Книга Крестом и булатом. Вторжение - Дмитрий Черкасов

В процессе блиц допроса, устроенного халде, выяснилось, что та принадлежала к немногочисленному племени российской интеллигенции и даже подвизалась в одном издательстве, выпускающем детскую литературу. А аптечные препараты использовала для «раскрепощения творческого начала», принимая по полфлакончика каждые пятнадцать минут. Вставший на ее пути лейтенант милиции показался истово верующей интеллигентке алкоголичке «воплощением дьявола», и она решила любым способом «прервать цепь его злодеяний», даже если бы для этого ей пришлось лишиться ценного спиртосодержащего продукта...

— Здорово, Леша.

— А а, Дима! — обрадовался лейтенант. — Каким ветром?

— Мимо проезжал, — Гоблин с интересом посмотрел на печальное лицо парня, выглядывавшего на улицу из за решетки. — Чо это вы тут делаете?

— Проводим задержание особо опасного преступника, — гордо ответил лейтенант.

— Этого?

— Ага...

— И кто он?

— Убийца Гришечкин. — Чернов хрюкнул.

— Кого он убивал? Писателей?

— Почему? — лейтенант озадаченно уставился на журналиста.

— Потому что Гришечкин — главный редактор издательства «Нева». Он чо, заманивал, авторов в свой кабинет и там мочил? Вот уж от Виталика не ожидал!

— Не, ты перепутал... Убийство в прошлом году на таможне* помнишь?

* См. роман Д.Черкасова «Косово поле. Эпизод второй: Россия» (прим. редакции).

— Ну, — напрягся Гоблин.

— Вот он один из них. Пособник...

— Ах, та ак! И вы его чо, целый год искали?

— У следователя спроси. Мы только его поручение выполняем.

— Понятно. Токо я тебя огорчить должен. Этот штрих в собачнике — не Гришечкин.

— А кто?!

— Я почем знаю, — зевнул Гоблин.

— Как твоя фамилия?! — возмущенно заорал лейтенант, повернувшись к машине.

— Гречин! — разнылся парень за решеткой. — Я же вам тридцать три раза говорил!

Толстый сержант покрутил в руке дубинку.

— Мы думали, что блефует...

— Вот черт! — лейтенант сплюнул на асфальт. — Опять перепутали! А ну, быстро за мной!

— Меня то выпустите! — истошно завопил задержанный.

— Потом! — милиционеры помчались в темный проем парадного.

Гоблин нажал на ручку двери УАЗа и помог парню выбраться на улицу. На лице у заместителя главного редактора лиловел свежий синяк.

— Вали отседова, — посоветовал журналист, — завтра придешь.

Со второго этажа дома раздались гулкие удары в железную дверь и крики «Милиция!», перемежающиеся матерными воплями. Экс задержанный быстрым шагом скрылся в проходном дворе,

Окно кабинета главного редактора распахнулось, и на подоконник выбрался молодой худощавый человек в костюме. Он ловко добрался до водосточной трубы, обхватил ее руками и пополз вниз, не отрывая глаз от раскрытого окна.

Когда расстояние между асфальтом и подошвами его ботинок сократилось до полуметра, произошло непредвиденное.

Ржавая труба лопнула в месте крепления и с противным скрипом отошла от стены дома.

— Не понял! — громко сказал доморощенный верхолаз и упал спиной на тротуар.

Сверху на него обрушился метровый кусок грязного железа.

Гоблин приоткрыл рот.

Экс альпинист резво вскочил, отряхнул перепачканные пиджак и брюки и, словно заправский ниндзя, одним прыжком преодолел расстояние до сквозной арки, выходящей на соседнюю улицу.

Застучали торопливые шаги, и все стихло.

Чернов поднял глаза на окно второго этажа.

Спустя четверть минуты на свежий воздух высунулся запыхавшийся лейтенант.

— Где он?

— Кто?

— Убийца Гришечкин!

— А я откуда знаю? — соврал журналист. — Из дома никто не выходил.

— Обыскать помещение! — крикнул лейтенант и скрылся в глубине комнаты.

Гоблин усмехнулся, сел за руль урчащего джипа, переключил рычаг коробки передач и мягко нажал на педаль газа.

* * *

Путь под горным хребтом занял почти три часа. Казаки, ведомые осторожным Филоновьм, Прошли анфиладу из двух десятков карстовых полостей, соединенных друг с другом узкими трещинами в породе, по периметру обошли подземное озеро со стоячей ледяной водой, залезли по почти отвесному трехметровому сколу на следующий уровень, миновали огромную, всю утыканную сталактитами и сталагмитами пещеру с низким потолком, разгребли песчаный завал и очутились на ровной площадке, напоминающей исполинских размеров террасу. С трех сторон ее окружали каменные стены, а с четвертой стороны рос непролазный кустарник, сквозь который еле еле пробивался дневной свет.

Кузьмич потрогал рукой переплетенные ветви и вопросительно посмотрел на Никиту.

— Ну? И как мы будем вылезать?

— Прорубим отверстие.

— И что там за ним?

— Обрыв метров пять...

— Годится, — Пышкин повернулся к Рокотову. — Что думаешь?

Владислав сбросил со спины рюкзак и положил поверх него «Грозу».

— Объявляется привал. Часика четыре до темноты отдыхаем. Никита, помоги ребятам организовать два поста наблюдения внешнего пространства... Первая смена — Рудометов и Дима Славин, вторая — Туманишвили и Лукашевич. Задача: отследить любое движение в радиусе километра. Остальным отдыхать...

— Где туалет организуем? — спросил Соколов.

Рокотов указал на боковой проход.

— Там. Только отойди подальше. И не забудь песочком присыпать... Кстати, что насчет тыла?

— Щас, — Филонов достал саперную лопатку. — Миша, подсоби...

Экс браконьер на пару с Чубаровым отошли вглубь пройденного группой коридорчика на несколько метров и ударами лопаток обрушили нависавший сбоку песчаный нарост.

Пара тонн серого известняка запечатали проход.

— А обратно как? — забеспокоился Влад.

— Ерунда, разгребем за пять минут, — махнул рукой Никита. — Чай не египетская гробница.

— Хорошо, — Рокотов уселся на плоский обломок бута и расстегнул ремни рюкзака. — Немного перекусим и придавим харю*...

* Придавить (давить) харю — спать (жарг.)

Спустя два часа Владислав открыл глаза, потянулся и приподнялся на локте.

Кроме него и бодрствующей второй смены караульных все спали.

Рокотов бесшумно встал, посетил боковой проход, где оставил на стене личную влажную метку, вернулся на террасу, попил воды из фляги и примостился с сигаретой рядом с Егором.