Книга Умная пуля - Фридрих Незнанский

Анатольич оказался грамотным помощником. Окна были плотно зашторены. Но, благодаря хорошему освещению и полупрозрачному материалу, прекрасно просматривалась внутренняя обстановка. Припаркованный «БМВ» седьмой серии красноречиво говорил о высоком статусе гостя. Обычно на таких авто, как и на шестисотых «мерседесах», сами владельцы не ездят. У них хватает средств на персонального водителя. Турецкий невысоко поднял руку. Все замерли. Действительно, через несколько минут появился довольный, словно только что получил облегчение, здоровяк. Короткий жест руководителя операции, и, едва амбал отключил сигнализацию автомобиля, из темноты метнулась тень, сбившая его с невероятной силой. По стилю работы Турецкий узнал Гошу. Прошло не более двух секунд, а водитель, по совместительству личный телохранитель и слуга, уже лежал с кляпом во рту, наручниками на руках и без пуговиц на брюках. Все черные пояса и мастерские разряды ничего не значили, когда попадался профессионал, не задумывавшийся о спортивных регалиях. Скользнув вдоль стены, спецназовец легонько толкнул дверь. Она бесшумно открылась. Петли были предварительно обильно смазаны. Щели между половицами, пропитанные льняным маслом, не скрипели. План дома и свой маршрут каждый заучил еще в полете. Следом за первым в помещение проникли все остальные. Появление людей в комуфляжной форме с автоматами для позднего гостя стало полнейшей неожиданностью. Он упал на пол и попытался произнести несколько фраз. Но они смешались в голове, и мужчина выдал тираду: — Я обладаю статусом: отвечать на вопросы адвоката, в присутствии ордера на арест. А что? Нельзя к другу на чай? Права не имеете! Турецкий подошел. Жестом приказал, чтобы подозреваемого посадили в кресло-качалку. Перебрал извлеченные из карманов и барсетки корочки, из которых следовало, что раскачивавшийся перед ним бледный мужчина не кто иной, как помощник депутата Государственной думы Маркизов Антон Тельманович. Он же представитель фармацевтической компании «Баяр». Здесь же было разрешение на хранение и перевозку наркотических лекарственных средств и ядов, удостоверения сотрудника Фонда содействия МВД, корреспондента одного из центральных телевизионных каналов, сопредседатель Роскомспорта. Несколько удостоверений Турецкий даже не стал рассматривать. — И это один человек? — воскликнул пораженный спецназовец. Александр Борисович подошел к чертежам. Взял лист и расправил. Это были они. Покойный академик обладал абсолютно нечитаемым, но зато легко узнаваемым почерком. — Ну что? — спросил Турецкий. — Остается выяснить: заказчик или исполнитель? Сроки разные. Вообще, пожизненное заключение на Соловецких островах дерьмо то еще. Все, поехали. Обдумайте свое поведение. Несмотря на предупреждение, Маркизов молчал. Однако, когда автомобиль затормозил и его вывели на свежий воздух, ноги вдруг стали подкашиваться и за—плетаться. Антон Тельманович увидел вертолет. Маркизов так и не смог преодолеть своего страха перед полетами, и это сильно помешало карьерному взлету. Он не понимал людей, летающих самолетами, которые каждый день терпят катастрофы. А вертолетчиков иначе как игроками в «Русскую рулетку» не называл. — Александр Борисович, — произнес один из омоновцев, — похоже, ему удалось чем-то травануться! — Перестань, — объяснил Поремский, — это обыкновенная боязнь высоты. Правильно, господин Маркиз? — Везите меня на моем автомобиле! Это быстро и безопасно! — забился в истерике Маркизов. Турецкий переглянулся с Поремским. Не доходя до вертолета нескольких метров, Владимир остановился и произнес: — Александр Борисович, у него же нет индивидуального маячка! — Ну и хрен с ним. Ты что? Падать собираешься? — махнул рукой Турецкий. — Нет, конечно. Если бы собирался, было бы все равно. А так не могу. Буду вынужден доложить начальству. — Ну и что с ним делать? — развернувшись, пошел на Поремского начальник. — Везти на автомобиле? — Кажется, придумал, — ответил Владимир, отбегая. Внимательно следивший за разговором Маркиз застыл, как гончая, в ожидании. Появившийся Порем—ский приволок широкий белый брезентовый ремень. Написал фломастером: «Маркизов Антон Тельманович». Затем затянул его вокруг талии и пояснил: — Если рухнем, его по поясу опознают. Маркизову стало плохо. Задергавшись, он предпринял отчаянную попытку сопротивления, однако его, сильно не церемонясь, затолкнули в чрево металлоконструкции с медленно вращающимися винтами. Послышался вой набиравшего обороты двигателя. Аппарат завибрировал и мягко взмыл. Спецназовцы тут же достали бутылки с водкой, и воздух в салоне наполнился мерзким запахом рыбных консервов. Маркизов, посаженный у дверей, был на грани нер—вного припадка. Поремский, поговорив с Гошей, встал, подошел к двери и распахнул ее. В салон ворвалась грохочущая ночь. Встав у края, Владимир закурил, стряхивая пепел в открытый люк, словно находился на балконе многоэтажки. Сидевшие невольно обернулись к черному провалу. Турецкий кивнул