Книга Одна судьба на двоих - Энн Мэйджер

Но тут Джереми снова вскрикнул. Да так убедительно!

Ее глаза расширились, она испуганно выдохнула.

— Джереми! — прошептали они одновременно.

Она — с ужасом. Он — с некоторой долей раздражения, но в то же время с отцовской гордостью.

Нехотя выпустил он ее из рук, и они бросились в комнату сына.

— Джереми?! — воскликнула Чейенн, врываясь в комнату и включая верхний свет.

— Все в порядке, — раздался бодрый, но хриплый голос мальчика. — Мне опять приснился страшный сон.

— Бедняжка! — воскликнула Чейенн, прижимая мальчика к себе.

— Все в порядке, — повторил Джереми, через плечо матери заговорщически улыбаясь Каттеру. — Но раз уж вы оба здесь, то, может, расскажете мне какую-нибудь сказку?

Мать, естественно, охотно согласилась. Сказка была длинная — об осленке, отбившемся от родителей, которому неоткуда ждать помощи в их розыске, кроме как от волшебной скалы. Каттер как зачарованный внимал нежному голосу своей жены. Слушая ее и глядя на разгоревшееся лицо сына, Каттер вдруг почувствовал единство с ними, увлеченными рассказом. Впервые он почти уверовал в то, что его мечта о хорошей дружной семье может осуществиться. Что он, она и их сын...

Дослушав сказку до конца, Джереми сделал вид, что засыпает.

Чейенн выключила свет. Несколько мгновений она и Каттер стояли молча, глядя в темноте друг на друга.

Он хотел ее. Взяв ее за руку и выводя из комнаты, Каттер молил Бога о том, чтобы и у нее было такое же желание.

В коридоре они ощупью пробрались к ее двери, и здесь ему следовало отпустить Чейенн, но...

Сверкнула молния, раздался гром, и испуганная женщина сама кинулась ему на шею.

— Каттер! — Что было силы она прижалась к нему.

Он медленно опустил голову. Несмотря на темноту, он ясно увидел, что ее расширившиеся от страха глаза устремлены на него.

Она закусила губу и крепче сжала его руку.

— Нет! — прошептала она наконец еле слышно. — Не бросай меня.

С этими самыми словами он обратился к ней тогда, на берегу острова, полагая, что умирает.

Она бросила на него взгляд, обдавший его жаром. Сердце его забилось с бешеной скоростью.

— Чейенн?

— Мир, да? — пробормотала она. — Извини меня за все, что я тебе наговорила.

— Не будем об этом!

Он знал, чего она хочет, и незачем было заставлять ее просить об этом. Она попросила сама.

— Пожалуйста, Каттер, прости меня. О-о, Каттер, коснись меня. Просто держи меня в объятиях. — Она провела дрожащими пальцами по его щеке, затем по шее, опустила их на плечо и далее на грудь, где они замерли. — Я не могла сегодня заснуть... Потому что тебя не было рядом.

— Я тоже, дорогая.

— Что ты говоришь?

— То, что ты слышишь.

Из его горла вырвался то ли полустон, то ли полусмех. Он притянул Чейенн посильнее к себе и обхватил ее лицо руками.

Нагнувшись для поцелуя, он даже в темноте заметил, какое счастье сияет в ее глазах.

И поцеловал ее.

Ура! Ура!

Джереми, прильнув к замочной скважине в своей двери, прислушивался сначала к тихим голосам, затем к продолжительному молчанию, наступившему в коридоре, которое он истолковал однозначно: его родители больше не ссорятся, они помирились.

Но лишь услышав их удаляющиеся шаги и звук захлопываемой двери, Джереми перестал судорожно сжимать Винни-Пуха и сонно потер глаза.

Интересно, подумал он, они продолжают еще целоваться? Возможно, у себя в постели?

И он с радостной улыбкой побежал с Винни-Пухом в руках к своей кровати.

Глава десятая

Джек Вест натянул поводья и сдвинул со лба широкополую фетровую шляпу, чтобы сквозь марево жары получше разглядеть Чейенн.

Она выглядела замечательно. Красивая, сексуальная женщина, стройная.

А вот у ее богатого мужа вид весьма и весьма озабоченный. Словно его преследуют демоны.

В обхождении с живыми Джек Вест никогда особенно не церемонился. Но по отношению к умершим он придерживался иных правил игры.

Вот почему он, бросив все дела, вырвался из манежа, оседлал крупного жеребца гнедой масти и поскакал на нем отдать последний долг уважения Айвори Роуз.

Джек был наполовину мексиканец, наполовину англосакс, из-за чего значительная часть населения Эль-Атаскадеро относилась к нему с предубеждением. С точки зрения англосаксов, он не принадлежал к их нации, так как его дикая вьющаяся шевелюра и кожа оливкового цвета были несколько темнее, чем бывает у белых людей. Мексиканцы же не считали его своим из-за роста — Джек был намного выше, чем большинство представителей этого народа. Было в его внешности нечто дикое, даже свирепое, пугавшее людей. По мнению Чейенн, виной тому был сломанный в драке нос, который придавал Джеку вид отчаянного парня.

Сейчас, когда он глядел на небольшую кучку людей, столпившихся вокруг могилы Айвори Роуз под дубом на ковбойском кладбище, внутри у него все переворачивалось.

Смахнув пот со лба, Джек всмотрелся в приезжих внимательнее, желая удостовериться, что это действительно Чейенн. Это была она.

Итак, Чейенн приехала в родные места. До этого Джек всячески ее избегал. Приезжать ей между тем не следовало. Даже на похороны матери.

Во спасение своей жизни ей надо бежать отсюда. Ибо за ее голову назначена награда. И не только за ее — за головы ребенка и мужа тоже.

Семью преследует какой-то сказочно богатый гангстер из пограничного района.

А еще говорят, что сообщение о смерти Айвори они получили в тот момент, когда садились в самолет, направлявшийся во Францию.

Очень типично для Айвори. У нее все было не как у людей.

Чейенн и Каттеру надо скрыться. Может, именно поэтому Лорд непрестанно оглядывается по сторонам?

Невольно сжав кулаки, Джек вспомнил последний свой разговор с Шэнтэл. Она со смехом сообщила ему, что злодей, убивший Мартина, ныне охотится за Чейенн и ее сыном.

— А откуда тебе это известно?

— Ну я все же ее сестра! — И Шэнтэл злобно улыбнулась.

— Впервые слышу, чтобы ты говорила об этом родстве, — поддразнил жену Джек.

В это время Чейенн, стоявшая поодаль от своего семейства, посмотрела в сторону Джека, заметила его и улыбнулась.

Джек замер. Он жестоко ее обидел. До сих пор он ненавидит себя за то, что пожертвовал их любовью, соблазнившись деньгами и похотью. Но зато ранчо когда-нибудь перейдет в его руки. И у него есть дочь.

Видя, что Чейенн продолжает улыбаться, словно простила ему то, что он сам себе простить не мог, Джек вспомнил о вежливости. Сняв шляпу, он галантно раскланялся. Сальвавидас, не желая отставать, заржал и стукнул копытом о землю.