Книга Песнь песков - Брижит Обер

— Никто не ранен? — спросил он.

— Кажется, мне ногу задело, — ответил Д'Анкосс спокойным тоном. — Но из-за холодной воды я не чувствовал боли. А теперь стало жечь.

— Крови много? — спросил Влад.

— Хватает.

— Надо наложить жгут, — приказал русский. — Татьяна, дайте ваш шарф.

На ощупь он наложил не слишком тугой жгут над коленом, моля небеса, чтобы не была задета бедренная артерия. Он однажды видел, как его приятель-дальнобойщик истек кровью на пустынной дороге в Казахстане, рядом со своим потерпевшим аварию грузовиком, в ожидании помощи, которая из-за снегопада пришла лишь четыре часа спустя. Под телом друга лед сделался красным. Красное ледяное озеро. Каждый раз, когда он вспоминал об этом, ему нужен был глоток водки. А может, и не глоток, а больше.

— Это не военные, — внезапно произнесла Лейла. — Военные не стали бы стрелять без причины.

— Они открыли огонь, когда ты разнесла их прожектор и Влад стал стрелять, — поправил ее Роман.

— Лейла права. Это были наши давешние приятели, — вмешался Ян. — Я узнал голос их симпатичного начальника. Поверьте мне, эти интонации я не забуду никогда.

— И все-таки они открыли огонь только тогда, когда поняли, что мы будем сопротивляться! — не соглашался Роман. — Можно подумать, для них лучше было бы, чтобы мы оказались убиты, чем убежали.

— Они бы все равно нас убили, как только мы бы поднялись, — заметила Татьяна.

— Если только им не нужно что-то, что имеется у нас, — сказал Д'Анкосс слабым от навалившейся на него боли голосом.

— У них уже есть камень, — сказал Ян. — И сосуд.

— У них нет ваших рисунков и вот этого.

Он в темноте дал им потрогать какой-то предмет. Череп, извлеченный из озера.

— Неужели они готовы убить столько людей ради контрабанды? — удивился Маттео.

— Ежедневно людей убивают из-за гораздо меньшего, — ответил Д'Анкосс. — Крупные коллекционеры даже представить себе не могут, сколько невинных душ загублено ради того, чтобы они смогли заполучить свои безделушки, — сказал он спокойно, словно беседовал в гостиной, а не истекал кровью от пули в бедре в надувной лодке, уносимой в подземный лабиринт.

— Как только станет немного светлее, мы присыплем вашу рану сульфамидами, — сказал Влад. — В одном из отсеков я видел аптечку.

— Хорошо, — ответил Д'Анкосс без особой убежденности.

Роман продолжал слушать тишину. Куда впадает эта река? А если она внезапно вообще уйдет под землю? Нет, те, кто предполагал использовать шлюпку, знали, что делают. Тем не менее, чтобы быть готовым ко всем неожиданностям, он вооружился веслом и попросил Влада взять второе.

Было темно и сыро, пахло мокрыми камнями, лодка скользила по поверхности воды, уносимая сильным течением, семь ее пассажиров, вымокшие насквозь и растерянные, сидели, тесно прижавшись друг к другу.

ГЛАВА 9

— Мы никогда не сможем вернуться назад, у нас не хватит сил подняться вверх по течению, — внезапно произнесла Лейла в тревожной тишине.

— А зачем нам возвращаться, дорогая? — спросила Татьяна.

— Чтобы вновь увидеть дневной свет. Мы же не знаем, куда впадает эта река и выходит ли она вообще на поверхность.

— Но мы же наверняка будем пересекать другие пещеры, правда, Маттео?

Маттео не ответил.

— Думаю, он уснул, — сказал Ян, проверив пульс профессора, частый, но регулярный.

Темнота сделалась какой-то особенно тревожной. Вот так плыть, чувствуя, что тебя несет река, не зная куда и зачем — как будто тебя, со связанными руками и ногами, приносят в жертву неким подземным божествам. Они двигались в мире сумерек, где голоса раздавались гулко, как в соборе. Это был загробный мир… Их будущая могила?

Невольно Роман представил себе, что их лодка плывет в вечной ночи, как оранжевая барка по Стиксу, у ее бортов лежат их окоченевшие тела, а безжизненные пальцы касаются поверхности воды.

Резкий толчок отвлек его от мрачных мыслей.

— Мы наткнулись на стену! — воскликнула Татьяна.

Влад изо всех сил налегал на весло, пытаясь оттолкнуть лодку от скалы, о которую она натолкнулась. Только бы не тупик, подумал Роман, приходя Владу на помощь.

Лодка резко отпрянула назад, стала угрожающе раскачиваться, затем внезапно устремилась по новому проходу, такому узкому и низкому, что они могли потрогать стены с каждой стороны и поверхность скалы над ними. Перед Романом с необыкновенной четкостью встало видение: лодка застревает в проходе, а они вплавь пытаются вернуться в пещеру. Маттео не выдержит, да и Д'Анкосс теперь не пловец, так что…

— Послушайте! — бросила Лейла.

Роман прислушался и поначалу не услышал ничего, кроме шума ударяющейся о камень воды, затем звук стал четче.

Нет, это невозможно.

И все-таки…

— Кто-то… кто-то поет! — воскликнул Влад. Кто-то действительно пел.

Женщина.

Монотонный протяжный речитатив в миноре, который то отдалялся, то приближался, отражаясь от водной глади и стен туннеля. Где-то там, в темноте лабиринта, пела женщина.

Влад почувствовал, как шевелятся волосы. Ему это не нравилось. Мертвые, пули, ножи, насилие — это все было, по крайней мере, понятно. Но эта невидимая женщина, которая пела под землей, словно одна из тех проклятых сирен, которые стремятся погубить моряков…

— Я этого языка не знаю, — произнес Ян, не ощущавший, похоже, странности самой ситуации. — Я даже не понимаю, к какой группе он может принадлежать… Ни к урало-алтайской, ни к индоевропейской…

Влад пожал плечами. Разумеется, женщина поет на незнакомом языке. С каких это пор привидения поют на русском или английском? Петь они и должны на языке потустороннего мира.

Внезапно, словно подтверждая его опасения, Лейла произнесла:

— Я знаю эту песню.

В ответ раздался хор удивленных и недоверчивых голосов.

— Правда, знаю! — настаивала она. — Я слышала, как ее пела моя прабабушка. Однажды ночью, в степи, было большое шаманское действо, она вошла в транс и пела эту мелодию! Я хорошо помню, потому что очень тогда испугалась, я была совсем маленькой, а у людей вокруг был очень встревоженный вид. Она не захотела рассказать мне, о чем говорится в песне.

— Может быть, она и сама не знала, — предположил Д'Анкосс.

— И больше она никогда не соглашалась участвовать в обряде.

— Но мелодия кажется скорее нежной. Во всяком случае, в ней нет ничего тревожного, — сказала Татьяна.

— Вы находите? А по-моему, именно такую песню должна петь сама Смерть, стоя перед огромным непроницаемым зеркалом. Я именно так себе представляю, — ответил ей Д'Анкосс.