Книга Психиатр - Андрей Шляхов

Не так давно работает, полгода не прошло…

Зарекомендовал себя…

Посоветует именно так, как надо, лучше этих коновалов из поликлиники…

Савелий напрягся, что называется, сделал стойку. Ой, как славно начал складываться пазл! Тьфу-тьфу, не сглазить бы. Неужели он нащупал хвост черной кошки в темной комнате? Торжественно-тревожно зазвучали где-то внутри неведомые струны.

— Надо бы посмотреть, что это за Виктор такой, — вслух подумал Савелий, глядя в сторону, — проконсультироваться…

И, переведя взгляд на собеседника, пояснил:

— Аллергия у меня, ничего толком не помогает.

— Так у вас вроде брат врач… — ответил памятливый Юрий.

«Кретин!» — мысленно сделал себе комплимент Савелий.

— Он у меня патологоанатом, — логичный ответ нашелся мгновенно. — В аллергии не рубит… Пей, говорит, супрастин, а я от него сплю на ходу.

— Тогда непременно сходите, — поддержал Юрий. — Виктор как раз сегодня работает. И завтра тоже, у них с Татьяной график два через два… Заодно спросите, может, он вам кандидатский документ и покажет.

Глаза Юрия сверкнули ехидцей, впрочем, доброй.

— Да ладно, — виновато улыбнулся Савелий. — Это я так, удивился…

— Я, между прочим, Бауманку закончил, — похвастал Юрий. — Факультет машиностроительных технологий. Меня сам Баландин на кафедру к себе звал, а я ключи делаю да ножи точу. Эх…

— Еще неизвестно, как бы у вас там сложилось, — сказал Савелий, не желая заканчивать разговор на минорной ноте. — А здесь вам явно нравится…

— Это почему же? — поинтересовался Юрий.

— Потому что давно бы все бросили, если бы не нравилось, и устроились куда-нибудь на работу, — убежденно ответил Савелий. — Люди, которые умеют что-то делать руками, в наше время нарасхват.

Главный врач Анатолий Михайлович все мечтал найти где-нибудь рукастого мужика, который избавил бы его от перманентной головной боли по поводу различных мелких поломок. Готов был принять его на должность дворника, компенсировать скудость дворницкого оклада премиями, но так до сих пор никого и не нашел. Кандидаты приходили постоянно, некоторые даже приступали к работе, но все они оказывались умельцами другого рода — языком работали отменно, а руками не очень.

Пообещав Юрию заходить еще, Савелий ушел, но направился не в аптеку, а в супермаркет. К разговору со столь перспективным кадром надо было серьезно подготовиться: продумать анамнез своей мнимой аллергии, продумать биографию, то есть легенду. Псевдоним он уже озвучил в металлоремонте, назвавшись отцовским именем. Савелий — редкое имя, штучное, запоминающееся, для тайнооперативных дел непригодное. А Станислав — то что надо.

Отец погиб за три с половиной месяца до того, как Савелий появился на свет — 17 февраля 1982 года. Он работал плановиком на заводе «Энергоремонт», ездил на работу и возвращался домой на метро. Вот и в тот день отец прошел через турникет на «Авиамоторной», привычно ступил на эскалатор, который понесся вниз, набирая скорость. Что-то сломалось, отключился электродвигатель, а тормоза, в том числе и аварийный, не сработали. Пассажиры (это был час пик!) не смогли устоять на ногах и попадали вниз. Задние сваливались на передних и давили их своей массой. Итог был печальным — тридцать раненых и восемь погибших.

От отца осталось несколько фотографий, разбитые при падении часы, которые мать хранила как реликвию и увезла с собой в Германию, и скудные сведения, известные из рассказов матери. Мать редко вспоминала про отца, явно не хотела омрачать жизнь сыну. Сам Савелий не испытывал к отцу никаких чувств (да и какие чувства можно испытывать к тому, кого ты никогда не видел). Была только горечь, обида на провидение, отнявшее отца. В детстве эта обида была острой, порой (чаще всего при виде пап своих друзей) — пронзительной, а по мере взросления притихла. Перегорела, наверное, перебродила, а может, просто Савелий вырос и уже не так нуждался в отце, как в детстве.

Одно время он даже интересовался у матери, почему та больше не выходит замуж, но та неизменно уходила от ответа. Замуж она вышла совершенно неожиданно для Савелия, к тому времени уже окончившего институт.

Вдруг откуда ни возьмись появился однокурсник матери Михаил Юрьевич, еще в середине девяностых эмигрировавший в Германию (дед его был из немцев Поволжья). На исторической родине Михаилу Юрьевичу улыбнулась удача — лет пять он работал по найму, где придется, а освоившись («когда обнемечился», говорил он сам), сумел получить кредит на открытие автосервиса. Михаил Юрьевич, как и мать, был химиком-технологом, но в машинах тоже разбирался, потому что на сегодняшний день имел в Любеке два автосервиса и еще мечтал прикупить небольшую гостиницу. А может, он не в машинах разбирался, а в бизнесе. Скорее всего, именно так.

Лишь потом, примерно через полгода после отъезда матери, до Савелия дошло, что брак был не скоропалительным. Мать дождалась, пока сын встанет на ноги, и тогда занялась устройством своей личной жизни. Прозрев, Савелий подивился конспираторским способностям матери (раз в 1–2 года она непременно ездила в Германию, поездом до Гамбурга, якобы к старой институтской подруге, несколько раз на памяти Савелия внезапно уезжала на неделю в какой-то подмосковный пансионат, срочно пожелав отдохнуть и развеяться, явно в компании Михаила Юрьевича).

Михаил Юрьевич при знакомстве произвел на Савелия хорошее впечатление, которое потом окрепло. Нормальный мужик, малоразговорчивый, не хвастливый и вроде как не жадный, несмотря на то, что мать постоянно проезжалась по поводу маниакальной немецкой бережливости. Не видела она подлинной маниакальной бережливости, когда пенсия исправно зашивается в матрас, а хлеб насущный и все прочее добывается на ближайшей помойке…

Савелий прошелся по супермаркету, думая о своем и попутно присматриваясь к окружающим, но никто из мужчин, ни покупатели, ни два сотрудника магазина не обнаруживали никакого желания знакомиться с одинокими женщинами. Купив на кассе шоколадку, Савелий сунул ее в карман — пригодится к чаю — и отправился в аптеку.

Аптека встретила теснотой. На площади не более четырех квадратных метров разместилась очередь из шести человек. Савелий оказался седьмым. Это хорошо — можно освоиться и понаблюдать. Самого кандидата наук Виктора толком за спинами покупателей разглядеть не удалось, но его хрипловатый баритон был слышен прекрасно.

— Воду лучше брать родниковую, — поучал кого-то аптекарь, — а не покупную. В Свиблово есть родник…

— Знаю, — ответил дребезжащий женский голос, — да поленилась.

— И брать нужно не равный вес, а равный объем, — продолжал аптекарь. — Стакан травки заливать стаканом кипятка. И смотрите не перекипятите воду: как пузырьки со дна пойдут, так и заливайте в термос. Только закрывайте его не сразу, дайте минут пять без крышки постоять…

«Ишь ты, как излагает!» — подивился Савелий, в представлении которого настои делались куда проще — залил траву кипятком и дал остыть.