Книга Картель правосудия - Фридрих Незнанский

В наших с вами исследованиях гораздо важнее постараться постичь суть организованной преступности, чем дать ей формулировку. И все же, поскольку десятки и сотни таких формулировок существуют или еще появятся, а половину из них вам уже пришлось встретить в учебниках и благополучно забыть, я хочу предложить определение, которое дал Нью-Йоркский объединенный законодательный комитет по преступности. – Турецкий достал из нагрудного кармана очки, которые ему не слишком-то были нужны, что ничуть не помешало приобрести шведскую оправу к моменту начала преподавательской деятельности.

– Итак. "Организованная преступность – это:

1) постоянный тайный заговор в целях приобретения богатства и влияния;

2) с применением незаконных методов экономического и физического принуждения;

3) с помощью коррупции общественных структур и частных лиц в условиях системы свободного предпринимательства".

Турецкий посмотрел на часы:

– Предлагаю вам об этих тезисах подумать самостоятельно.

Он допил боржоми и стал надевать пальто.

Обескураженные студенты исчезали из аудитории, как летучий газ. Остался лишь горбоносый мужчина средних лет, не замедливший присоединиться к спускающемуся по лестнице Турецкому. Высокий и статный, он производил сильное впечатление. Правда, говорил немного гнусаво и носил шейный платок вместо галстука, а короткая рыжая борода основательно скрывала черты лица.

– Если бы я знал, что вы так быстро прервете лекцию, успел бы написать что-нибудь еще. – Он кивнул на записки в руках Турецкого.

– Что это значит?!

– О, не принимайте близко к сердцу. Просто полемика с вашим тезисом о невозможности всеохватного расследования, сосредоточенного в руках одного инвидуума… Похоже, вам придется со мной поговорить.

– Я могу арестовать вас, – прошипел Турецкий, сузив глаза, – за противоправное проникновение в мою квартиру.

– Не можете. И не захотите. Давайте присядем, – незнакомец махнул рукой в сторону оживленного студенческого кафе. – Там нам не помешают… Хотите кофе, нет? А я возьму. Да, забыл представиться: майор Резво, к вашим услугам.

– Идиотская фамилия. И звание дурацкое, даже если не вранье.

– Федеральная служба безопасности, – скромно уточнил майор Резво. – Я понимаю, перед таким человеком, как вы, размахивать корочкой просто глупо.

– ФСБ? Неужто САГ «Аист»? – прищурился Турецкий. – Значит, это ваши проделки с телефонной квитанцией?

– Не совсем. Ведь вы имеете в виду «эксклюзивный код доступа»? – проявил компетентность майор Резво. – Но дело не в том. Не надо долгих вступлений. Я уполномочен пригласить вас к сотрудничеству с нашим ведомством.

– ФСБ?

– С нашим ведомством, – повторил майор.

– Идите к черту.

– Вы не поняли. Вас никто не заставляет уходить из Генеральной прокуратуры. Брр-р-р! Отвратительный кофе, – прогнусавил майор, поправляя шейный платок. – Работать со мной вы можете неформально, согласитесь, что для человека вашего калибра перекладывание бумажек в Генпрокуратуре – это…

Что-то, возможно, пресловутое профессиональное чутье подсказывало Турецкому, что этот фарс не такая уж явная чушь, какой кажется. Получить предложение от ФСБ в студенческом кафе МГУ?! А почему бы и нет. ФСБ, ну надо же… Турецкий вспомнил, как больше пятнадцати лет назад, в пору своего дебюта в городской прокуратуре, он придумал подходящий термин для обозначения работников КГБ -гэбьё. Гэбьё… Хорошее слово. Надо срочно поменять дома все замки.

– Скажите, а это очень больно? – поинтересовался Турецкий.

– Что? – не понял майор Резво.

– Ну, когда делают лоботомию?…

– Меня никогда еще так не оскорбляли, – добродушно удивился майор.

– Добрые слова я оставлю для надгробной речи.

– Помните свою лекцию? – И майор вдохновенно процитировал: – «Чувствительный следователь, вроде г-на Турецкого, вынужден предстать даже худшим циником, чем он есть, чтобы защитить себя от неизбежного разочарования в своей главной мечте. Постоянный язвительный цинизм – якобы защита от собственной неподкупности». Так как же мы поступим с вами? Как с японским мальчиком или как с европейским? Заставим сидеть дома или удалим из семьи?

– Проваливайте, – тихо зарычал Турецкий. Он чихнул несколько раз подряд и неожиданно вздохнул. Майор Резво учтиво поинтересовался причиной этого вздоха.

– Насморк замучил, – хмуро ответствовал Турецкий, не мог же он признаться, что с утра это был уже пятьдесят седьмой чих.

– Насморк, говорите? А вам не приходило в голову, что это аллергия?

– На что? – хмыкнул Турецкий.

– В том-то и дело – на что! На всю вашу жизнь, банальную и бесполезную.

– Это все фигня. Слышали много раз. Старые песни.

– Старые песни о главном, – возразил майор. – Вам представляется уникальный шанс.

– Вы что, не понимаете?! Я же ясно сказал – нет. «Нет» – это значит «нет». А по-другому – только в Кремле.

«Так предложения о работе не делаются. А как делаются? А черт его знает…» Турецкий этого уже не помнил. Действительно ли им заинтересовалось ФСБ? И что это за «майор» с идиотской фамилией? Нужно немедленно навести о нем справки.

Что это вообще за прощупывание? Скорее – провокация. С чем она может быть связана? С делом Сафронова? Маловероятно, чтобы такая номинально значительная фигура имела к ним непосредственное отношение. На ФСБ работают люди более незаметные. Но ведь прислали же они мне этот идиотский «рейтинг», а зачем? Стоп! Откуда может быть утечка? Я получил команду работать Сафронова непосредственно от Кости. Опосредованно эту фамилию слышала секретарша. Так, а Слава? Нет, Грязнову я ничего не говорил до самого появления «рейтинга»… И после рейтинга тоже никаких имен не называл… Черт побери! Разбившиеся машины на Каширском шоссе! Ну конечно. Ведь на конверте с баксами значился Сафронов. Значит, нужно немедленно установить цепочку людей, которые видели фамилию начальника следственного отдела ЦАО ГУВД.

Хотя нет, на конверте были только инициалы «С. Е.П.», что полностью совпадает с «Сафроновым Евгением Павловичем». А поскольку один из двух погибших был Сагайдак, накатавший на Сафронова донос, то слишком велика вероятность, что и конверт предназначался Сафронову. Но откуда об этом могли знать эксперты-криминалисты, которые осматривали расстрелянные машины?! Голова кругом идет… Пора начинать допрашивать Сафронова. Самое время.

Войдя в собственный кабинет, Турецкий обнаружил свою замечательную секретаршу, измеряющую что-то на стене. Во рту у нее торчал гвоздь.

– А это еще что такое? – На столе лежала большая картонная коробка.

– Приезжал господин Лозинский, оставил для вас подарок. Выразил надежду, что вам это будет полезно.