Книга Пират - Джин Вулф

Но могил лучше нет. Ни одной. Да покоится он с миром в ожидании Судного дня. Да обретет он вечный покой милостью Божьей, вот молитва его друга.

Мелин был нормандцем, высоким и сильным, почти белокурым. Немногим старше меня тогдашнего. Он улыбался обаятельной улыбкой, которую хотелось заслужить, и умел на разные лады менять голос, который порой звучал дружески и доверительно, а иногда зычно и грозно, словно громкоговорители на полицейских вертолетах. Он был метким стрелком и отличным охотником-следопытом и часто рассказывал о своих матери и сестре, когда мы, досыта наевшись и выпив немного вина, сидели у костра. Больше я ничего о нем не знаю. Даже не знаю его имени.

Когда погребальная служба закончилась, я сказал команде, что, по обычаю Берегового братства, мы выберем нового капитана голосованием. С выборами мы подождем до утра, чтобы все могли хорошенько подумать.

Как только я сказал это, голос подал парень по имени Янси. Он потребовал провести выборы прямо сейчас и хотел, чтобы все проголосовали за него. Нет, сказал я, так не пойдет. Сейчас мы должны думать о Мелине, и всем нам нужно немного времени, чтобы решить, кто лучше всех подходит на роль капитана.

Он начал спорить, но я велел ему заткнуться — или я сам заткну его.

Здесь мне трудно оставаться до конца честным. На самом деле я не хотел быть капитаном — во всяком случае, не рвался. Слишком большая ответственность. Если бы не одно обстоятельство, я бы легко уступил Янси или согласился провести голосование сегодня же, как он требовал.

Правда же такова: мне хотелось провести ночь наедине с Новией, которая рисовала на бумаге мои портреты, пока ждала меня в капитанской каюте. К тому времени мы уже не раз занимались любовью, но для меня это по-прежнему было внове, и мне не терпелось снова лечь с ней. А поскольку для этого нам нужна была капитанская каюта или каюта одного из помощников, рисковать сегодня я не хотел. Поэтому я сказал Янси, что до утра ждать недолго. Он меня, похоже, недолюбливал и уж точно остался недоволен таким моим решением. Тем не менее я настоял на своем.

Той ночью, когда мы с Новией лежали на широкой постели, устроенной на полу из двух одеял, я спросил:

— Как тебе удавалось скрывать от всех на корабле, что ты женщина?

Она ухмыльнулась.

— Моим главным страхом была порка. Мужчин раздевают по пояс перед поркой, и потому мне приходилось хорошо себя вести. Я надеялась, что, если дело дойдет до наказания, меня просто поставят внаклонку над пушкой и отстегают, как остальных мальчишек, не спуская с меня штанов. Но меня так ни разу и не наказали. А как ты стал капитаном, Крисофоро? Ведь ты был простым матросом, когда пел под окном в Корунье.

— Возможно, я снова стану матросом после завтрашнего голосования, — сказал я. — Я расскажу тебе обо всем позже. Ты искала меня?

— Конечно. Он запретил мне видеться с тобой, и ты уехал. Я хотела наняться матросом на твой корабль. Чтобы только ты один знал, кто я на самом деле, и никто больше. Когда он ослабил бдительность, я сбежала. Я купила матросскую одежду и переоделась в спальне у подруги. Твой корабль уже отплыл, но я узнала куда. Я нашла корабль, тоже идущий в Вест-Индию, и нанялась на него. Меня приняли за мальчика и поручали мне разные дурацкие дела, не требующие особого Умения. Когда мы вступали в бой, я подносила порох к орудиям. — Новия рассмеялась. — В пудре я хорошо разбираюсь, но я умолчала об этом[4]. Честное слово, Крисофоро, это было не трудно. Мы спали в одежде.

— Разумеется, — сказал я. — Все матросы спят в одежде. Ведь в любой момент могут скомандовать «свистать всех наверх!» — да и вахты продолжаются всего четыре часа.

— Иногда два. Я не смущалась и не краснела, говорила и ходила по-мальчишечьи, держалась особняком. Старалась больше помалкивать, вот почему сейчас для меня великое наслаждение свободно разговаривать с тобой. В носовом кубрике был всего один фонарь, старый и закопченный.

— Ну да. Мне доводилось спать в носовом кубрике.

— Значит, ты все знаешь. Мне всегда приходилось дожидаться поздней ночи, чтобы облегчиться, и это было трудно. Не будем говорить об этом.

— И все для того, чтобы найти меня.

Новия поцеловала меня.

— Сейчас я скажу тебе одну вещь. Я своевольная женщина. Безнравственная! Очень безнравственная.

— Я уже понял.

— Мне осточертело изображать мальчика. Я надену для тебя женское платье, как только найду его. Твоя команда — все до единого — узнает, что я женщина.

— Думаю, некоторые уже знают, — сказал я.

— Вот и славно! Не бойся за меня, Крисофоро. У меня есть нож. — Новия вскочила на ноги и показала мне его — складной испанский нож с тонким лезвием. — И я не буду выходить из каюты, кроме как с тобой. Мои руки снова станут мягкими и нежными для тебя. Я снова округлюсь, как положено женщине. Ты не боишься за себя?

Слова Новии порадовали меня, поскольку мне казалось, что лицо и губы у нее слишком тонкие.

— Нет, не боюсь, — сказал я. — Но вдруг утром я проиграю? Что мы с тобой тогда будем делать, Эстрелита?

— Мы покинем корабль в шлюпке, как остальные. Если нам не дадут шлюпку, мы возьмем ее силой.

Я восхитился отвагой Новии и не переставал восхищаться с тех пор. Я видел целые судовые команды, уступающие в силе духа этой маленькой хрупкой девушке, которую я мог легко поднять и подбросить в воздух.

* * *

На следующее утро я собрал команду на палубе, как и планировал. Я спросил, хочет ли кто стать капитаном, и Янси вскочил на ноги. Я сказал, что он должен объяснить присутствующим, почему он лучше всех подходит для этой работы, а потом сел и стал слушать.

Янси говорил долго, главным образом об обстоятельствах своей прошлой жизни: чем он занимался во Франции, почему приехал сюда и так далее. В конце концов ему велели заткнуться и сесть.

Я снова встал и спросил, есть ли еще претенденты на должность капитана. Таких не оказалось, и потому я сказал:

— Ладно, вам уже надоело слушать, поэтому буду краток. Я исполнял капитанские обязанности с момента, когда ранили Мелина. Вы знаете, какой из меня выйдет капитан. Мы все хотим вернуться во Францию.

Я не лгал. Я никогда не был во Франции и полагал, что побывать там было бы интересно.

— Но мы не хотим возвращаться туда нищими. Во всяком случае, я не хочу. Я хочу разбогатеть. Может, кто-нибудь из вас полагает, что люди, отправляющиеся в Вест-Индию с целью нажить состояние, возвращаются на родину с пустыми Руками? Так встаньте и говорите, хотелось бы послушать.

Никто не промолвил ни слова.

— Отлично. Мы все думаем одинаково. Испанцы сильно задолжали нам.

Многие выразили согласие, иные довольно громко.