Книга Всемирная история без цензуры. В циничных фактах и щекотливых мифах - Мария Баганова

— Долго ли еще, негодяй, думаешь ты радоваться, понося нас при каждом удобном случае и призывая македонян к неповиновению? — гневно вскричал Александр.

— Да мы и теперь не радуемся, Александр, вкушая такие «сладкие» плоды наших трудов, — возразил Клит. — Мы считаем счастливыми тех, кто умер еще до того, как македонян начали сечь мидийскими розгами, до того, как македоняне оказались в таком положении, что вынуждены обращаться к персам, чтобы получить доступ к царю.

Люди постарше пытались угомонить спорящих, но они не унимались. Александр, сравнивая греков и македонцев, сказав, что эллины — словно полубоги среди дикий зверей. В ответ Клит посоветовал ему больше не приглашать на пиры людей свободных, привыкших говорить откровенно, а жить среди варваров и рабов, которые будут поклоняться его персидскому поясу и белому хитону.

Выйдя из себя, Александр потянулся за кинжалом, но один из телохранителей успел вовремя спрятать это оружие. Тогда Александр велел трубачу подать сигнал тревоги и ударил его кулаком, заметив, что тот медлит. Впоследствии этот трубач пользовался большим уважением за то, что благодаря его самообладанию весь лагерь не был приведен в смятение. Клита вытолкали из пиршественного зала, но он снова вошел через другие двери, читая ямбы из «Андромахи» Еврипида: «Какой плохой обычай есть у эллинов…»

Следующие строчки, упрекавшие царя в том, что он приписывает одному себе победы, одержанные сообща, Клит произнести уже не успел: Александр выхватил копье у одного из телохранителей и, метнув его в Клита, пронзив дерзкого насквозь. Клит, громко застонав, упал, и гнев Александра сразу же угас. Он кинулся к умирающему другу, но спасти Клита было уже нельзя. В отчаянии Александр вытащил из трупа копье и попытался вонзить его себе в шею, но ему помешали — телохранители схватили его за руки и насильно унесли в спальню.

Проведя всю ночь в рыданиях, он настолько изнемог от крика и плача, что на следующий день лежал безмолвно и лишь тяжко стонал. Друзья, напуганные его молчанием, без разрешения вошли в спальню. Но речи их не тронули Александра. Тогда к нему привели Анаксарха из Абдер и философа Каллисфена — родственника Аристотеля. Каллисфен пытался кроткой и ласковой речью смягчить горе царя, а Анаксарх, который с самого начала пошел в философии особым путем и был известен своим презрительным отношением к общепринятым взглядам, подойдя к Александру, воскликнул: «И это Александр, на которого смотрит теперь весь мир! Вот он лежит, рыдая, словно раб, страшась закона и порицания людей, хотя он сам должен быть для них и законом и мерою справедливости, если только он победил для того, чтобы править и повелевать, а не для того, чтобы быть прислужником пустой молвы. Разве ты не знаешь, — продолжал он, — что Зевс для того посадил с собой рядом Справедливость и Правосудие, дабы всё, что ни совершается повелителем, было правым и справедливым?» Такими речами Анаксарх несколько успокоил царя, но зато на будущее время внушил ему еще большую надменность и пренебрежение к законам.

Александр требует божественных почестей

Клит недаром упрекал Александра в том, что тот возомнил себя богом. Ведь еще египетские жрецы провозгласили македонца сыном Амона — и тот воспринял их лесть вполне серьезно, требуя для себя божественных почестей.

У персов был обычай, вызывавший у греков и македонцев лишь неприязнь и раздражение. Подданные должны были приветствовать своего повелителя земными поклонами, то есть кланяться ему, становясь на колени. После этого приветствовавший выпивал чашу вина за здравие царя и посылал ему воздушный поцелуй. Наиболее близкие люди целовали царя лично. К тому времени Александр уже успел казнить или разогнать почти всех своих бывших друзей. Те, кто остался, привыкли льстить и унижаться ради корысти или из страха лишиться головы. Однако Александру было важно, чтобы этот обряд выглядел добровольным. Все подчинились, скрывая отвращение, и поначалу обстановка была близка к торжественности. Все изменило поведение Каллисфена, ученика и родственника Аристотеля. Он отказался преклонить колени и выпил за царя стоя.

Александр был готов простить ему эту вольность, но кто-то обратил его внимание на нарушение ритуала. Тогда Александр отказал Каллисфену в поцелуе.

— Ну что же, — заметил тот, — одним поцелуем у меня будет меньше!

Фраза вызвала смех. Торжественность церемонии была непоправимо нарушена.

Каллисфен жестоко поплатился за свою выходку. Повод к этому возник довольно скоро. Круг его обязанностей включал и воспитание македонской молодежи. Среди его подопечных было много недовольных новыми порядками, и даже возник заговор, имевший своей прямой целью убить Александра. Заговор этот имел мало шансов на успех. Мальчишек схватили, пытали и казнили. Хотя они настаивали, что сообщников у них не было, и учитель не знал ни о чем, Каллисфена тоже бросили в тюрьму, где через семь месяцев он умер.

Клавдий Элиан:

«Анаксарх[5]по прозвищу Счастливый высмеивал Александра потому, что тот объявил себя богом. Однажды, когда царь захворал и врач велел приготовить ему похлебку, Анаксарх расхохотался и сказал: „Надежды нашего божества на дне чашки“».

Анекдот: Когда в Спарту пришло предписание Александра впредь считать его богом, спартанцы не возразили, ответив: «Если Александру угодно быть богом — пусть будет».

Индийский поход

Это последнее военное предприятие Александра оказалось неудачным и завершено не было. Но именно при его подготовке и случился тот знаменитый эпизод, когда Александр приказал сжечь всю военную добычу, чтобы побудить воинов к захвату новой. По словам Плутарха:

«оказалось, что отважиться на это дело было гораздо труднее, чем совершить его. Лишь немногие были огорчены, большинство же, раздав необходимое нуждающимся, в каком-то порыве восторга с криком и шумом принялось сжигать и уничтожать все излишнее».

Однако, несмотря на то что Александр действовал с такой же решительностью, как и прежде, удача изменила ему. Войско страдало от недостатка в съестных припасах и от скверного климата: жаркого и влажного. Решительный отпор войску Александра дал индийский раджа Пор. Несмотря на то что он в конце концов потерпел поражение, его воины и боевые слоны сумели нанести македонцу огромный урон.

Плутарх:

«…благодаря своему росту в четыре локтя и пядь, а также могучему телосложению Пор выглядел на слоне так же, как всадник на коне, хотя слон под ним был самый большой. Этот слон проявил замечательную понятливость и трогательную заботу о царе. Пока царь еще сохранял силы, слон защищал его от нападавших врагов, но, почувствовав, что царь изнемогает от множества дротиков, вонзившихся в его тело, и боясь, как бы он не упал, слон медленно опустился на колени и начал осторожно вынимать хоботом из его тела один дротик за другим».

Когда Пора взяли в плен и Александр спросил его, как следует с ним обращаться, Пор сказал: «По-царски». Больше он ничего добавлять не стал, сказав, что все заключено в этих словах. Александр отнесся к нему с уважением и даже назначил своим сатрапом.