого пакета в маленькие. Звонишь мне. Утром придут, чтобы маленькие забрать. Их надо сделать не меньше двадцати. Это приказ. Остальное можешь забрать себе. И хоть издохни потом, нализавшись этой дряни. Меня это уже не будет касаться.