Книга Настоящая любовь или Жизнь как роман - Эдуард Тополь

Рядом с ним старик «наемщик», сжалившись над Бахчеевым, бьет не в полную силу. Буран тут же подскакивает к старику, отмечает спину «милостивца» крестом.

БУРАН. В кордегардию! Засеку своими руками!

Тут Бахчеев — окровавленный и почти падающий на ружья унтер-офицеров — равняется с Достоевским, и одновременно сюда же подбегает Буран, впивается в Достоевского глазами, сторожа его жест.

Гремит, оглушая, барабан.

БУРАН (орет Достоевскому). Жги его, писатель! Бей! Лупи!

Достоевский размахивается и бьет.

Солдатская казарма. День

Распахнув дверь казармы, два солдата вносят «наемщика»-милосердца и волоком тащат по проходу между нарами, на которых солдаты сидят с мисками в руках, обедают.

Вся спина старика «наемщика» исполосована розгами, он замертво падает ничком на нары, кровь капает на пол.

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ (глядя на старика и не прекращая есть). Н-да… Розги садче палок…

Достоевский с Евангелием в руках стоит у окна, в снопе света — не то в трансе, не то в молитве. Ему слышатся барабаны…

КАЦ (сосед Достоевского по нарам). Эй, Достоевский! Где у нас самовар? Тащи чай!..

Достоевский заторможенно делает шаг от окна и вдруг…

«вдруг как бы что-то разверзлось пред ним: необычайный внутренний свет озарил его душу. Это мгновение продолжалось, может быть, полсекунды; но он, однако же, ясно помнил звук страшного вопля, который вырвался из груди его сам собой…» (Достоевский, роман «Идиот»).

Ослепленный этим светом, Достоевский с нечеловеческим криком падает на пол в конвульсиях и судорожно протягивает руки назад, к сиянию света из окна казармы…

И разом наступает великая тишина…

Первое видение Достоевского. Израиль, море, день

…А из сияния света возникает рыбацкая лодка, плывущая к нему по морю… И в лодке — Христос и апостолы Его…

«И когда вышел Он из лодки, тотчас встретил Его человек, одержимый нечистым духом…»

(Одержимым был сам Достоевский…)

«И кричал он, и бился о камни…»

(…бился в эпилептическом припадке…)

«Увидев же Иисуса издалека… поклонился Ему и вскричал громким голосом, сказал…»

ДОСТОЕВСКИЙ (Иисусу):

«Что тебе до меня, Иисус, Сын Бога Всевышнего? Заклинаю тебя Богом, не мучь меня!

И Иисус сказал ему:

Выйди, дух нечистый, из сего человека…»

(Новый Завет, от Марка, глава 5, стихи 2–3, 5, 6–8).

Лазарет. День

Достоевский с закрытыми глазами лежит на лазаретной койке.

Слышны чьи-то шаги — они то приближаются, то удаляются…

Он открывает глаза.

Сквозь открытую дверь палаты он видит Христа, идущего к нему по больничному коридору вдоль больших и настежь открытых окон. Яркий солнечный свет бьет в эти окна, размывая фигуру Христа на контражуре, но когда Христос приближается и входит в тень, то оказывается, что это Бахчеев, прошедший экзекуцию. Голый до пояса, он представляет собой жуткое зрелище: вся спина и плечи стали одной рваной раной, местами покрытой корками запекшейся крови, сквозь которую проступают, сочась сукровицей, ключицы и ребра…

Шагая — восемь шагов в одну сторону коридора, восемь в обратную, — Бахчеев раскачивает головой, силой держа себя за локти и скрежеща зубами от нестерпимого желания расчесать свои раны…

Достоевский следит за ним глазами, постепенно обретая фокус и сознание…

Затем, превозмогая слабость, заставляет себя подняться с койки, стягивает с нее простыню и, пошатываясь, идет в угол комнаты, к глиняному кувшину с водой. Смачивает в этом кувшине всю простыню, чуть отжимает ее слабыми руками, расправляет и несет в коридор, набрасывает «Христу» — Бахчееву — на плечи и спину.

БАХЧЕЕВ. Ничего… Я в полторы тыщи ударов выжил… И еще выживу…

В глубине коридора появляются доктор и Врангель.

ВРАНГЕЛЬ (издали). Боже, Федор Михайлович! Зачем вы встали?

Сад и веранда дома Елизаветы Герф. Солнечный весенний день

Нарядно одетая пятилетняя девочка, точная копия Елизаветы в кукольном исполнении, бежит по цветущему яблоневому и персиковому саду.

ДЕВОЧКА (кричит). Маменька, маменька! Жук!.. (Испуганно замирает на месте.) Ой!..

Вместе с маменькой, Елизаветой Герф, на веранде их большого барского дома стоят два незнакомца — юный барон Врангель в красивом мундире с галунами и худой сутулый солдат в шинели — Федор Достоевский.

ЕЛИЗАВЕТА (девочке, строго). Что нужно сказать, Жизель?

ДЕВОЧКА (приседая и растопыривая перемазанные в земле пальчики). Бо… Бонжур, месье…

ВРАНГЕЛЬ (церемонно кланяясь). Бонжур, мадемуазель.

Достоевский, улыбнувшись, тоже склоняет голову.

ЕЛИЗАВЕТА (девочке, по-французски). Вот это другое дело. Позови, пожалуйста, Нинель. Скажи, что к ней пришел репетитор.

Девочка круто разворачивается и уносится в глубину сада, восторженно крича.

ДЕВОЧКА. Лепетитол! Лепетитол плишел!

ВРАНГЕЛЬ (Елизавете). Она просто прелесть! Вам положительно нужно иметь еще детей!

И — замирает в изумлении:

по саду — огромному, с яблоневыми и персиковыми деревьями в цвету, с гудящими над цветочными клумбами пчелами — со всех его сторон бегут с криками «Лепетитол!.. Репетитор!» дети-погодки — девочки… мальчики… и — все, как один, точная копия Елизаветы Герф.

У Достоевского и Врангеля, повертывающихся во все стороны, глаза разбегаются считать их…

Их оказывается шестеро, каждый на год старше другого. Взбежав на веранду, они льнут к пышной юбке матери, с любопытством глядя на барона и солдата.

Елизавета с улыбкой смотрит на Врангеля.

ЕЛИЗАВЕТА. Вы считаете, что мне нужно еще?

ВРАНГЕЛЬ (восторженно). Безусловно!

Елизавета показывает младшим детям на гувернантку, тоже пришедшую из сада.

ЕЛИЗАВЕТА (по-французски). Дети, идите к мадам. Идите… (Повернувшись к старшей, двенадцатилетней девочке.) А ты, Нинель, познакомься. Это писатель Достоевский.