Книга Похититель вечности - Джон Бойн

— Тут вот какое дело, Джеймс, — сказал я, когда мы вчетвером расположились в баре, в кожаных креслах перед камином, с бренди и сигарами. — У нас к вам небольшое предложение.

— Я так и думал, джентльмены, — ответил он с широкой улыбкой, откинувшись в кресле и засунув в рот сигару, точно кинозвезда, собирающаяся заключить многомиллионную сделку. — Не думаю, что вы позвали меня сюда, чтобы любоваться, как я набиваю себе брюхо или чешу задницу.

Алан содрогнулся, а я закашлялся, чтобы не рассмеяться.

— Мы трое, — начал я, показав на П.У., Алана и себя, — затеяли небольшое дельце, которое, как мы подумали, может вас заинтересовать.

— У меня нет денег, — поспешно ответил он, садясь на своего конька, прежде, чем я успел его прервать. — Нет смысла ждать от меня денег, потому что эти кровососущие…

— Придержите коней, Джеймс, — сказал я, жестом призывая его помолчать. — Сперва выслушайте наше предложение — вот все, о чем я прошу. Нам не нужны деньги.

— Я вложил в это дело все свои сбережения, — нервно сказал П.У., а я пристально посмотрел на него: не люблю терять инициативу в разговоре, особенно когда пытаюсь чего–то добиться. — Поэтому мы должны работать на результат, — продолжил он, но заметил мой взгляд и умолк.

— Мы затеяли небольшое дельце, — повторил я, чуть повысив голос, чтобы никто меня больше не перебивал. — С финансированием все в порядке, и сейчас мы занимаемся подбором кадров. Это спутниковая телестанция. В основном — новостные программы, ток–шоу, немного импортных американских телесериалов. Качественных. Разумеется, подписка. И теперь нам нужен управляющий. Тот, кто будет руководить повседневной деятельностью, вкладывать свой опыт, принимать решения на месте, так сказать. Мы не намерены заниматься этим лично, хотя и без дела сидеть не собираемся, как вы понимаете, так что нам нужен человек, на которого мы сможем положиться, — человек, понимающий современный медиа–мир. Тот, при котором станция принесет плоды. Короче говоря, Джеймс, эту работу мы хотим предложить вам.

Удовлетворенно улыбнувшись, я откинулся на спинку кресла, довольный простотой своего объяснения и тем, как постепенно он оживлялся — особенно при словах «управляющий», «принимать решения», «мы не намерены вмешиваться». На несколько секунд воцарилась тишина, затем он выпрямился, широко улыбнулся и вынул из рта сигару.

— Джентльмены, — сказал он, и его глаза горели возбуждением, — давайте поговорим о цифрах.

Немного погодя все цифры, соответствующим образом подкорректированные, удовлетворили заинтересованные стороны — как и ранее не предусмотренное требование пяти процентов от дохода до уплаты налогов, но я рад был дать их ему вместо ежегодных бонусов за первые три года, и уже через месяц он появлялся на работе раньше утренних дворников, а уходил позже ночных уборщиков. За последующие два года он принял ряд важных для станции решений — часть из них я одобрил, от части мне сделалось не по себе, но все они подтвердили правильность моего решения нанять его. Он привел с собой серьезную команду телеведущих и репортеров, и, главное, — мисс Тару Моррисон, которая многим ему обязана; он постоянно менял сетку вещания, чтобы продвинуть настоящих лидеров. Удельный вес компании сильно возрос, и мы все получали неплохой доход. Вместе мы достигли успеха.

Параллельно с нашими достижениями в бизнесе, мы с Джеймсом стали добрыми друзьями. Мы были очень разными, но уважали друг друга и получали удовольствие от общения. Мы спорили на совещаниях, но всегда серьезно относились к чужому мнению и успеху станции. Встречались мы раз в месяц, обедали, выпивали, и строго соблюдали одно правило — не говорить о станции: вместо этого мы обсуждали политику, историю и искусство. Нашу жизнь. (Разумеется, он куда честнее рассказывал о своей жизни, чем я о своей, но так строятся любые добрые отношения — человеку приходится осмотрительно обходится с истиной, особенно если она не принесет никакой выгоды.) Джеймс неплохо сработался с П.У. и Аланом, хотя близки они не стали, и как раз это озадачивало меня, когда я тем ранним мартовским утром ехал в такси сквозь моросливый лондонский туман к дому Джеймса. Какого черт П.У. там делает, что за обстоятельства привели к смерти Джеймса? Я опасался худшего, но не представлял, что же это может быть за «худшее». Заплатив водителю, я вышел из машины и на минуту остановился на улице; она была тиха и пустынна. В домах нигде не горел свет, но пять уличных фонарей ярко освещали дорогу. Дом Джеймса тоже был погружен во тьму, за исключением комнаты с эркером, где тяжелые занавеси были задернуты, но тонкая полоска света пробивалась сквозь щель. Я глубоко вздохнул, взбежал по ступенькам и позвонил.

Два дня спустя, после изнурительных событий предшествующих сорока восьми часов, я сидел за столом и старательно набирал незнакомый номер. Соединение происходило чуть ли не целую вечность, телефон прозвонил несколько раз, прежде чем из трубки раздался вопль какого–то существа, похожего на юную кокни с языком утыканным булавками.

— Двенадцать! — прокричала она в трубку, и я удивленно поднял брови. Я правильно набрал номер? Или это ее зовут «двенадцать»? Может, такой автоответчик? — Павильон двенадцать! — прокричала она еще раз.

— Павильон двенадцать! — громко повторил я — сам не знаю, для чего, но прозвучало это скорее приказом.

— Павильон двенадцать! — снова сказал голос. — Кто это?

— Прошу прощения, — быстро произнес я, пытаясь собраться с мыслями и наконец сообразив, о чем она. — Я хотел бы услышать Томми Дюмарке.

— Кто это? — спросила она, на сей раз с бо́льшим подозрением в голосе. — Как вы заполучили этот номер?

— Он сам дал мне его, разумеется, — ответил я, поразившись ее агрессивному тону. — Как еще я мог…

— Вы не какой–нибудь фанат, а? — спросила она, и у меня отвисла челюсть. Я не знал, что сказать. — Или журналист? — Она выплюнула это слово с неприязнью человека, который знает, что никогда не увидит свое имя на страницах газет. — Томми сейчас занят на съемке, — добавила она, уже сбавив тон, словно внезапно испугалась того, кем я могу оказаться, и как это может сказаться на ее дальнейшей работе. — Он не освободится в ближайшие… ой нет, постойте. Вот он. Хотя я не уверена, свободен ли он. Как вас представить?

— Скажите ему, что это дядя Матье, — ответил я, вдруг снова почувствовав страшную усталость. — Если это не слишком сложно, разумеется.

Трубку швырнули на стол, я услышал шепот на заднем плане и голос Томми:

— Да все в порядке, честно, — а затем: — Пять минут, ОК? — уже громче, когда он взял трубку. — Дядя Мэтт? — спросил он, и я с облегчением вздохнул.

— Наконец–то, — сказал я. — Какая неприятная девушка. Кто она?

— Да так, на побегушках. Не обращай внимания. Воображает, что она режиссер или еще бог весть какая шишка. Черт ее знает. В конце концов, это частный номер.

— Ну да ладно. Я просто хотел поблагодарить тебя, вот и все. За то, что ты сделал ночью. Я очень тебе признателен.