Книга Антитела - Кевин Андерсон

— Я Дарин Кеннесси, брат Дэвида, — сказал он. — Что вам угодно?

Малдер и Скалли вкратце ввели его в курс дела, и на лице Дарина появилось выражение глубокой скорби.

— Если не ошибаюсь, вы и прежде ожидали чего-то в этом роде, еще до уничтожения лаборатории и убийства вашего брата? — спросил Малдер. — Уже несколько месяцев назад вы отказались продолжать исследования и спрятались здесь, скрылись от постороннего взгляда…

Дарин вспылил.

— Я бросил исследования из этических соображений! — воскликнул он. — Я увидел, что наши эксперименты принимают зловещий характер, к тому же мне не нравились некоторые фонды… источники, из которых мой брат получал финансирование. Я решил отмежеваться от этих работ и людей, которые за ними стояли, и порвал с ними полностью и окончательно.

— Мы предпочитаем держаться подальше от таких людей и избегаем контактов с окружающим миром, — пояснил бородач. — Мы строим здесь сообщество крепких семей и добрых заботливых соседей. Мы не желаем иметь дела с такими, как вы — людьми в костюмах и галстуках.

Малдер вздернул подбородок.

— Не доводилось ли вам, ребята, читать манифест Юнабомбера[9]? — спросил он. Дарин нахмурился:

— То, как Юнабомбер распорядился достижениями физики взрывчатых веществ, возмущает и тревожит меня ничуть не меньше, чем те опасности, которые сулят иные научные открытия. Не все, конечно. Но в особенности нанотехнологии.

Кеннесси умолк, чтобы набрать в грудь воздуха. Малдер подумал, что могучему интеллекту создателя компьютерных микросхем тесно под нарочито простецким обликом «вольного дикаря» в грубой домотканой рубахе.

— Крохотные самовосстанавливающиеся частицы, достаточно маленькие, чтобы действовать внутри человеческой клетки, достаточно гибкие, чтобы приспосабливаться к любым условиям… и достаточно умные, чтобы знать, что они делают, — продолжал Дарин.

Малдер посмотрел на Скалли.

— Воистину, великое порой заключается в малом, — насмешливо произнес он. Глаза Дарина полыхнули яростью:

— Именно потому, что наномашины так малы, они могут очень быстро перемещать свои составные части. Хороший пример тому — колибри, машущая крылышками. Рой наномашин, запущенных в кучу руды или в бак с морской водой, собирает содержащееся там серебро, золото или платину до последнего атома и складывает их в контейнеры, действуя организованно, беззвучно, не тратя лишней энергии.

— Это и была ваша работа в «ДайМар»? — спросила Скалли.

— Я начал эти исследования намного раньше, — ответил Дарин. — Потом мы с Дэвидом объединили усилия и направили наши идеи в другое, более волнующее русло. Наномашины способны выполнять внутри человеческого тела ту же работу, которой заняты белые кровяные тельца, избавляющие организм от микробов, бактерий и вирусов. Но в отличие от кровяных телец наши крохотные врачи могут исследовать цепи ДНК и, обнаруживая клетку, которая грозит вызвать появление раковой опухоли, перепрограммировать ДНК, устраняя найденные мутации. Представьте себе, что нам удалось создать крохотные приборы, которые можно запустить в человеческий организм, чтобы они выполняли там роль «биологического полицейского» — субмикронных роботов, которые отыскивают и излечивают заболевания на клеточном уровне.

— Лекарство против рака, — заметил Малдер.

— И любой другой болезни. Скалли бросила на Дарина скептический взгляд:

— Господин Кеннесси, я читала нечто подобное в популярных научных изданиях, но не встретила ни единого указания на возможность такого революционного прорыва в области нанотехнологий в течение ближайших десятков лет.

— Наука порой развивается быстрее, чем вы думаете, — отозвался Дарин. — В Висконсинском университете литографическим методом была изготовлена действующая модель автомобильной коробки передач размером в одну десятую миллиметра. Инженеры телефонной фирмы «Белл» создали полупроводниковые приборы, состоящие из кластеров, в каждом из которых насчитывается от шести до двенадцати атомов. Ученые альмаденского центра IBM при помощи сканирующего туннельного микроскопа нарисовали подробную карту Западного полушария на площадке в одну пятнадцатую диаметра человеческого волоса.

— Но ведь размеры контактов, проводов и орудий, которыми манипулирует человек, нельзя уменьшать до бесконечности, — возразил Малдер.

Собачья свора разразилась громким лаем, и бородач отправился утихомиривать псов. Дарин нахмурился, словно разрываясь между необходимостью скрывать и отрицать свои научные достижения и той явной страстью, которую он питал к бывшей работе.

— Это лишь одна сторона дела. Мы с Дэвидом подобно многим другим решили по примеру природы создать самовоспроизводящиеся механизмы. К тому времени в Гарвардском университете уже научились использовать аминокислоты и белки в качестве шаблонов для создания устройств, которые не превышали бы своими размерами, скажем, живую клетку. Объединив наши знания в области полупроводниковой микроминиатюризации и самоорганизации биологических систем, мы с Дэвидом попытались применить на практике достижения гарвардцев, надеясь совершить серьезный прорыв в технологиях.

— Удалось?

— Во всяком случае, до моего ухода из лаборатории исследования развивались успешно. Подозреваю, мой недалекий братец продолжал рваться вперед, играя с огнем.

— Почему же вы бросили такие многообещающие эксперименты?

— У медали всегда есть обратная сторона, господин Малдер, — сказал Дарин, оглядываясь на своих соседей по лагерю. — От ошибок не застрахован никто. Прежде чем добиться успеха, исследователь, как правило, совершает с полдюжины грубых промахов — это неотъемлемая составляющая процесса познания.

Вопрос в следующем: имеем ли мы право на ошибку, если речь идет о нанотехнологиях?

Женщина с винтовкой в руках что-то проворчала, но оставила свои замечания при себе.

— Представьте себе, что одному из наших первых образцов, примитивному наномеханизму без ограничителей и системы защиты удалось вырваться за пределы лаборатории, — продолжал Дарин. — Если он запрограммирован на саморазмножение и его копии обладают тем же свойством, то уже через десять часов в мире будет насчитываться около шестидесяти восьми миллиардов наномашин. Менее чем за двое суток оказавшиеся на воле механизмы перелопатят всю планету, обрабатывая одну-единственную молекулу за раз. Всего лишь два дня отделяют начало процесса от конца света. А теперь попробуйте припомнить хотя бы один случай, когда какое-нибудь правительство ухитрялось столь быстро принять решение, даже оказавшись в критической ситуации.