Книга Когда герцог вернется - Элоиза Джеймс

— Да, но когда дело касается каких-то непредвиденных случаев, ответственность должен взять на себя один человек.

— Непредвиденных случаев?.. — эхом отозвалась Исидора. На ее лице появилась изрядная доля презрения. — О каких это непредвиденных случаях ты говоришь?

— Да о каких угодно, — пожал плечами Симеон. Он поднес к губам бокал, и поверх него заблестели его темные мрачные глаза. — Я побывал во многих серьезных переделках, Исидора, и не понаслышке знаю, что опасность может подстерегать нас где угодно.

— Ну например?

— А на тебя когда-нибудь нападал лев? — спросил Годфри. Язык у него начал немного заплетаться. Он явно очень хотел спать, и, похоже, его подташнивало.

— В последнее время — нет, — ответил Симеон.

— Годфри, ты не хочешь посидеть на моем стуле? — предложила Исидора.

Мальчик устремил на нее недоуменный взгляд, но тут Симеон строго сказал:

— Годфри! — Голос герцога звучал спокойно, но его авторитет у брата был непререкаем.

Спотыкаясь, Годфри перебрался на ее стул, и его глаза немедленно закрылись.

— Это и есть твой пример? — спросила Исидора.

— Полагаю, такой пример вполне возможен.

— Да, но этой ситуации можно было избежать, если бы ты был внимательнее, — заметила она. — Третий бокал вина был для него лишним.

— Это дело мужской чести. Думаю, это первый обед, на котором Годфри смог выпить столько вина. Поверь мне, лучше, что это случилось с ним сегодня, дома, во всяком случае, он получил урок. Куда хуже, если бы он перебрал спиртного на людях.

— Я не согласна с тобой в том, что в каждом браке кто-то должен быть главным, — промолвила Исидора.

— Но бытует мнение, что мужчина должен быть лидером, — сказал Симеон. — Я видел всего лишь несколько семейных пар, в которых дело обстояло наоборот. Один из двух супругов должен взять на себя эту роль.

Заснувший на стуле Годфри тяжело дышал. Уж лучше она займется обольщением, когда в углу комнаты не будет подвыпившего тринадцатилетнего подростка.

Однако Симеон, видимо, был полон решимости подождать с интимной близостью до первой брачной ночи и мог просто уйти от нее.

Она должна что-то предпринять.

Исидора наклонилась к Симеону, чтобы он оценил тяжесть ее груди.

— Ты не скажешь лакею, который стоит за дверью, что Годфри заснул? — спросила она. — Может, Хонейдью проводит его в дом и уложит в постель?

— И герцогиня обо всем узнает, — проворчал Симеон.

Он говорил с ней таким тоном, будто она была его дальней знакомой, которая предложила ему конфету-тянучку. Исидора уже слышала у него такой голос. Он становился еще более спокойным и отдаленным.

Исидора выпрямилась, решив, что ее бюст свое дело сделал.

— Пожалуйста, — добавила она.

Симеон встал, отворил дверь и быстро сказал что-то лакею. Через мгновение Годфри, покачиваясь, вышел из комнаты. Лицо у него было зеленоватым.

— Думаю, его вырвет в кустах, — сказал Симеон.

Маленький дом наконец стал для них убежищем на двоих — уютным, романтичным. А потом дверь распахнулась, и Хонейдью внес блюдо с грушами, сваренными в портвейне. Но он тут же ушел, оставив им полные бокалы игристого вина.

Исидора много лет флиртовала. Опустив глаза, она бросила на Симеона многозначительный взгляд из-под полуопущенных ресниц. Но он увлекся разрезанием груши и не заметил этого. Исидора подождала, однако внимание Симеона настолько поглотила груша, словно он разделывал фазана. Замечательно. Исидора занялась своей грушей, отчаянно пытаясь придумать тему для разговора, которая помогла бы ей соблазнить его. Но ничего не приходило на ум, а потому Исидора заговорила о том, что вообще не имело никакого отношения к обольщению:

— Как ты думаешь, когда в доме починят туалеты?

— Мы с Хонейдью сегодня осмотрели трубы, — ответил Симеон, поднимая глаза. — Они почти сгнили. Ты можешь себе представить: трубопровод сделан из дерева! Неудивительно, что дерево прогнило меньше чем за год.

— Должно быть, твой отец первым устроил в доме уборные с канализацией, — заметила Исидора. — Это очень прогрессивный поступок.

— Знаешь, судя по письмам, отцу предложили устроить канализацию за сущие гроши, — признался Симеон. — А за это он должен был позволить производителям пользоваться его именем, хвалить их продукцию. Предполагаю, что вся эта затея провалилась, когда он отказался платить даже те небольшие деньги, которые у него попросили, потому что система нормально не работала. После этого трубы сгнили, но заменить их было некому.

Исидора доела кусочек груши.

— Наверное, очень трудно судить своих родителей, когда становишься взрослым, — сказала она. — Поскольку мои мама с папой умерли, когда я была еще совсем маленькой, я знала их только как родителей, а не как людей.

— Они любили тебя?

— О да! Они же были итальянцами, как тебе известно, поэтому у них был совсем иной взгляд на семью, чем в Англии. Конечно, у меня были няньки, но папа с мамой приходили ко мне в детскую каждый день. Особенно много времени я проводила с мамой.

— И когда они умерли, тебя отправили сюда, к моей матери?

— Ну да — до тех пор, пока тетя снова не забрала меня.

— Думаю, что даже если бы она была уличным музыкантом и играла на обочине дороги, это было бы правильным решением, — сказал он, опуская нож и вилку.

— Жена будущего герцога, собирающая пенни рядом с мистером Макгерди? — с усмешкой проговорила Исидора.

— У моей матери трудный характер, — вымолвил Симеон. — Твоя тетя была права. Я не имел права критиковать ее. Никого не касается, как ты проводишь время с тетушкой. И в особенности я не должен был делать какие-то замечания, ведь меня не было рядом с тобой.

Исидора ощутила приятное тепло, разливающееся в груди. Но к обольщению оно не имело никакого отношения, так что спустя некоторое время ее так называемый муж выходил из коттеджа, не позволив себе с ней ничего лишнего. Он даже не попытался с ней пофлиртовать.

— Подожди! — окликнула его Исидора, когда он положил руку на дверную ручку.

Симеон оглянулся.

Исидора подошла к нему, но на сей раз она не бросала на него соблазнительно-томных взглядов и не улыбалась ему кокетливо — одним словом, не использовала ни один из тех приемов, к которым прибегала в прошлом, чтобы свести мужчин с ума и заставить их упасть перед ней на колени. Вместо этого она просто приблизилась к нему, оглядела четкую линию его волевого подбородка, его слегка взъерошенные волосы, его широкие плечи. Он выглядит как мужчина, как взрослый человек. Взрослый мужчина.

Исидору это немного встревожило, потому что до сих пор она затевала свои игры с мальчиками. Было в Симеоне что-то особенное, какой-то неистовый огонь.