Книга Уйти от себя… - Фридрих Незнанский

— И шо ты тех детей так приваживаешь? — осуждал ее дядя Володя. — Им домой надо скорее, по хозяйству помогать, а они тут провожания устраивают. Гляди, родители осудят…

Родители и так осуждали молодую учительницу. Но совершенно по другому поводу. Ей по простоте передала милая девочка Таня Голубова, лучшая ученица четвертого класса.

— А шо, правда, Елена Андреевна, шо вы приехали с одной кастрюлей и одним одеялом? Моя мамка говорила, шо вы такая бедная, шо дядько Володя вам усе свое дал, даже ложку.

Лена очень удивилась вопросу. Надо же, что интересует родителей ее учеников!

— Я же ехала к родному дяде, зачем мне тащить за собой целое хозяйство?

— И то правда… — согласилась девочка. — Но я зато сказала мамке, шо у вас книг, як в библиотеке. Ни у кого столько нет в нашей станице. Даже у директора школы Нины Михайловны.

Лена пожала плечами. Было бы странно, если бы ей пришлось отчитываться перед жителями Новоорлянской, какое у нее имеется имущество. Она даже не стала жаловаться дяде Володе. Он и так бы ответил: «Нечего слушать, шо там бабы языками чешут».

Лене было уже двадцать два года, на местных женихов она не рассчитывала, памятуя об их интересах — побольше выпить да покруче оторваться. Говорить с ними было не о чем. Вспоминала о своей последней любви — Андрее Полякове — сначала с легкой грустью, потому что все переживания уже остались в прошлом, а потом и с досадой.

Андрей в институте был известной личностью. Учился на физмате, получал повышенную стипендию. Девчонки бегали за ним, всячески пытаясь привлечь к себе его внимание. Еще бы — первый парень в институте. Невероятно обаятельный, видный — высокий, спортивный, с густой кудрявой шевелюрой. Лицо у него было не то чтобы красивое, скорее своеобразное — глубоко посаженные небольшие серые глаза, крупный нос и выразительные губы. Активист, умница, отличный организатор. С Леной они встречались три года, и она очень надеялась, что к концу учебы они поженятся. Тем более что свои добрые намерения он подтвердил документально. Однажды взял и написал расписку — дескать, я, такой-то, обязуюсь до конца пятого курса жениться на такой-то. Подпись и число. Смех смехом, они оба тогда немножко выпили, и Андрей настойчиво увлекал Лену к дивану. Она не слишком сопротивлялась, но опасения свои высказывала. Мол, поматросит и бросит. Так возникла эта идея с распиской. Андрей сам ее предложил и назвал прелюдией. Чтобы придать забавной ситуации некий романтический ореол. С тех пор Лена о расписке не забывала. Хоть и понимала, что это шутка, но «документ» придавал ей уверенность в незыблемости их отношений. И иногда, как говорил Андрей, проверяла его «на вшивость». Строгим голосом велела показывать письменное обязательство будущего мужа. Убеждалась, что не выбросил его. Расписка хранилась в нижнем ящичке его письменного стола и подтверждала серьезность его намерений.