Гоше. Тот подкатился к пленнику и, произведя неуловимое движение, выбросил его в дверной проем… Однако в последний момент успел схватить за брезентовый ремень, которым тот был обвязан вокруг талии. Казалось, небольшой поворот, легкая воздушная яма или неосторожное движение руки, и он полетит вниз. Антон Тельманович попытался закричать, но, к своему ужасу, обнаружил, что не способен и на это. Изо рта вырывалось только невнятное шипение. Немного подержав, Гоша втащил его обратно. Поремский невозмутимо докурил и выстрелил бычком. Красная искра, описав дугу, растаяла. Владимир за—крыл дверь. — Хорошо успел! — прокричал в ухо Маркиза спаситель. — Ты уж будь в следующий раз поаккуратней. — Зря ты рисковал своей драгоценной жизнью, Гоша, — произнес Турецкий, отхлебнув полстакана водки и, не закусывая, протянул остатки арестованному. — Это бесполезный кусок дерьма. А знаешь, как с дерьмом поступают в полете? Маркиз, судорожно вцепившись в стакан, преодолевая спазмы, сделал несколько мелких обжигающих глотков. Его никто ни о чем не спрашивал. Впрочем, сейчас это было бы преждевременным. Помощник депутата потерял способность соображать. Находясь в компании страшных маньяков, которые думали лишь о своем развлечении, он затравленно озирался. Далее его взору предстала еще более ужасающее зрелище. Кабина пилота распахнулась. Из нее вывалился в доску пьяный летчик. За штурвалом никого не осталось. Но это его сильно не беспокоило. Подойдя к веселой компании, схватился за бутылку и существенно уменьшил ее содержимое. Затем, оглядев мутными глазами салон, произнес заплетающимся языком: — Кто порулить хочет? — Я! — вскочил Гоша. — Нет! — запротестовал Турецкий. — Без меня. Я жить хочу. Затем Александр Борисович, обращаясь к спецназовцам, объяснил: — В прошлый раз брюхо вертушки распорол вершиной горы. Мы и уцелели, потому что просто на нее всех вытряхнуло. А машина через несколько секунд взорвалась и в пропасть рухнула… Вот того, спящего, разбуди. Пилот пинком поднял с пола спящего крепкого мужчину, по лицу которого можно было понять, что ничего интеллектуальнее «Экспресс-газеты» он не читал. Несмотря на попытки возмущения, загнал его в кабину. Сам же лег и немедленно уснул. Смену пилота Маркиз почувствовал немедленно. Аппарат бросало в бесконечные ямы, крутило и швыряло из стороны в сторону. Не раз люди буквально скатывались в одну из сторон. Однако, не обращая внимания на такую мелочь, продолжали пьянствовать. «Господи, сколько еще терпеть этот ад? Скорей бы добраться до какой-нибудь власти, в следственный изолятор, куда угодно. Связи, деньги, адвокаты сделают свое дело. А быть может, у них другие планы?» — прокручивал мысли Маркиз. Высокий блондин встал и вынул сигареты. Маркиза, следящего за его действиями, начала бить крупная дрожь. Поремский вновь распахнул дверь. Пленник вцепился в сиденье. Но невероятная сила вырвала его вновь и бросила к зияющему отверстию. Только теперь он лежал на полу у самого прохода. На нем расположился комок каменных мышц. Под воздействием вибрации голова Антона Тельмановича все больше и больше высовывалась в казавшееся безвоздушным пространство. И теперь при взгляде в бесконечную тьму все его земные страхи и проблемы приобрели такие мелочные размеры, что стала очевидной их нелепость. Стараясь перекричать грохот собственного сердца, звучавший в ушах сильней рева ужасающей машины, этого исчадия ада, созданного для массового самоубийства, он закричал: — Карп! Турецкий тут же подсунул ему под нос диктофон. Помощник генерального прокурора конечно же понимал, что потом этот опытный игрок побеседует с продажными адвокатами, своими хозяевами и откажется от показаний, данных в таких условиях. Да и никакой суд их во внимание не примет. Однако на данном этапе важна была сама информация. И несчастный пленник, находясь в полуобморочном состоянии, не осознавая, что делает, обдуваемый ледяным ветром, начал колоться: — Карпинский Алексей Николаевич, Карп, он расправляется с конкурентами. Его люди уже везде. Он держит пол-Москвы. Он давал деньги и заказы. А я только передавал Атаману за небольшой процент. Карп сам хотел работать с ним напрямую, но Атаман отказывался. Он очень осторожен. Карпинский расстраивался, когда в работе киллера проскакивал брак. Он узнал о новой разработке Жбановского. Пуля сама находила цель. Моей задачей было войти в контакт с окружением академика. Оказалось, его ненавидят два человека: племянник и заместитель. Обработать их не составило труда. Тур оказался наркоманом, а профессор трусом и завистником. Они сами не поняли, как завязли. По замыслу, Тур должен был раскаяться в письме и повеситься. Однако исчез. Мы не предполагали, что они знакомы да еще и педики. Когда Тур пропал, начали его искать и наделали ошибок… Турецкий дал команду затаскивать. Маркиз свернулся на полу калачиком. Время от времени он всхлипывал. Спецназовцы внезапно протрезвели. А сидевший за штурвалом наконец освоился и уверенно повел машину к месту посадки.