Самое обидное, что расписка не помогла. К концу пятого курса Андрей неожиданно закрутил роман с легкомысленной первокурсницей, оторвой и довольно вульгарной девицей с претенциозным именем Жанна. Они встречались всего ничего, а Жанна уже объявила всем знакомым, что сразу после выпускных экзаменов Андрея сыграют свадьбу. Если бы не ее собственные госэкзамены, Лена переживала бы измену гораздо болезненней. Но она вбила себе в голову, что должна сдать выпускные лучше всех. Чтобы Андрей понял, кого потерял. Ведь у них было столько общего, они так любили поговорить на интеллектуальные темы. О чем можно разговаривать с Жанной — болтливой, неумной, более того, примитивной особой? Пустышка Жанна не шла ни в какое сравнение с Леной. «И на что он позарился? — искренне удивлялась ближайшая подружка Лены Маруся. — Ты только посмотри на нее — маленькая, фигура хреновая, морда в прыщах, ржет все время, как дурочка». Но выбор Андрея уязвлял Лену именно тем, что Жанна, на ее взгляд, была совсем паршивенькой. За глаза они с Марусей называли ее Прыщавая. Наверное, кто-то из доброжелателей донес новой подружке Андрея обидное прозвище, и она однажды, проходя мимо Лены со своими подружками, громко и язвительно заявила: «Некоторым мои прыщи не дают покоя. А они не замечают, что их становится все меньше…» Она расхохоталась, подружки тоже. Намек на постельные отношения с Андреем был настолько явный, что у Лены впервые возникло желание разорвать человека на части. Внезапная вспышка гнева перепугала ее саму. Она едва сумела с собой совладать. С тех пор Жанна вызывала у нее только отвращение. Андрея она пыталась возненавидеть, но почему-то это ей плохо удавалось. И когда он выступал на каких-то институтских мероприятиях, Лена смотрела на бывшего возлюбленного, и ей всегда хотелось плакать. Маруся, как настоящая подруга, контролировала ситуацию и подталкивала ее в бок своим остреньким локотком: «Ленка, посмотри, какой он страшный! У него глаза, как у акулы, — в кучку собраны… И ты еще о нем горюешь?! Где твоя улыба?» Маруся любила ввернуть какое-нибудь забавное словечко, чтобы рассмешить Лену.

Андрей получил красный диплом и поступил в аспирантуру. Молодая жена переселилась к нему из общежития, и выглядели они очень счастливой парой. Лена со своими отличными оценками получила назначение в Новоорлянскую. Чтобы совсем не затосковать, она вела необременительную переписку с бывшим однокурсником Женькой Штейном. Он был влюблен в нее с первого курса и переживал ее трагедию как личную. На экзаменах смотрел на нее преданными глазами и очень радовался ее успехам. А на выпускном вечере готов был танцевать с ней все танцы подряд. Но ребята-однокурсники оттесняли его. Лена нравилась мальчикам, но увы — последние три года студенческой жизни для нее существовал только Андрей. Теперь уже было поздно обращать внимание на кого-то из однокурсников. Скоро они все разъедутся, и неизвестно, когда еще увидятся.

Женька уехал по распределению под Армавир, в поселок Полянка, и писал ей подробные письма о своем житье-бытье, о поэтическом кружке, который организовал в своей школе. Она получала от него толстые письма, куда он вкладывал свои стихи об одиночестве и любви. Лена жалела, что не умела писать стихов, а то тоже попыталась бы собрать вокруг себя молодые дарования. До нее доходили слухи, что старший брат Вани Бедного писал стихи. Правда, тема у него была одна и та же — неволя и зона. Совсем недавно он вернулся, отсидев срок за грабеж. Писала стихи девочка из десятого класса Клава Белозуб, у нее была своя тема — неразделенная любовь. Но они были так наивны, что Лена едва сдерживалась, чтобы не расхохотаться. И потом стыдила себя — ведь девочка старается, у нее желание самовыразиться. Уж как умеет. А Клава писала километрами, целые школьные тетради были исписаны ее аккуратным почерком с чудовищными ошибками. Но у Лены рука не поднималась исправлять ошибки, все-таки девочка была поглощена творчеством, это редкий дар, учитывая окружающую обстановку.

Женя Штейн изредка признавался Лене в любви, она отмалчивалась, потому что еще на втором курсе честно призналась, что нежных чувств к нему не испытывает. Вот его стихи послушает с удовольствием, но не очень долго. Он постоянно находился в состоянии творческого подъема и писал быстро и много. И кстати, совсем неплохо. Иногда его стихи печатали в студенческой многотиражке. К окончанию института у нее уже накопилась небольшая пачка газет с его стихами.